Катынь. Современная история вопроса - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Швед cтр.№ 37

Известно, что первые польские полицейские в количестве 343 чел. из Осташковского лагеря прибыли в Калинин в 5 вагонах поезда № 21 в 9 час. 30 мин. утра 5 апреля 1940 г . И уже в тот же вечер начальник Калининского УНКВД Д.Токарев информировал В.Меркулова шифрограммой «первому наряду исполнен 343. Токарев» (ЦА ФСБ РФ. Ф.З. Оп. 7. Пор. 649. Л. 808.) Однако поляков из первого этапа не могли расстрелять днем 5 апреля. Это противоречило бы инструкции НКВД о производстве расстрелов.

Да и сам Токарев на допросе 20 марта 1091 г. показал, что первый этап поляков в количестве 300 человек начали расстреливать 5 апреля вечером, с наступлением сумерек и закончили после восхода солнца. Рапортовать же об исполнении еще не выполненного «задании», дезинформируя тем самым высшее руководство НКВД СССР, начальник Калининского УНКВД Токарев никогда бы не решился.

24 апреля этап с польскими полицейскими в количестве 195 человек также прибыл в Калинин утренним поездом. В течение рабочего дня сотрудники Калининского УНКВД только успели перевезти военнопленных с вокзала во внутреннюю тюрьму. Соответственно, шифрованную телеграмму об «исполнении 195» , то есть о доставке во внутреннюю тюрьму поляков, Токарев отправил в Москву вечером 24 апреля 1940 г.

На допросе Токарев сообщил, что пленных поляков с железнодорожной станции во внутреннюю тюрьму Калининского УНКВД доставлял всего один «автозак», вместимостью 6 чоловек, но при желании туда можно было пометить 15 человек . Соответственно процедура доставки пленных полицейских нередко длилась до глубокой ночи.

В других случаях этапы из Осташкова прибывали в Калинин вечерним поездом № 402 (в 20.00 час.). В этом случае перевозка пленных полицейских с вокзала в тюрьму происходила всю ночь и шифровки об «исполнении наряда» отправлялись в Москву утром следующего дня.

Несомненно, шифрограммы Токарева Меркулову подтверждали только факт прибытия в Калининский УНКВД польских полицейских , а не их расстрел. В то же время согласно утверждениям Н.Лебедевой шифрограмма означала, что эти люди были уже расстреляны.

Заметим, что в сборнике документов «Катынь. Март 1940-сентябрь 2000. расстрел…», ответственным составителем которого является Н.Лебедева, в сносках после донесений Токарева Меркулову об исполнении, указывается, что «в тот же день они были расстреляны» (См. документы № № 60, 67, 88). Это свидетельствует о явно поверхностном подходе составителя к формулировке выводов, следующих из документов, представленных в сборнике. Абсолютно точно одно. Днем поляки в Калинине не могли расстреливаться.

В этой связи обращаемся к уважаемой г-же Лебедевой с просьбой, поясните, пожалуйста, в каком помещении Калининского УНКВД в ДНЕВНОЕ (!) время тайно расстреливались сотни польских полицейских?

Добавим, что на документах НКВД, касающихся судьбы одного из основных «свидетелей» расстрела поляков в Катыни Станислава Свяневича, оставленного по указанию Наркома внутренних дел Берии в живых, также есть отметка «Исполнено» (Катынь. Расстрел… С 131—132),

В завершение сделаем небольшое замечание. Сегодня историк Наталья Лебедева, считающаяся главным российским катыноведом, голословно обвиняет независимых исследователей катынского преступления в историческом невежестве. Однако ярким примером такого невежества является неспособность выявить действительное значение термина «исполнено» .

Кстати, в свое время Наталья Сергеевна была ярой сторонницей советской версии и не видела в ней никаких изъянов, как в настоящее время не видит их в немецко-польской версии. В 1989 г. в Москве вышла в свет ее книжка «Безоговорочная капитуляция агрессоров: Из истории второй мировой войны». В ней Лебедева утверждала, что: «В апреле 1943 г. геббельсовская пропаганда сфабриковала «доказательства», осуществленного якобы органами НКВД в районе Катыни вблизи г. Смоленска расстрела 10 тыс. польских офицеров. Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию немецко-фашистских злодеяний после освобождения Смоленска установила, что расстрел имел место, но был проведен в сентябре 1941 г. оккупантами». (См. Лебедева Н.С. Безоговорочная капитуляция агрессоров. М., 1989. С. 344.)

Завершить тему «решающих» доказательств вины НКВД за расстрел польских военнопленных, сформулированных в конце 1989 г. историками Ю.Зорей и Н.Лебедевой следует следующим рассуждением. При надлежащем исследовании архивных документов, имевших отношение к катынской трагедии, широким кругом профессиональных аналитиков и историков ошибки, допущенные Зорей и Лебедевой, были бы не возможны.

К сожалению, тотальная засекреченность катынской проблемы обусловила ситуацию, при которой важнейшее для судьбы СССР решение вырабатывалось келейно и чрезвычайно узким коллективом историков. До сих пор официальное расследование Катынского дела, и не только его, осуществляется узким кругом лиц, профессиональный уровень которых вызывает серьезные сомнения.

Генеральный прокурор Трубин в упомянутом письме Президенту СССР Горбачеву от 17 мая 1991 г. сообщил, что: «Польская сторона настаивает на проведении эксгумации в местах вышеназванных захоронений с участием польских экспертов и отдельных представителей общественности этой страны. В соответствии с имеющимся договором о правовой помощи между нашими государствами предварительно нами дано согласие на совместное проведение указанного следственного мероприятия в августе текущего года».

Горбачев согласился с решением Трубина. Так было положено начало совместным советско-польским эксгумациям в местах возможного захоронения польских граждан. Однако с первых дней польские эксперты стали диктовать свои условия при проведении эксгумации и идентификации найденных останков. В итоге патронат советской прокуратуры, а впоследствии и российской, над процессом эксгумации стал «условным». Дело дошло до того, что в нарушение всех процессуальных норм основная часть вещественных доказательств была вывезена в Польшу.

Работа польских археологов и историков в рамках Катынского дела на территории бывшего СССР длилась с 1991 по 2006 год. За это время по итогам эксгумаций было «достоверно»(?) установлено 66 захоронений расстрелянных польских граждан: 15 – в Пятихатках (Харьков), 25 – в Медном (Тверь), 8 – в Катыни-Козьих Горах (Смоленск), 18 – в Быковне (Киев).

Поговорим о методике признания захоронений, обнаруженных на территории СССР, «польскими». На основании публикаций участников эксгумаций и рассказов очевидцев, можно сделать вывод, что она представляла собой модернизированную немецкую методику образца 1943 года. Пользуясь этой методикой, польские эксперты без труда «достоверно» установили фамилии всех, кто был найден (и не найден) в Катыни, а также всех, кто якобы захоронен на спецкладбище НКВД в Медном под Тверью и в 6-м квартале лесопарковой зоны Харькова, более известном, как Пятихатки.

В итоге в 2000 году на стелах Катынского мемориала появилась не 2636 , а 4071 табличка с именами польских офицеров из Козельского лагеря НКВД. Польские эксперты утверждают, что им удалось достоверно установить фамилии 4411 из 4421 (99,8%) польских офицеров, захороненных в Катыни. Каким образом это было достигнуто, польские эксперты предпочитают не распространяться. Не отвечают они и на вопрос, почему на стенах катынского мемориала всего 4071 табличка, а не 4411 ?