Кошмар в Берлине - читать онлайн книгу. Автор: Ганс Фаллада cтр.№ 25

Но чаще она ходила сама, хотя нога у нее гноилась, и все врачи в один голос твердили, что ей обязательно нужно в больницу. Врачей вокруг них роилось множество, но ни один из них не знал о существовании других. Иногда, вызвав на один вечер сразу нескольких, Альма начинала бояться, что они случайно столкнутся и тут выяснится, сколько морфия ей на самом деле колют. Но все всегда проходило гладко. Она получала укол за уколом, ему почти ничего не доставалось, зато она снабжала его снотворным. Когда приходили врачи, он одевался и изображал здорового заботливого супруга. Он и сам себе теперь казался привидением, когда сидел в кресле и поддерживал любезную беседу о здоровье жены.

Если же привести себя в порядок не получалось, он прятался в тесном туалете для прислуги и ждал, когда врач уйдет, или сидел в выгоревшей комнате и пялился на развалины: почти вся улица лежала в руинах. Но они его больше не угнетали — ведь он и сам стал руиной…

Когда врачи уходили, он снова ложился на кушетку и вскорости засыпал. Или часами лежал в каком-то оглушенном состоянии. И в течение всех этих дней, сколько их ни было, они не делали ничего, абсолютно ничего. Они так и не сходили в жилищное управление, не похлопотали о продуктовых карточках. Они даже не озаботились второй кушеткой. Они не давали знать о себе друзьям и родственникам, просто лежали и все — пришибленные, оглушенные, обездвиженные, неспособные ни мыслить, ни действовать. Только поиски лекарств и, может быть, еще сигарет поддерживали в них какую-то жизнь…

Естественно, они бы давно отдали концы, если бы о них не заботилась фрау Шульц, а кроме нее некая Дорле, подруга молодой женщины, внезапно нарисовавшаяся, — Долль понятия не имел откуда и почему. (Он и в лучшие-то времена не особо разбирался в многочисленных подругах своей жены.)

Но фрау Шульц не была бы фрау Шульц, у которой даже добрые дела выходили с двойным дном, если бы снабжала больных супругов регулярно. Она говорила, что заглянет завтра, и не появлялась два дня. Долли, впрочем, не очень это ощущали: им что день, что три, что неделя — разницы уже не было. Когда голод становился слишком сильным, Альма тащилась на кухню. С маленькой танцовщицей, которая, кстати, оказалась вовсе не танцовщицей, а актрисой — и не последнего ряда! — а в первую очередь с ее матерью у фрау Долль завязалось что-то вроде дружбы. Обе стороны смекнули, что противник не так плох, как показалось поначалу. Из этих походов на кухню Альма чаще всего возвращалась с куском хлеба или даже с баночкой варенья, а впрочем, иногда и с тарелкой холодной картошки или парочкой сырых морковок. Он больше не возражал — ел то, что она приносила, после чего они снова старались заснуть и забыть обо всем на свете.

Захаживала к ним и эта Дорле, подруга жены. Она была совсем молоденькая девушка, но на ее иждивении находились мать и ребенок. Матери во время штурма Берлина прострелили ногу, и она до сих пор лежала в больнице: рана никак не хотела заживать. А ребенка невозможно было накормить досыта. Нет, эта Дорле не могла, как фрау Шульц, подбрасывать Доллям продуктов, она и сама-то нередко ела у них. Но она прибиралась в комнате, смахивала пыль, понемножку стирала и как могла делала фрау Долль перевязки. Кроме того, она всегда готова была найти новых врачей — в придачу к старым. А врачей, считали Долли, много не бывает.

Что же касалось их финансового положения, то без бриллиантового кольца фрау Долль им пришлось бы туго. На протяжении недели или двух фрау Шульц обеспечивала Доллей всем необходимым, но потом перестала — вероятно, из-за нехватки денег. Она ничего им не говорила, но внезапно куда-то пропали белый хлеб, хороший кофе и сигареты; вместо вечного «Дешево! Дешево!» с губ фрау Шульц теперь слетали только жалобы: «Цены ломовые! Дети! Дети!»

И однажды фрау Долль, к удивлению мужа, заявила, что хочет заложить бриллиантовое кольцо — нет, не продать, она его слишком любит, а только заложить. Долль возражал, но вяло — другого выхода все равно не было. Они лежат, слабые и больные, никто не подкинет им денег, а без денег никуда — ну так что же! Заложить — отличная идея, когда-нибудь потом Альма вернет кольцо себе. Ведь произойдет же когда-нибудь поворот к лучшему, и они смогут выкупить кольцо. (При этом он прекрасно понимал, что лжет и себе, и ей: никакой надежды на поворот к лучшему у них не было.) Заложить кольцо поручили фрау Шульц.

Она вернулась с кольцом на следующий день. Она-де нашла серьезных покупателей, готовых заплатить немалые деньги, но в залог брать кольцо никто не хочет. Ссуживать деньги по нынешним временам невыгодно: за целый месяц не выручишь столько, сколько заработаешь за день на черном рынке. А вот купить кольцо эти серьезные люди не прочь, и после долгих расспросов фрау Долль выяснила, что предлагают за него двенадцать тысяч марок. Ничего не скажешь, цена хорошая, правда? Но и кольцо стоящее: платиновая оправа, сверкающий белым огнем бриллиант, чистой воды, почти пять четвертых карата.

В деловом отношении фрау Альма нередко удивляла — даже собственного мужа. Она забрала кольцо обратно.

— Нет, — сказала она мужу, когда фрау Шульц ушла, — если они предлагают двенадцать тысяч, то заплатят и пятнадцать, и не исключено, они пятнадцать и предложили, а три тысячи разницы Шульциха просто хочет прикарманить. Нет, я продам кольцо через Бена, у него связи получше, чем у Шульцихи…

Бен!.. Это кольцо — подарок первого мужа — принадлежало Альме, и Долль ни в коем случае не собирался лезть с советами. Но тут воскликнул, на миг очнувшись от апатии и снотворного дурмана:

— Дался тебе этот Бен! Вспомни, как гнусно он с нами обошелся!

— Во всем виноваты эти бабы! — возразила фрау Альма. — Ты же помнишь, он в тот день был ужасно занят.

— У него для тебя даже сигареты не нашлось! — рявкнул Долль.

— У нас тоже часто нет сигарет, — ответила Альма. — Ну почему не попробовать? Вот увидишь, через Бена мы выручим гораздо больше!

— Делай что хочешь! — Апатия вновь овладела Доллем. — Только смотри, как бы Бен опять тебя не разочаровал!

Вскоре после этого разговора к супругам явился герр Бен — они еще лежали в постели, хотя стрелки часов подбирались к полудню. Герр Бен если и удивился, то виду не подал; уже седоватый, но со сверкающими темными глазами, он поцеловал молодой женщине руку, внимательно осмотрел кольцо, заявил, что в драгоценных камнях ничего не смыслит, но, разумеется, постарается выговорить сумму, назначенную владелицей, — двадцать тысяч марок. Альма не сомневалась: Бен своего не упустит, поторгуется как следует, уж она-то его знает. Дав им полторы тысячи марок, которые у него случайно оказались при себе, — очень своевременное вспомоществование, — герр Бен удалился с кольцом, целуя ручки…

Может быть, фрау Шульц разозлилась, что кольцо уплыло у нее из-под носа (а с ним, вероятно, и приличные комиссионные), а может, дело было вовсе не в этом — так или иначе, нюх на деньги у нее оказался потрясающий. Не прошло и полдня, как Долли получили от Бена полторы тысячи марок, а фрау Шульц уже появилась с записной книжечкой, — и тут выяснилось, что Долли задолжали ей сумму, которая эти полторы тысячи существенно превосходит. Она зачитывала бесконечный перечень сигарет, кофе, сахара, соли, пирогов и картошки, а они лишь изумленно внимали. Даже про стену, которую рабочий «любезно» подлатал, фрау Шульц не забыла — за эту самую «любезность» требовалось немало заплатить. С самого первого дня все было учтено и посчитано, даже то, что вроде бы преподносилось как подарки, за которые они ее от всего сердца благодарили, — теперь выяснялось, что все это она для них покупала, и недешево — ох недешево! Кроме того, нельзя было исключать, что фрау Шульц записала на их счет не только те сигареты и кофе, которые действительно им приносила, но также сигареты, которые никто никогда не курил, и кофе, который никто никогда не пил…