Стальной подснежник - читать онлайн книгу. Автор: Дана Арнаутова cтр.№ 134

— Они идиоты? — изумленно вырвалось у магички.

— Они безмозглые, спесивые и опасные идиоты! — рявкнул король. — Какая, к Барготу, война?! Дорвенант слишком мал, у нас нет обширных земель и технической мощи Фраганы, нет флота Итлии, нет ничего, кроме Ордена, милостью богов. Нам всем с детства твердят, что Орден — основа могущества Дорвенанта, защита и источник благосостояния. Так неужели настолько трудно понять, что Орден — это люди?! Люди, которым свойственно погибать! Вы знаете, сколько боевых магов уцелело из вашего выпуска, леди Ревенгар?

— Пятеро-шестеро? — тусклым голосом предположила магичка.

— Трое! Включая вас! Из дюжины! А каждый из них был ценностью куда большей, чем позолоченные крикуны, желающие добраться до Лебединого Города вольфгардцев! Алый факультет еще долго будет восстанавливать численность! Некроманты и целители — тоже! Вернулся хорошо если каждый третий… Алхимики и артефакторы все эти проклятые годы работали только на армию, срывая торговые договора и связи! Орден обезглавлен, а дорвенантское дворянство — мое дворянство! — потеряло большую часть молодого поколения! Вот она, истинная цена войны, а не дурацкий клочок земли, послуживший для нее предлогом! Каждый человек, которого мы лишились, нужен был стране и сам по себе, и как источник золотой крови — единственного по-настоящему бесценного ресурса. Благие боги, как мне объяснить жадной своре, сколько детей с даром теперь не родится у одаренных, сгинувших в мясорубке?

— Но, ваше величество, магия проявляется не только по наследству, — неуверенно попыталась возразить леди. — Даже простолюдин может быть одарен богами…

— И много простолюдинов училось вместе с вами? — язвительно поинтересовался король. — Да, они есть. В лучшем случае один на ту же дюжину, остальные — дворяне. Потому что это дворяне веками смешивали кровь не только по знатности, но и по силе. Мерзавцы вроде Антуана твердят глупым юнцам, что магия зависит только от милости богов! Что любой одаренный на ступеньку выше профана, пусть даже дворянина или короля. Молчите, я знаю, что такие разговоры ведутся! Что избранники богов должны править, родились они под гербом или в стогу сена! Очень удобная мысль, если главный из божьих избранников — ты!

Он перевел дух, хмуро глянул на замерших молчаливых слушателей и снова продолжил:

— Знаете, как магистр Саттерклиф предложил решить проблему Вольфгарда? О, он воистину разумник, Баргот его побери! Антуан прекрасно понимает, что Дорвенант давно висит на волоске, зажатый между голодным матереющим Вольфгардом и хитрой Фраганой. Если бы не благоразумие короля Флоримона, война случилась бы еще при моем отце! Флоримон улестил Вольфгард, женившись на их принцессе, теперь в наследнике Фраганы течет северная кровь, и Вольфгард терпеливо ждет, когда можно будет запустить во фраганский цветник следующую лапу. Союз Севера и Юга — дело только времени, и тогда нам не уцелеть. А магистр Саттерклиф — гений! Он тоже не хочет класть остатки Ордена под северные мечи. Зачем, если есть проклятия вроде того, которое Волчица сняла с бедняжки Мэрли? Но даже богиня не сможет спасти весь свой народ, если взяться за дело с умом. Травить воду и землю, проклинать еще не рожденных и хотя бы разочек глянуть на столицу Вольфгарда Чумным Взором.

— Но это… это же…

В голосе магички слышался такой страх, что Эйнару захотелось вытащить ее из кресла, укутать в плащ, забрать куда-нибудь подальше и заставить забыть все услышанное. Его и самого трясло мелкой мерзкой дрожью.

— Это — один-два Избранных Смерти, не больше, — тяжело уронил король, указав взглядом в угол, где сидел бледный Бастельеро. — Поверьте, миледи, ваш веселый и любезный друг детства, случись ему лишиться рассудка и использовать дар в полную силу, вполне способен устроить нечто подобное, так что его покладистый нрав — великое благо для окружающих. Не зря Претемная Госпожа придирчиво выбирает своих рыцарей. А магистр предложил мне использовать таланты Ордена гораздо шире и многостороннее, чем до этого, не ограничиваясь такими глупостями, как правила чести и милосердия.

— Он сошел с ума, — услышал Эйнар свой голос будто со стороны. — Вольфгард же ответит.

— Именно, капитан! — согласился король. — Разумеется, ответит. В Руденхольмском ущелье северяне едва не прорвались, потому что один из высших ведьмаков добровольно лег на жертвенный камень, и потом еще неделю его подручные творили такое, что проделанную ими брешь пришлось затыкать целым егерским полком. Моим отборным полком, понимаете? А если бы в Руденхольме Саттерклиф утопил вольфгардский авангард, тысячу отборных воинов… После такого кровь на их алтари полилась бы рекой, лишь бы добраться до нас.

— Он безумен, — подтвердила леди, сплетя бледные тонкие пальцы на коленях, обтянутых теплым синим платьем. — Он втравил бы Дорвенант в войну на истребление, магическую резню…

— И у нас не осталось бы другого выхода, как эту резню устроить, — мрачно подтвердил король, снова возвращаясь в кресло. — Видят Благие, я никогда не считал себя военным гением. И когда за глаза меня зовут Криспином Тихоходом, это вовсе не оскорбление, как полагают безрассудные гордецы. Совсем напротив… Поэтому, когда у меня в голове после встреч с магистром Саттерклифом, а потом и сами по себе стали появляться мысли, мне совсем не свойственные, я насторожился.

Он помолчал, а потом спросил, глянув почему-то на Эйнара:

— Капитан, вам известно, что означает звезда, которую ваш сержант столь кощунственно использовал вместо мишени?

— Он выполнял мой приказ, — поспешно отозвался Эйнар. — Мне и отвечать.

— Благие боги, я не собираюсь его наказывать, — усмехнулся король. — За что, за верное исполнение приказа? Но вопрос был не о нем, а о звезде.

— Символ Семи? — уточнил Эйнар. — Ваше величество, невийцы не дикари, мы тоже чтим Благих.

— Тогда скажите мне, — голос короля сочился скрытой издевкой, — если лучей — семь, в полном соответствии с числом Благих, что означает белая сердцевина?

— Белая? Но это… — Эйнар замолчал, сообразив, что действительно всегда принимал ее как само собой разумеющееся, видя в храмах. — Просто белое место, ваше величество. Место, где сходятся все цвета…

— Все цвета — вот именно. Восьмой цвет, всеобъемлющий, включающий в себя остальные. Кто был восьмым богом, капитан, самым могучим из Благих, пока не пал, обуянный гордыней?

— Ваше величество, это ересь! — возмущенно крикнула магичка. — Разумники не поклоняются Барготу!

— Капитан, главное, не вздумайте сказать это вслух когда-нибудь, — гораздо хладнокровнее и очень серьезно добавил некромант. — Это действительно ересь, подлежащая наказанию. Но что гораздо хуже — это оскорбление Ордена. Вас даже на дуэль вызывать не станут, просто убьют. Безнаказанно.

— Благодарю, милорд, — мрачно сказал Эйнар, оценив предупреждение. — Я запомню. Ваше величество, но если так, почему белый цвет в святой звезде не запрещен?

— А разве он исчезнет, если его запретить? — раздраженно ответил король вопросом. — Разве перестанут рождаться дети, наделенные даром разума? Добрые и умные дети, вовсе не жаждущие поклоняться Тьме и Хаосу. Или объявить их исчадиями Баргота просто по умолчанию? Нет, капитан, принято считать именно так, как вы и сказали: сердцевина Звезды Семи — это просто место, где сходятся лучи. А белый цвет, извольте знать, в Ордене символизирует чистоту разума и намерений, и никак иначе. Разумник способен стать даже великим магистром Ордена, если проявит достаточные способности и будет избран коллегией магистров, — как любой другой маг. Никакого отношения к Барготу! Это ересь, как справедливо сказала леди. Только почему-то никому из боевиков и некромантов, именуемых палачами и труполюбами, не пришел в голову гениальный план заразить кого-нибудь из пленных вольфгардцев барготовой краснухой, а потом позволить ему сбежать. Странно, верно? И это лишь одна из драгоценных мыслей, родившихся в светлом, не замутненном корыстью и честолюбием разуме магистра Антуана.