Годовой абонемент на тот свет - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 23

Эмма сделала глоток кофе.

– Сейчас, вспоминая, я удивляюсь нашей с супругом наивности. И ведь все могло очень далеко зайти, если бы не Игорь Федорович, массажист. Беляев к нам много лет ходит, мы его обожаем. Он настоящий врач, с дипломом. Не слесарь, который пару недель на курсы походил и, вуаля, теперь любого клиента задорого берет. Руки у Игорька золотые, характер прекрасный. Веселый, добрый мужик с большой семьей: жена, дети, внуки. Собачник, что для нас важно, поскольку у самих псов полон дом. Воцерковленный, а мы по воскресеньям всегда в храме. Беляев очень деликатный человек, никогда не проявляет любопытства, не пристает с вопросами. На мой взгляд, Игорь образец врача. И вдруг пару недель назад он спросил:

– Эмма, чем у Алевтины в ванной пахнет?

Я ни на секунду не забеспокоилась.

– Игорек, уж прости, я понятия не имею. Дом у нас, сам знаешь, несколько километров. Мама решила жить на первом этаже в левом флигеле, сказала: «Дети, не хочу никого обременять. И сама стесняться не намерена. Сделайте мне спальню, кухню, ванную. Люблю в халате кофе утром пить. А в общую столовую одеваться надо. Подружки приедут, Глеб их смутит. Надо жить рядом, но отдельно». Муж оборудовал ей в особняке четыре комнаты, веранду и все остальное. Вход у нее отдельный, с улицы. Мама прекрасно все продумала. Мы друг другу не мешаем, общаемся, когда хотим, а не потому что в столовую спустилась, а там родня тусуется. Я к мамуле частенько забегаю, но в ванную к ней давно не заглядывала. А что там?

Игорь забубнил:

– Только не подумайте…

Я его остановила:

– Говори прямо.

Беляев опять вопрос задает:

– У Али горничная была. Куда она подевалась? Сейчас в ее квартире другая девушка массажный стол расставляла.

Я удивилась, но объяснила:

– Марина прекрасно работала, но в последнее время у нее проблемы начались.

Врач меня перебил:

– Плохое настроение, плаксивость, нежелание ничего делать, обидчивость? Усталость? Аппетит пропал?

Я поразилась.

– Да. Как ты догадался? Неужели Марина жаловалась? Это безобразие. Знаешь, за что ее уволили? Она посмела Але истерику закатить. Мама велела шторы опустить, а прислуга стала спорить: «Еще светло». Мамуля ей вежливо повторила: «Пожалуйста, задерните занавески». Она никогда ни на кого голос не повышает, обвинить ее в грубости невозможно. Скорее уж мать излишне мягкая! Марина сдернула на пол одну портьеру и начала орать. Мама испугалась, вызвала «Скорую», скандалистку увезли. Ясное дело, она лишилась места.

– То-то мне запах показался знакомым, – поморщился Игорь, – у нас в части трое ребят от Бурманджи с ума сошли.

Эмма вернула на блюдце пустую чашку.

– Я ничего не поняла. Бурманджа? Это кто? Или что?

Игорь рассказал такую историю.

Беляеву не повезло. Мединститут он окончил, когда всех дипломников забирали в армию. Властных покровителей парень не имел, связей в Министерстве обороны тоже. Зато был полон желания послужить на благо родине, о чем и сообщил в военкомате, заявив:

– Отправьте меня в самые сложные условия. Я врач!

Члены призывной комиссии переглянулись, и Игорек поехал на поезде с малой скоростью. Состав привез «зеленого» доктора на край географии, где расквартировалась воинская часть. Игорь, искрившийся патриотизмом, нахлебался там опыта половниками. Военный городок окружали села. До ближайшей больницы часа четыре езды по бездорожью. Был вертолет. Но он то ломался, то не хватало бензина, то дул боковой ветер. Погода в медвежьем углу не отличалась спокойным характером. Зимой снега наваливало выше крыш, сугробы ломали заборы. Весной и осенью шли дожди, слякоть. Летом жара, комары, мошка.

– Эй, вертолет нужен, – надрывался в микрофон Игорь.

– Че у тебя? – сквозь скрип и помехи слышалось в ответ.

– Роженица, двойня, кесарево, – рапортовал вчерашний выпускник.

– Сломался, зараза, – вопили из динамика, – разберись как-нибудь. Зря, что ли, тебя учили?

Через год Игорь превратился в доктора-многостаночника. Принять роды в погребе, куда в недобрый час спустилась беременная, а назад не вылезла? Легко. Загипсовать сломанную руку-ногу? Вообще пустяк! Удалить аппендикс? Да пожалуйста!

К молодому доктору шли не только военные, ехала вся округа. Игорь научился мастерски рвать зубы. Анестезии, понятно, не было, но парень много лет занимался штангой. Сила у него в руках была богатырская, клыки выдергивал за пару секунд. Одновременно он стал и заправским ветеринаром. Зашивал собак, на которых напал волк, ставил на лапы лаек и кошек после укуса клеща, сам бодяжил для них уколы. И вот что странно: все мохнатые пациенты, несмотря на отсутствие лекарств, выздоравливали от инъекции, которую нахимичил парень. Один раз он пришил крыло здоровенной птице, которая свалилась прямо с неба к его ногам. Произошло это во дворе медпункта, где местный батюшка усаживал в телегу свою жену, которая накануне родила ему сына.

– Жалко-то как, – сказал священник, глядя на несчастное создание, которое пыталось взлететь.

Игорь почесал в затылке и подумал: чем сия тварь отличается от человека? Вместо рук у нее крылья! И приладил их на место. Удивительно, но птица смогла летать и стала возвращаться к доктору, чтобы поесть. У Игоря были воистину чудо-руки.

Как-то раз ночью к нему примчалась бабушка Елена и зашептала:

– Милок, сделай что-нибудь! Степан мой, растудысь дурака старого в колено, с ума сошел!

– На самом деле он разум потерял или чего натворил? – остановил ее Игорь, который еще исполнял роль психотерапевта всея округи.

– И то и другое, – объяснила старушка. – Бурманджой они с Петькой побаловались, идиоты! Седина в бороду, лысина в макушку, черт в башку! Тьфу, сил нет с ним! Петька, лось, проблевался и спит. А мой дурень помирает совсем.

– Что такое Бурманджа? – спросил Игорь.

– Тсс, – зашептала бабуля, – ее у нас давно запретили. Еще кто донесет на моего дурака! Народ завистливый, а у нас сарай новый, да крыша на нем не рубероидная. Шифер положили. Пошли скорей к нам, по дороге растолкую.

Пока они шли в деревню, баба Лена ввела доктора в курс дела. В лесу есть растение, местные называют его Бурманджой. Имя оно получило по фамилии человека, который несколько столетий назад набрел в чаще на странные «дудки», похожие на тростник. Деревенское предание о нем гласило: Степан Бурманджа жил беднее церковной мыши, в лес он потопал собирать хворост. Да только там уже побродили другие и все унесли, а деревья валить нельзя, они барские. Нет, можно было спилить березу, нарубить дров на зиму, но пришлось бы заплатить хозяину. Бурманджа впустую шатался меж елок, загрустил, и вдруг – поле «дудок», да еще высохших. Мужик обрадовался, наломал «тростника», сделал запас на зиму и стал в холода топить им печь.