Капиталистическое отчуждение труда и кризис современной цивилизации - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Бахитов cтр.№ 62

Изменения в способах поддержания системы отчуждения труда, превратившие социально-психологическое мещанство в массовое явление, привели к серьезным трансформациям в сферах образования, науки и культуры, заложив основу современного кризиса этих областей. Сначала речь шла о массовом воспитании мещанина-потребителя с помощью разросшейся школьной системы и о ранжировании и фильтрации учеников с использованием скрытых классовых критериев. Потом произошло углубление специализации профессионального образования, в результате чего бывший широко образованный интеллектуал постепенно превратился в узкого специалиста, обреченного на роль винтика в бюрократизированной машине. В дальнейшем именно кризис современной капиталистической миросистемы, вызванный экономическими и технологическими сдвигами, наложившись на всеобщее распространение консъюмеризма, привел к росту отчуждения труда интеллигенции, что, в свою очередь, породило кризис образования и науки, особенно социально-гуманитарной. Разрушение научной картины мира, рост сциентизма и обскурантизма в современном обществе приводят ко все большей иррационализации поведения масс, особенно в странах полупериферии миросистемы (например, в республиках бывшего СССР или на Ближнем Востоке), что чревато серьезными проблемами.

Капитализм XIX века разрушил религиозную трансцендентность, но оказалось, что денежный прагматизм не всегда является полноценной заменой. Культурная система, при ее количественном росте, все чаще давала сбои в области качества. Начало мещанскому проникновению в сферу высокой культуры положил индивидуалистический импрессионизм, а продолжил тоталитарный в своем отрицании культурного наследия и гуманистических ценностей авангард. Что касается каналов влияния растущего отчуждения труда на культуру, то здесь можно отметить и усиливающуюся бюрократизацию связанной с культурой деятельности, и ослабление роли общекультурной составляющей в образовании, и падение роли и престижа самого образования в обществе, и падение престижа образования в сфере культуры, приводящее к негативному отбору при формировании культурных элит, и коммерциализацию культуры, подчиняющую ее вкусам публики, и усиление рекламы масскультуры, и возрастание эксплуатации самих работников культуры при сокращении их свободного времени, необходимого для роста личности.

Не менее важно влияние отчуждения труда на публику, где усиление этого отчуждения выражается в росте консъюмеристских настроений на всех уровнях, в увеличении бюрократической заорганизованности жизни при сокращении свободного времени, в усилении неустойчивости трудовых отношений и страха потерять работу, в ослаблении роли того, что ранее считалось общекультурной составляющей в образовании, работе, жизни, в общей стандартизации и дегуманизации всех видов трудовой деятельности, превращающей потребность в культуре в потребность в наркотическом суррогате, заменяющем дегуманизированную реальность. Как и в случае с образованием, здесь, думается, можно говорить о масштабной превентивной контрреволюции со стороны правящих элит, проводящих соответствующие реформы. Что же касается авангардистских изысков «свободных» художников, характерных, как правило, для предкризисных для капитализма, но относительно сытых и спокойных для населения периодов (например, в начале ХХ века, в 1920-е и в 1960-е годы), то они обычно или быстро сходили на нет, или приводили к изменениям в снобистской культуре элит, также находящейся под контролем рекламы.

Именно формирование «общества потребления» или «общества двух третей» было высшей точкой развития капиталистического способа производства. Ныне зенит пройден и идеал разрушается. Но каким убогим был этот идеал! Он породил чудовищное неравенство в миросистеме, коммерциализацию культуры, господство мещанства, антисоциальный группизм, воинствующий национализм. И сейчас развитие этих проблем все более дестабилизирует мир, что особенно наглядно проявляется в социально-политической сфере, как на микроуровне отдельных коллективов и поселений, так и на уровне миросистемы в целом. Всеобщая ориентация на рост потребления, особенно заметная в странах ядра и полупериферии (в условиях, когда на окраинах миросистемы миллионы людей по-прежнему умирают с голоду), дестабилизирует и политику, и рынок труда, и социальную сферу, и экологию, и образование, и культуру. И даже в сфере экономики рост потребительских настроений грозит серьезными последствиями из-за истощения основных ресурсов, разрастания экологической катастрофы или превращения экономической конкуренции в военное противостояние.

Особенно наглядно рост отчуждения становится виден с распространением с начала 1980-х по всему миру политики неолиберализма, сущность которой проявляется в вовлечении в рыночные отношения любых видов человеческой деятельности, в максимизации объема и частоты рыночных транзакций с помощью новых информационных технологий, в обеспечении на рынках развивающихся стран иностранным компаниям практически полной свободы ввоза и вывоза капитала и в сокращении социальных гарантий практически для всех трудящихся. Причины возникновения у правящей элиты интереса к такой политике именно в 1970-80-е годы англо-американский географ Д. Харви связывал с перенакоплением капитала, ростом влияния социалистических движений, испугавшим буржуазию, расколом среди левых на «государственников» и «антигосударственников», необходимостью обеспечить финансистам политические гарантии при дальнейшем размещении вывезенных из стран Ближнего Востока в США нефтедолларов. Мы бы добавили сюда также и упрощение процедур вывоза капитала в страны периферии и обратно в связи с развитием системы электронных торгов, и, что особенно важно, выход на международный рынок труда стран, располагающих огромными резервами дешевой рабочей силы, сначала КНР (чья элита взяла курс на полугосударственный капитализм), а затем и многих других густонаселенных стран Азии и Латинской Америки. В ходе реализации неолиберальной политики рынки труда становятся все более сегментированными, возникают различия по расовому, этническому, половому, религиозному принципу. Все это используется в ущерб наемным работникам.

Важнейшим орудием формирования ощущения риска и ведущего к политической апатии социального разъединения стала угроза безработицы, нестабильность трудовой карьеры. Лозунгом дня, как писал в конце 1990-х годов З. Бауман, стала «гибкость», что применительно к рынку труда означает переход к работе по краткосрочным, сиюминутным контрактам либо вообще без таковых, к работе без всяких оговоренных гарантий, но лишь до «очередного уведомления». Такая неопределенность мало способствует взаимной лояльности и солидарности. В особо невыгодном положении оказываются «рутинные работники», слишком многочисленные и легко взаимозаменяемые.

С начала XXI века возникла еще одна проблема, угрожающая интересам промышленных работников как в странах ядра, так и на периферии миросистемы, – массовая автоматизация производства. Тот же З. Бауман пишет, что с ростом производительности труда общество «двух третей» может превратиться в общество «одной трети», то есть одной трети населения будет достаточно для производства всего необходимого, а остальные станут экономически бесполезными и социально излишними. А. В. Готнога считает, что сейчас в мире в условиях кризиса капитализма формируется новый сервисно-рентный способ производства, характеризуемый утратой работниками личной свободы, расширением сферы услуг и связанных с ней трудоемких видов деятельности, распространением скрытой отработочной ренты на основе бюрократического произвола, превращением капиталистов в паразитирующий на обществе замкнутый класс-сословие рантье, дискриминацией молодежи, женщин, этнических и социальных меньшинств. На наш взгляд, следует говорить скорее о непомерном разрастании сервисно-рентного уклада, что свидетельствует о глубоком кризисе капитализма. Сам А. В. Готнога отмечает, что распространение рентных механизмов в современной экономике говорит о том, что капитализм вступил в завершающую стадию своего существования, в стадию упадка. С точки зрения диалектики в стадии упадка проявляются формы производственных отношений, соответствующие более низкой, чем капитализм, ступени исторического развития. Кстати, само развитие патентно-рентных отношений вместе с усилением отчуждения труда могут серьезно затормозить процесс внедрения научно-технических новшеств. Что же касается стран, в которых олигархия получает ренту преимущественно с добычи и продажи природных ресурсов, то здесь научные направления, не связанные с добычей этих ресурсов, часто вообще плохо финансируются.