Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 7

Даллес никогда не спешил с ответом, но на сей раз он задумался дольше обычного.

— Нет нужды убеждать Хрущева в наших добрых намерениях. Он знает, что мы не угрожаем безопасности Советского Союза. Но он должен знать, что мы и его понимаем. Хрущев говорит, что он за мирное сосуществование. Он имеет в виду, что восстание против некоммунистического правительства — дело правое, и его следует поддерживать, а восстание против коммунистического правительства, как это он показал в Венгрии, дело всегда неправое, и его следует подавлять. Таким образом, мирное сосуществование, за которое он выступает, — это мир для коммунистических стран и постоянная внутренняя борьба и конфликты для некоммунистических стран. Нужно дать ему понять, что ему не удастся получить и то и другое.

Через два месяца Никсон прилетел в Москву. Его сопровождали брат президента Милтон Эйзенхауэр и знаменитый адмирал Хаймэн Риковер, отец атомного подводного флота. Встречал их первый заместитель главы советского правительства Фрол Козлов. Аэродром был пуст, если не считать дипломатов и корреспондентов.

Американским послом в Советском Союзе был Ллуэллин Томпсон, карьерный дипломат, который в первый раз приехал в Москву еще в 1939 году. Даже в самые опасные дни осени сорок первого, когда всех дипломатов эвакуировали в Куйбышев, Томпсон оставался в Москве. В 1957-м Эйзенхауэр назначил его послом в Москве.

Ллуэллин Томпсон увел Никсона в небольшую гостиную рядом со спальней посла на втором этаже и там рассказывал о ситуации в Москве. Контрразведчики гарантировали, что в этой комнате (единственной во всем посольстве!) нет подслушивающих устройств.

Никсон лег спать пораньше, но из-за большой разницы во времени ему не спалось. В половине шестого утра он встал, разбудил своего помощника и вместе с советским охранником, который одновременно исполнял обязанности переводчика и водителя, поехал на Даниловский рынок. Когда вице-президент был мальчиком, он работал в лавке отца и рано утром ездил с ним на рынки в Лос-Анджелесе, чтобы к открытию лавки доставить свежие фрукты и овощи. Ему хотелось сравнить рынки. Американца встретили очень доброжелательно, предлагали ему фрукты и овощи, от денег отказывались. Он почти час ходил по рынку. Вице-президента поразила только одна деталь: он увидел две пары весов — одними пользовался продавец, другими покупатель, чтобы перевесить покупку и убедиться, что его не обвесили. Понятие «контрольные весы» ему было незнакомо.

У Никсона выпрашивали билеты на американскую выставку. Решив, что билеты дороги для этих людей, он попросил помощника дать им сто рублей. Но все засмеялись: билеты нельзя было достать ни за какие деньги.

Посещение рынка было незапланированным и разозлило хозяев. «Правда», «Известия», «Труд» негодующе обвинили Никсона в попытке «подкупить» и «унизить» советского человека: он пытался раздавать деньги, позируя американским фотографам.

Встречи в Кремле начались в кабинете маршала Ворошилова, председателя Президиума Верховного Совета СССР. Потом гостя отвели в кабинет Хрущева. Когда американцы вошли, Никита Сергеевич демонстративно рассматривал модель спутника, отправленного на Луну.

«Я чувствовал, что он находится в раздраженном состоянии, — вспоминал Никсон. — Он все время оглядывал меня с ног до головы, как портной может оглядывать клиента, чтобы сшить ему костюм, или, скорее, как похоронных дел мастер оглядывает будущего покойника, чтобы подобрать ему гроб».

Хрущев был страшно недоволен тем, что американский конгресс принял резолюцию в поддержку стран, порабощенных Советским Союзом. Стуча кулаком по столу, Хрущев заявил, что считает это серьезной провокацией. Никсон попытался объяснить, что конгресс не подчиняется исполнительной власти. Хрущев никак не мог остановиться.

— Эта резолюция воняет! — кричал он, стуча по столу.

Он выражал свои эмоции с помощью непечатных слов, выходящих столь далеко за рамки дипломатического языка, что Олег Александрович Трояновский, его молодой переводчик, густо покраснел и не без колебаний перевел его слова.

Хрущев сам приехал на открытие выставки. Он не уставал спорить и пытался поддеть Никсона:

— Американцы потеряли умение торговать. Вы постарели и не торгуетесь, как раньше. Вам надо влить свежие силы.

— А вам надо иметь товары, чтобы торговать, — нашелся Никсон.

Хрущев заговорил о том, что Советский Союз желает жить в мире, но готов защитить себя в случае войны. Он обещал, что Советский Союз через семь лет достигнет уровня развития Соединенных Штатов:

— Когда мы догоним вас и станем вас обгонять, мы помашем вам рукой. Если вы захотите, мы остановимся и скажем — пожалуйста, догоняйте нас…

Он остановил какого-то человека на выставке и восторженно сказал Никсону:

— Ну, какие это рабы? Имея людей с таким духом, как мы можем проиграть?

Никсон старался сдерживать себя, он был всего лишь вице-президентом и гостем.

— Вы не должны бояться обмена идеями, в конце концов, вы ведь всего не знаете…

— Если я всего не знаю, — оборвал его Хрущев, — то вы ничего не знаете о коммунизме, кроме того, что боитесь его.

Проходили мимо бакалейной лавки. Никсон сказал:

— Может быть, вам будет интересно узнать, что у моего отца была небольшая лавка в Калифорнии и все мальчики в нашей семье, учась в школе, одновременно работали в этой лавке.

Хрущев презрительно отмахнулся и фыркнул:

— Все торговцы — воры!

Никсон ответил:

— Воры бывают везде. Я видел сегодня, как люди перевешивают продукты, купленные в государственном магазине.

Они остановились в павильоне, где были выставлены образцы кухонной техники. Здесь и состоялся знаменитый кухонный спор. Заговорили сначала о достоинствах разных стиральных машин. Тут Никсон решил объяснить, что не только богатые американцы могут купить дом, представленный на выставке.

— Это типичный для Соединенных Штатов дом, — рассказывал вице-президент, — его стоимость четырнадцать тысяч долларов — эти деньги можно выплачивать двадцать пять-тридцать лет. Большинство рабочих могут купить себе такой дом.

Хрущева ничто не могло смутить. Он, не моргнув глазом, выпалил:

— У нас тоже найдутся рабочие и крестьяне, которые могут выложить четырнадцать тысяч долларов наличными за жилье.

Никита Сергеевич убежденно говорил о том, что капиталисты строят дом всего на два десятилетия, а в Советском Союзе дома строятся так, чтобы они остались и детям и внукам.

— Вы думаете, что русские будут поражены этой выставкой? Для того чтобы американец мог купить такой дом, он должен иметь очень много долларов, а у нас достаточно быть гражданином страны. Если у американца нет долларов, его право купить подобный дом превращается в возможность ночевать под мостом.