Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 78

Российская делегация появилась в Беловежской пуще во второй половине дня. Сразу сели ужинать. Ельцин и Государственный секретарь РСФСР Геннадий Эдуардович Бурбулис завели разговор о том, что, как бы ни развивались дальше события, три славянские республики должны держаться вместе…

Украинские делегаты в кулуарах подошли к Гайдару, Шахраю и Козыреву: ребята, с чем вы приехали? Если собираетесь давить в пользу Союза, то Кравчук уедет, потому что Верховный Совет Украины требует независимости. Разумнее идти по пути объединения независимых государств, но без подчинения единому центру.

Ельцин предложил поручить экспертам за ночь разработать идею такого союза братских стран. Заместитель главы правительства Егор Гайдар, министр иностранных дел Андрей Козырев и Сергей Михайлович Шахрай, которого Ельцин сделал государственным советником РСФСР по правовой политике, уединились в отведенном для российской делегации особняке и начали думать над основными элементами возможного проекта соглашения. Той ночью им предстояло ответить на главный вопрос: как три союзные республики могут заключить договор без участия других республик?

Выход нашел Сергей Шахрай.

«Именно ему, — вспоминает Козырев, — принадлежит следующий аргумент: СССР создавался в 1918–1921 годах четырьмя независимыми государствами — РСФСР, Украиной, Белоруссией и Закавказской Федерацией. Поскольку ЗСФСР перестала существовать, остались три субъекта, некогда образовавшие Союз, причем их право на самоопределение неизменно сохранялось и в вариантах союзных договоров, и в Конституции СССР. Таким образом, с чисто юридической точки зрения в Беловежской пуще собрались полноправные руководители трех полноправных же субъектов объединения, называвшегося СССР. Поэтому они были вправе принять решение о расторжении связывавших их до сих пор уз».

Для Гайдара и Козырева идеи Шахрая были неожиданными, но они находку оценили. К российской делегации присоединились белорусы. Украинцы, пока кипела работа, прогуливались на свежем воздухе. Они сели за стол, когда работа уже шла к концу.

Утром проект документа представили президентам и премьерам. Президентам понравилась формула «Содружество Независимых Государств». Им очень дорого было слово «независимые», хотя в таком документе оно бессмысленно.

8 декабря Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали Минское (Беловежское) соглашение об образовании СНГ, в котором говорилось, что «Советский Союз прекращает свое существование». Горбачев остался без государства.

— Как выглядел Борис Николаевич после подписания документов в Беловежской пуще?

— После подписания были речи. Было, как положено, шампанское, — рассказывал Андрей Козырев. — Говорили, что сохранить Союз не удалось, но главное, что мы остались вместе. Рассказывают нелепую историю, будто американскому президенту Бушу звонили советоваться, можно это делать или нельзя. В реальности его потом поставили в известность о том, что произошло. Бушу обязательно нужно было позвонить. Я как профессионал и тогда это советовал, и сейчас считаю, что это было правильно. Хотя бы в силу ядерного параметра наших отношений мы обязаны друг друга информировать о подобных ситуациях. Это проявление ответственности в политике — объяснить логику происходящего, успокоить, что ядерная кнопка под контролем.

— Горбачев обиделся, что не ему позвонили первому.

— Напрасно он обиделся. С ним попытались связаться первым, но не получилось. Это абсолютно точно.

На следующий день после распада Советского Союза Андрей Козырев проснулся министром иностранных дел великой державы, у которой еще не было внешней политики. И никто твердо не знал, какой она должна быть. Сам для себя задачу он сформулировал так: в сжатые сроки создать благоприятную внешнеполитическую среду для реформ в стране. Ему подыскали цитату из Петра Аркадьевича Столыпина, которая ему понравилась: «Будут здоровые и крепкие корни у государства, поверьте, и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед целым миром».

Еще все было неясно: как строить отношения с Западом: ссориться или дружить? Как вести дела с Украиной: признавать Крым частью Украины или не признавать?

— Мы все были в мыле в первые месяцы, — вспоминает Козырев. — Я помню, что в те дни был какой-то сумасшедший дом. Все бегали с бумагами и пытались решить неотложные вопросы. Едва здоровались друг с другом. Я прибегал к Ельцину и говорил: то-то и то-то происходит, срочно нужно ваше решение. А у меня была своя головоломка — как выстроить отношения с бывшими советскими республиками. Никто о них ничего не знал. Ничего, кроме советской статистики. Не было ни одного специалиста, которого можно было пригласить и спросить: что такое современный Узбекистан? А тут уже в Таджикистане начиналась гражданская война…

Еще я был занят тем, как нам сохранить место в Совете Безопасности ООН. Я твердо знал, что это необходимо. Это особые привилегии, особая ответственность. Но как доказать, что именно Россия имеет право на это кресло, а не все пятнадцать республик? Была теория, что надо это поделить между всеми республиками. А это не делится. Не могут пятнадцать человек сидеть в одном кресле. Принятие этой теории привело бы к потере места в Совете Безопасности. И я был убежден, что нам выйти из своих проблем можно только в союзе с теми странами, которые уже обрели то, что мы хотим для себя, — демократию, свободу и богатство. Логично именно с этими странами тесно сотрудничать.

Андрей Козырев отстаивал принцип равноправных отношений с четырнадцатью государствами, которые раньше входили в состав Советского Союза. Он повторял: стоит только заговорить с ними на языке силы, проявить высокомерие, и четырнадцать соседей мигом превратятся в четырнадцать врагов. По мнению Козырева, нужен был переворот во внешнеполитическом мышлении, которое столетиями строилось на формуле: что хорошо для государства, то хорошо и для его граждан. На самом деле все должно быть наоборот.

Андрей Козырев стал первым за многие десятилетия министром иностранных дел России, который самостоятельно определял внешнюю политику страны. Горбачев этого своим министрам не разрешал. Ельцин в первые годы международными делами занимался мало и дал Козыреву карт-бланш.

Весь мир с интересом присматривался к новой фигуре. Министр говорил тихо, не повышал голоса, всегда сохранял спокойствие. Вскоре выяснилось, что молодой человек с манерами круглого отличника, карьерный дипломат, избегающий конфликтов и склонный к компромиссам, на самом деле обладает твердым характером, может и умеет быть жестким.

Он летал в районы боевых действий — в Боснию, Нагорный Карабах, Афганистан, демонстрируя личную смелость. Он был лишен и кабинетной трусости, свойственной аппаратным чиновникам, не решавшимся в нужный момент сказать «нет». Он не говорил «нет» только одному человеку — президенту Борису Ельцину.

Поначалу президент прислал Козыреву «комиссара» — Федора Вадимовича Шелова-Коведяева, который в Верховном Совете РСФСР возглавлял Комитет по межреспубликанским отношениям. Он стал первым замом и занимался отношениями с бывшими советскими республиками. Но вскоре Ельцин убедился, что может доверять своему министру.