Стальной подснежник - читать онлайн книгу. Автор: Дана Арнаутова cтр.№ 73

— Я невиец по матери, — уточнил капитан тем же ровным, ничего не выражающим голосом.

— Да хоть кто. Отец твой уж точно был нашим. Женщина — земля, она принимает, что в нее посеяли. Добрая земля вырастит колос крепким, худая — тощим, но, если посеян ячмень, пшенички не жди, — ухмыльнулся ведьмак и повернулся к Ло, язвительно сообщив: — Верно сделали, моя госпожа, что вышли замуж за северянина. Дети будут крепкие и красивые.

Это он сейчас намекнул, что Ло улучшила породу? Как сука овчарки, которую раз в несколько поколений вяжут с волком, чтобы добавить свежей дикой силы?

Разговоры вокруг смолкли почти испуганно. Ло краешком глаза увидела, как поморщился ярл — даже ему это показалось слишком — и как вздрогнул, будто от удара, капитан, глянув на нее мрачно, вызывающе. Молча ожидая, что она скажет, словно еще одного удара. У него-то лицо почему такое, будто хлыстом огрели, а руки связаны?!

Кровь бросилась в виски, а того, что просилось на язык, Ло сама испугалась. И потому, проглотив несказанное, отчеканила надменно:

— Я вышла за дорвенантского офицера, мэтр ведьмак. Присягнувшего моему королю, как и я. Награжденного дорвенантским дворянством за мужество и стойкость. Если мои дети унаследуют эти качества, мне плевать, какой они будут крови. Все равно они вырастут достойными людьми и дорвенантцами.

Круто развернувшись, она пошла к лестнице через торопливо расступающуюся толпу, печатая шаг и совсем забыв, что одета в платье, а не в мундир. Хорошо, что суконное, а не бархатное, так что в ногах не запуталось, и Ло взлетела по лестнице, про себя желая встречи с Барготом и ярлу, и его ведьмаку, и даже собственному мужу, хотя тот, если разобраться, был ни при чем.

И вообще в словах ведьмака не было ничего обидного. Похвалил мужа, пожелал крепких детей жене. Так отчего же у нее такое чувство, что капитана намеренно и старательно выводят из себя, причем стараются сделать это на глазах самой Ло? Поединок этот, якобы шутливый и уж точно не ее мужем затеянный, слова ярла, а потом и Тинлейвсона. Ну и плевать! От задуманного она все равно не откажется!

* * *

— У вас очень хорошая жена, капитан, — безмятежно сказал, надевая рубаху, ярл, будто ничего особенного не случилось.

Может, и в самом деле не случилось, если он по-прежнему не помнит Эйнара. Но чем дальше, тем меньше в это верилось.

— Не жалуюсь, — бросил Эйнар, изнывая от мучительного желания дать по морде старой сволочи-ведьмаку, вряд ли знающему, по какой вроде бы давно зажившей ране потоптался.

А вот и нет, не зажило, оказывается, только затянулось тонкой корочкой, в которую ткни — и взвоешь. И от этого было еще более стыдно. Он, мужчина, принял защиту женщины, сумевшей достойно ответить, когда сам Эйнар молчал. А что он мог сказать? Что его отец и вправду был северянином, только не Рольфом Эйнарсоном, а неизвестным ублюдком? Впрочем, нет, ублюдком получился сам Эйнар, у которого первые два месяца жизни даже имени-то не было, как позже рассказали добрые соседи. Они бы и про отца рассказали с превеликой радостью, да вот беда: его имени никто не знал.

Северянин, это точно. Молод, хорош собой, на породистом коне и одежда богатая. Приезжал вечером, уезжал утром, оставлял богатые подарки, которые всю семью вытащили из нужды, а потом, когда у юной Дирре Снольф начал расти живот, пропал. Дирре молчала о нем, как деревянная кукла, и к младенцу, родив, подходила только по настоянию матери, чтобы покормить. Соседи злорадно жалели, а когда выпытать, кто же обрюхатил и бросил «бедную девочку», не смогли, начали поливать грязью.

И как дальше сложилось бы — неизвестно, только через два месяца в деревне объявился Рольф Эйнарсон, немолодой уже воин из дружины того самого тана, к сыну которого через пятнадцать лет подастся его приемный сын. Соседям он быстро заткнул рты, взяв Дирре в жены без всякого приданого и заявив, что ее ребенок — его ребенок. Волки, мол, волчью кровь чуют и мнения дворовых шавок не спрашивают.

И если б через десять лет он не погиб на охоте, в голодный год добывая матерого медведя, жизнь Эйнара, названного в честь деда, как и положено старшему сыну, пошла бы совсем иначе. Но уж как пошла… Приемного отца Эйнар всю жизнь в мыслях звал родным, мать тоже простил, но за спиной слышал дразнилки сверстников про блохастый хвост и подзаборного ублюдка. В Волчьей Сотне он долго боялся, что все выплывет и от звания ублюдка он не отмоется уже никогда. Потом понял, что здесь и вправду важнее кровь, так что в их глазах стыдиться ему следует скорее невийской своей половины, чем вольфгардской, какой бы она ни была. А в Дорвенанте о его происхождении вовсе никто не знал.

Но Эйнар на всю жизнь запомнил свой дикий страх, когда Мари мяла передник, признаваясь, что беременна. Страх, что ее не отдадут ему в жены и их ребенок хоть раз в жизни услышит, что он ублюдок, испортивший жизнь матери.

И на новую жену, если уж совсем откровенно, он сорвался, на мгновение увидев в ней свою мать, только не несчастную девчонку с исковерканной судьбой, а расчетливую тварь, сознательно обманывающую его в том, что каждый мужчина должен решить для себя честно и по доброй воле. Видит Пресветлый, он не побоялся бы взять чужого ребенка, дав ему имя и всю любовь, которую задолжал своему отцу Рольфу. Но принять это решение он должен был сам!

— А знаете, капитан, мы, пожалуй, уедем завтра, — сказал ярл, застегивая поданный ему плащ. — Кони отдохнули и перекованы, зачем тянуть? Ваше гостеприимство выше всех похвал, но я бы хотел как можно быстрее увидеть его величество Криспина.

— Как пожелаете, — кивнул Эйнар с огромным облегчением.

Остаток дня прошел спокойнее некуда. Так бывает перед бурей, но Эйнар, державшийся настороже, тихо молился Пресветлому, и, может, его молитвы были впервые услышаны. К обеду накрыли богатый стол, и гости хвалили кухарку, а ярл передал ей три золотые монеты, и еще по одной получили Нэнси и Селина, прислуживавшие за столом. Леди вышла к обеду снова тщательно причесанная, в том же синем с золотом платье и нарядных туфельках.

Но у Эйнара стояло перед глазами ее испуганное лицо и наспех собранные короткие волосы. А еще — каблуки армейских сапог, выглядывающие из-под подола. Неужели выскочила во двор, переживая за жизнь посла? А другой причины бояться у нее вроде и не было.

Вечер тоже прошел спокойно. Узнав, что гости завтра уезжают, Молли снова расстаралась. После обычных блюд на столе появились сладости и шамьет, которому, как чудотворному зелью, обрадовался Дагмар Черный Снег, да и остальные воздали должное. Леди к ужину не вышла, отговорившись легким нездоровьем, и Эйнар был откровенно рад, что у нее не будет еще одного случая сцепиться языками с Тинлейвсоном. Гости, посидев, разошлись по комнатам, и все было хорошо…

Пока Эйнар, поднявшись наверх, не увидел в конце коридора Нэнси, стучащую в дверь ярла.

Отступив в тень, он дождался, пока Рагнарсон, отстранив выглянувшего первым оруженосца, выслушает тихо говорящую девчонку и, кивнув, пойдет за ней на клятый северный балкон.