Женщина перемен - читать онлайн книгу. Автор: Алла Холод cтр.№ 46

Через несколько мгновений я встала, пошатываясь, подошла к столу и налила себя коньяку. Илья сделал было какой-то протестующий жест и даже устремился ко мне, но не успел — я в одну секунду опрокинула рюмку.

— Не волнуйся, мне лучше, все прошло, — сказала я. — У тебя есть доказательства?

Илья молча встал и подошел к компьютеру, включил его, нашел нужный файл.

— Есть в файле, но Евгения Леонидовна предоставила мне и распечатку описания коллекции, — сказал он. — Выбирай, как будешь смотреть — на ноутбуке или на бумаге?

Я села к компьютеру, а Илья вытащил из-под шкафа чемоданчик, покопался в нем, извлек оттуда пачку бумаги в прозрачном файле и устроился рядом со мной.

— Вот перечень предметов коллекции, — стал объяснять он, — «Опаленные крылья» значатся третьим номером. Вот, смотри. Тут описание изделия, предполагаемая дата изготовления.

Он извлек из файла лист бумаги, оказавшийся отчетливой фотографией. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: на ней запечатлено именно то изделие, которое еще несколько минут назад было у меня на шее. Я выхватила у Ильи бумаги, стала лихорадочно перебирать их, и через несколько секунд моим глазам предстал лист с надписью «Русалочка», который содержал подробное описание подвески в виде русалочки, держащей сапфир. Это была картотека, созданная по всем правилам: здесь имелась информация об авторе изделия, об использованных камнях и металле, их весе и характеристиках. Засунуть карточки назад, в файл, моих сил уже не хватило — руки отчаянно дрожали.

— Что это может значить? — еле шевелящимся языком прошелестела я.

— Пока не знаю, — мрачно ответил Илья, — события могли развиваться по-разному. Давай-ка я заварю чаю, и ты выпьешь чашечку, тебе нужно прийти в себя. Ты совсем бледная и еле держишься.

— Не хочу чаю, дай мне лучше коньяка, — я отмахнулась от его попытки помочь мне встать из-за рабочего стола, — мне сейчас точно не до чая. Так как могли развиваться эти события? Давай подумаем, я уже в состоянии, не бойся, я не грохнусь.

Илья налил в рюмку коньяка, зачерпнул с нарядного блюда горсть голубики и протянул мне. Я вяло поблагодарила.

— Эти изделия были у Роберта, когда они с матерью разделили наследство Павла Иннокентьевича. По настоянию Евгении Леонидовны они были помещены в банковский сейф, — размышлял вслух Илья. — Через некоторое время, как я тебе уже рассказывал, Роберт познакомился с сомнительной девушкой и повез ее путешествовать. Как я понимаю, он оплачивал не только билеты и проживание в отелях, он девушку «гулял» по полной, значит, покупал ей какие-то шмотки, водил в рестораны и так далее. Следовательно, что-то из коллекции он продал.

— Так может быть, эти украшения были проданы именно тогда? — с робкой надеждой спросила я.

— Категорически исключать такую возможность нельзя, хотя она и маловероятна, — безжалостно заметил Илья и продолжил: — Евгения Леонидовна утверждает, что в его части наследства были предметы, которыми Роберт, мягко говоря, не дорожил. И она считает, что если бы он стал распродавать коллекцию, то начал бы именно с них. В частности, это были две очень ценные иконы XVII века, которые Павел Семилетов реставрировал за свой счет и якобы собирался передать в дар епархии. Но Роберт, в отличие от своего отчима, не имел никакого пиетета к официальной православной церкви, и Евгения Леонидовна якобы не раз слышала от него высказывания относительно этих икон. Он считал, что их нужно продать, что нельзя хранить дома иконы, которые кто-то когда-то украл или отобрал у верующих людей. А история у этих икон была именно такая — они были реквизированы в период коллективизации, но не уничтожены, как множество ценностей в тот период, а кем-то сохранены. Я думаю, что в первую очередь Роберт избавился от них.

— Но ведь с момента разрыва с той девушкой и до его смерти прошло какое-то время, — перебила я, — он мог в тот отрезок времени начать распродажу своей коллекции.

— Именно в тот отрезок времени он то активизировал, то приостанавливал работу по оценке своей части наследства, — пояснил Илья. — Установлено, что он обратился к эксперту — не помню, говорил ли я тебе об этом, — и предоставил в его распоряжение каталог. Ювелирных украшений в коллекции Семилетова было не так много, и на тот момент те, что принадлежали Роберту, в каталоге были.

— Что же тогда у нас остается? Получается, у моего мужа не было никаких законных способов купить это ожерелье?

— Могло быть всякое, — пожал плечами Илья, — можно только предполагать, ведь точно мы ничего не знаем. Чисто теоретически он мог быть добросовестным приобретателем. Если допустить, что тот, кто имеет отношение к смерти Роберта, начал распродавать похищенные у него ценности…

— Но сам ты в это не очень веришь, да?

— Не знаю, Любочка, не знаю, — проговорил Илья, подсаживаясь ко мне. — Мне это кажется маловероятным. Прошло слишком мало времени. Нужно быть очень отчаянным человеком, если не сказать — полным идиотом, чтобы не побояться через такой короткий промежуток времени начать в открытую продавать ценности с такой историей. А если мы подозреваем здесь действия какой-то организованной группы — тем более.

— А если мой муж имеет ко всему этому какое-то отношение, почему он не побоялся это сделать? Я имею в виду — открыто подарить сомнительную вещь мне?

Илья отвел глаза. Так делают, когда стараются избежать необходимости сказать человеку что-то очень нелестное или неприятное. Я придвинулась к нему и стала теребить за рукав рубашки, пытаясь насильно повернуть к себе лицом и заставить смотреть на меня.

— Ну же, ну… — настаивала я. — Почему же тогда мой муж не побоялся?

— Хочешь знать мое мнение? — сдался мой друг. — Да просто потому, что твой Максим не боится именно тебя и не ждет подвоха с этой стороны. Ты же немножко не от мира сего, Любочка, не обижайся, но это так. Ты поглощена своими переживаниями, не очень ориентируешься в окружающем мире. Да он тебя и не особенно интересует, так ведь?

— До недавнего времени так и было, — подтвердила я.

— Вот поэтому твой муж не побоялся дарить тебе вещь, имеющую такую историю. Кроме того, твой круг общения узок, он знает это и не чувствует опасности.

— Да, все верно, — согласилась я, — ведь я ничего не рассказывала ему о своей встрече с Полиной, и о посещении «Белой лилии» я тоже ничего не говорила. Он ничего обо мне не знает и вполне может думать, что я и сейчас где-то за облаками.

— Думаю, что да.

Я оставила при себе и не стала облекать в слова еще одно предположение. Наверняка Максим, если он действительно знает о происхождении украшения, подумал, что прием очередного стакана текилы для меня тема куда более актуальная, нежели мысли о происхождении подарка на день рождения. Глупо надеяться, что он, живя со мной бок о бок, не замечал признаков моего прогрессирующего алкоголизма. Максим не дурак и не слепой. Он не устраивал мне скандалов и не пытался лечить, видимо, потому, что считал, что мое пьянство пока не дошло до критической точки. Может, он думает, что пусть я лучше буду тихо пить, чем громко скандалить или искать себе приключения. И наверняка он предполагает, что наслаждаться подарком я буду в одиночестве. Подруг у меня нет, большие компании я не посещаю. Да, ему действительно нечего было бы опасаться, даже и знай он истинную историю красивой вещицы.