Тайна Зинаиды Серебряковой - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 53

— Мама! — снова заорал Струмилин.

Та не в шутку обиделась:

— Не ори на меня. Молод еще на мать орать! Я сидела в своей комнате, смотрела телевизор, дверь нарочно закрыла поплотней, чтобы твою барышню не обеспокоить. Она в это время проснулась и сделала ноги. В моем халате, между прочим, в любимом, зелененьком. Забрала со столика в прихожей свою сумочку, туфли надела, а костюмчик, видать, не нашла. Ну да, я его проветривать на балкон повесила, а на балкон ведь только через мою комнату…

— Мама! — в третий раз возопил Струмилин. — Ты серьезно?!

— Что мне, жизнью сына поклясться? — сердито спросила мама. — Говорю же тебе: сидела в своей комнате, никого не трогала, смотрела «Скорую помощь»…

Струмилин слабо хохотнул, выключая телефон.

— Проблемы? — осторожно спросил Леший, заглядывая ему в лицо. — Я так понял, Лидка была у тебя? И удрала, что ли?

— Вроде того, — кивнул Струмилин. — А теперь давай на Ковалиху. Конечно, может быть, Лида снова рванула в Северо-Луцк, но мне кажется, ни одна женщина не поедет на вокзал в халате. Ей надо как минимум одеться.

— Погоди, вот здесь короче, давай проходными дворами.

Они пролетели по темным закоулкам, выскочили на Ковалиху, миновали сквер, потом еще квартал, вбежали во двор. Разом задрали головы: на четвертом этаже светилось окошко…

— Угадал! — Леший хлопнул Струмилина по плечу, затем с тем же напором саданул кулаком по кодовому замку. Дверь послушно распахнулась.

Взлетели наверх.

— Иди ты первый, — отпыхиваясь, шепнул Струмилин. — Мне она может и не открыть.

Леший нажал на звонок. И почти сразу послышался тихий встревоженный голосок:

— Кто там? Кто?

— Свои! Это я, Леший! Срочно открывай, дело есть.

Заскрежетал замок. Дверь приоткрылась:

— Чего тебе?

— Лида, мне надо срочно узнать насчет…

Струмилин выступил вперед, оттеснив Лешего плечом, всмотрелся в открывшую — и облегченно перевел дух: очередной подмены не произошло. У этой девушки разбита губа — значит, именно ее он унес из пресловутого дамского клуба. Но какое же бледное, осунувшееся у нее лицо, какие тени залегли под глазами!

— Соня, моя мама о тебе беспокоится.

Глаза сузились, стали злыми:

— Да? Ну, я бы не стала этого утверждать.

— Что ты! — воскликнул Струмилин. — Она нисколько не обиделась, когда ты сбежала, она просто… — И вдруг до него дошло: — Ты… ты чего не стала бы утверждать? Ты не Соня? Ты Лида? Да нет, не может быть! Ну почему ты так думаешь?

Она отогнула ворот халата, показав тускло-красный след на шее:

— Вот поэтому.

— Как это? — глупо спросил Струмилин.

— Да так! — Она недобро усмехнулась. — Те отморозки душили в квартире Евгения Лиду. Лиду, а не Соню! Понял?

— Нет, — честно сказал Струмилин.

— Я тоже не понял, — вылез из-за его спины молчавший доселе Леший. — Ребята, может, мы обкашляем ситуацию, сидя за столом? У меня с самого утра маковой росинки… У тебя покушать чего-нибудь найдется? Только не абрикосовый компот!

Лида перевела на него взгляд, потом вдруг слабо усмехнулась:

— Ну ладно, входите. Правда что — пора поговорить.

* * *

В роддоме удалось подсунуть регистраторам Анин паспорт, и в суматохе никто не обратил внимания ни на несходство фотографий, ни на разницу в возрасте. И вот спустя десять дней — безумно нервных, изматывающих дней! — Анну Литвинову забрали из роддома муж и сестра. Две огромные коробки конфет и два огромных букета тяжелых, напоенных осенней зрелостью гладиолусов были вручены врачу и медсестре, которые выписывали Ирину, а потом вся компания погрузилась в такси и отправилась на снятую Димой квартиру.

На лестнице встретилась соседка. Дима представил ей Аню как только что выписанную из роддома жену, показал два сверточка с закрытыми личиками. Женщина поохала, поахала, не обращая ни малейшего внимания на угрюмую Ирину, и Аня от души похвалила себя за предусмотрительность: на эту квартиру она и носа не совала, ее здесь никто не знал и не видел, поэтому так лихо удалось соврать. Ни у кого не должно возникнуть ни малейшего сомнения в том, что это их, Литвиновых, родные и собственные дочки!

Дима в тот же вечер уехал в Хабаровск: срочно увольняться и увольнять Аню, оформлять на маму (она была в курсе случившегося и поклялась молчать как рыба!) доверенность для продажи квартиры и прочих формальностей. В далеком городе Горьком Литвиновых уже ждали, и квартира их ждала — на улице со смешным названием Ковалиха, и работа Димина в каком-то там почтовом ящике.

Словом, Дима уехал, а Аня осталась с детьми. И с Ириной…

Это было ее, Иркино предложение: все время до отлета в Горький пробыть с девочками, кормить их материнским молоком, которое конечно же гораздо полезнее взятого на молочной кухне, помогать купать, пеленать и все такое. Да уж, хлопот с ними с двумя было столько, что худенькая Аня вообще сделалась как спичка, глаза у нее ввалились, и все чаще приходила в голову мысль, что с одной-то крошкой было бы не в пример спокойнее… Хотя, строго говоря, Сонечка все больше спала, пищать начинала, только промокнув, охотно и много ела, любила купаться и даже — вот честное слово! — застенчивым кхеканьем предупреждала о своем намерении напачкать в пеленки. Когда Сонечка не спала, она лежала в кроватке спокойно, только иногда вдруг заводила тихонькое «ля-ля-ля» да лупала своими большими глазками, которые из молочно-синих постепенно становились не то голубыми, не то серыми и обрастали загнутыми золотистыми ресничками.

Если честно, с Лидочкой возни было куда больше: она орала в ванночке, вякала при кормлении, то и дело срыгивая и давясь, беспокойно спала, зловредно, втихую какалась и писалась… однако почему-то именно эту маленькую капризулю с особенной, исступленной, почти истерической нежностью любила Аня, именно к ней бросалась к первой, чуть заслышав писк просыпающегося младенца, ее первую показывала патронажной медсестре и врачу. Лидочка — это была ее настоящая дочь, в то время как Сонечка… Сонечка была всего лишь сестрой Лиды.

С головкой, ручками и ножками канув в глубины материнской любви, Аня порою даже забывала об истинной роли Ирки в жизни девочек. Та была молчалива, сосредоточена на уходе за крохами и обращалась с ними очень ловко. Словом, все эти три недели, которые Диме пришлось пробыть в Хабаровске, они жили с Ириной вполне мирно. Ни та ни другая не заводили разговора о деньгах. Как-то само собой было решено, что Ирина получит их при полном и окончательном расставании с Литвиновыми.

Конечно, в глубине Аниной души еще тлела прежняя настороженность. Уж очень привязалась Ирина к девочкам! «Заплатим ей, а в один прекрасный день я вернусь из магазина — а дома пусто, Ирка улепетнула и с деньгами, и с дочками! — опасливо думала Аня. — Без денег-то она никуда не денется!»