Дайте им умереть - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 68

О пассажирах кораблей и самолетов вообще лучше было не думать… Еще с полгода газеты помещали один огромный некролог за другим.

Даже не некрологи — просто списки.

Хотя сами газеты начали худо-бедно выходить только через две недели: не было электричества, не работали водопровод, канализация, средства связи почти весь транспорт пришел в большую или меньшую негодность…

В общем, медленно приходя в себя от потрясения и постепенно осознавая, что же с ними произошло, а также каждый день обнаруживая все новые последствия этого необъяснимого катаклизма и пытаясь их устранить, люди не сразу сообразили, что их мир изменился.

Изменился резко, полностью и, как многие надеялись, бесповоротно.

Но будем справедливы: надежды, как известно, питают юношей и умирают последними — вместе со старцами, которым исправно придают бодрость до гробовой доски.

Приверженцы некоторых не слишком приятных культов утверждают, что и после.

Поэтому надежды надеждами, а факт оставался фактом: в новом мире, который получили выпавшие на год из времени и пространства люди, больше не было оружия!

На месте оружейных заводов, складов и военных баз зияли огромные воронки или возвышались покореженные развалины. Не сохранилось практически ничего: превратились в пыль не только само оружие и боеприпасы, но и все линии по его производству, конструкторские бюро, исследовательские институты и лаборатории… Самонаводящиеся ракетные комплексы, реактивные орудия и танки как нельзя лучше справились с поставленной непонятно кем задачей, успешно уничтожив друг друга, а также заводы-матки и «мозговые центры».

По всей стране чудом уцелело не больше трех-четырех сотен ружей и пистолетов, а тяжелого вооружения не осталось совсем.

Сопредельные державы помалкивали, но у них творилось такое же безобразие — последнее нельзя было скрыть никаким молчанием.

В общем, к вящей радости пацифистов, мир оказался безоружным — не считать же оружием хранящиеся в музеях и частных коллекциях старинные мечи и алебарды, а также не более многочисленные новоделы?

Хотя кое-кто уже начал воспринимать эту мысль всерьез.

А пока мирные жители, ругаясь и приводя в порядок запущенные жилища, тихо радовались сквозь слезы, а наиболее завзятые вояки скрежетали зубами в бессильной ярости — не из чего было даже застрелиться!

Но и среди них самоубийств состоялось не так уж много: муравейник оружия покончил с собой, ему больше не было больно стрелять, и Человечество, само того не сознавая, вздохнуло свободно — аура тотального суицида гигантского стального организма отныне не давила на психику людей.

Застрелиться, одолжив у соседа чудом сохранившуюся «вертикалку»?

Шутите?

Шестое тысячелетие стояло на пороге.

Жизнь понемногу налаживалась. Отплакали свое родственники погибших, постепенно заработал транспорт, завертелись турбины электростанций, потекли по трубам вода и нечистоты… Люди оправлялись от шока, мало-помалу привыкая жить в новом, безоружном мире, и только все еще качали головами ученые: те, кто безуспешно пытался найти разгадку природы феномена, и те, кто на закрытых совещаниях никак не мог понять, почему после самовзрыва секретной лаборатории «Масуда» (частично финансируемой правительством и расположенной в предместьях Дурбана) полстолицы не лежит в развалинах? Ведь оружие под кодовым названием «Аз-Зайда» — «Неукротимая», которое там разрабатывалось, было настоящим «оружием массового поражения», не то что какие-то там установки залпового огня и кассетные бомбы! И — ничего! Средних размеров воронка, поглотившая тем не менее все результаты девятилетней работы, — и полное отсутствие следов заражения вокруг!

Естественно, проект «Аз-Зайда» был свернут; да и самой корпорации «Масуд» больше не существовало.

Ошарашенный мир подвис в шатком, недоуменном равновесии — и продолжал висеть в нем дольше, чем предполагалось скептиками. Видно, психологический шок не прошел для людей даром. Что-то надломилось в гордом сознании «Венца Творения», и люди никак не решались сделать следующий шаг.

Вернее, повторить уже некогда сделанный.

Шестое тысячелетие стояло на пороге и подкидывало монетку на ладони.

Орел?

Решка?

Ребро?

…Похороны выглядели более чем скромными. Никого из родственников не было — то ли не осталось их, то ли не сумели отыскать и оповестить, — так что в последний путь Ниру и ее прабабушку провожали лишь те, кто видел финальные минуты старого мира, совпавшие с последними минутами этих двоих: девочки и старухи.

Да и то — не все.

Не явилась госпожа Коушут, возможно, понимая, что не место ей здесь, или… Хаким-эмир лежал в больнице, слезливо жалуясь на судьбу; культя заживала быстро, и он уже заказал себе протез. В соседней палате бригада реаниматоров третьи сутки боролась за жизнь господина Ташварда. Врачи побеждали, но в сознание гулям-эмир все еще не пришел.

Близнецов бар-Ханани забрала двоюродная тетя, живущая в Дурбане, и теперь они ждали приезда родителей из далекого Оразма.

Остальные пришли.

Тихо всхлипывала Лейла, осторожно поддерживаемая как-то сразу посуровевшим и осунувшимся Рашидом аль-Шинби; скорбно застыл у изголовья двух могил строгий и печальный надим Исфизар; рядом понурился тихий, чуть ли не впервые в жизни побрившийся Руинтан, и слегка дрожащие руки аракчи беспомощно свисали из куцых рукавов старого, изрядно тронутого молью костюма. Когда надим заговорил, Равиль ар-Рави, в дорогой черной тройке, без своих обычных перстней и золотых цепей, полез по привычке в карман за сигарой, но вовремя опомнился, виновато оглядел собравшихся и стал слушать надима. Стоявший позади хозяина сосредоточенный Альборз перестал сопеть, кинул по сторонам быстрый взгляд и, не обнаружив ничего подозрительного, замер, как солдат почетного караула.

Сунджан, тоже вся в черном, не плакала, но красные круги вокруг блестящих глаз девочки говорили сами за себя. Оказавшийся рядом Валих Али-бей по-взрослому слегка сжал ее ладонь, и девочка благодарно кивнула: мол, спасибо, Валих, со мной все в порядке.

Огромный хайль-баши понуро смотрел в землю.

Карен Рудаби держался немного позади Фаршедварда, отчего-то чувствуя себя чужим, посторонним, — но не прийти егерь просто не мог.

Усмар и Махмуд, периодически поглаживавший свежий гипс на левой руке, тоже чувствовали себя неуютно, переминаясь в сторонке с ноги на ногу.

Гулямы не решались ни подойти ближе, ни покинуть это скорбное место.

Доктор Кадаль стоял особняком, отдельно от других. Казалось, он вместе со всеми слушает речь надима Исфизара, но если бы кто-нибудь заглянул сейчас доктору в глаза… Нет, хорошо все-таки, что никому не пришло в голову заглядывать в глаза Кадаля Ханумана!

— …Говорят, что Творец не прощает самоубийц, отвергнувших Его великий дар человеку — жизнь. Но эта девочка не отвергла Его дар! Она хотела жить! Но добровольно отдала свою жизнь за всех нас, взяв на себя грех самоубийства и даровав этим шанс не только нам, а всем живущим. Я очень надеюсь, что Тот, кто сейчас слышит меня, поймет ее и не осудит…