Фридрих Барбаросса - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Андреева cтр.№ 31

Каждый день суды, суды, суды… Города жалуются друг на друга, а мне разбирать, назначая штрафы. Давеча судил Милан, который дороги перекрыл, собственным налогом обложил и пару городов захватил беззаконно. Всех жителей в одном исподнем из ворот под зад коленом выпроводили, пообещав, что пристрелят любого, кто окажется на расстоянии пущенной стрелы от городской черты. Женщин, детей, немощных стариков… разумеется, миланцы были виновны, и я назначил штраф и велел вернуть людям их имущество.

Выслушав обвинителей и мой приговор, представители Милана посоветовались между собой, посчитали что-то на пергаменте, после чего предложили 4000 фунтов в качестве компенсации за угнетенные свободы. Сумма немалая, но для меня важнее другое — Милан дал понять, что признает мои права. Вот это ценно!

В Италии все имеет свою определенную цену. Причем в ходу звонкая монета, а не товарообмен, более свойственный германским землям. Оплата золотом или серебром намного удобнее обмена товара на товар, потому как, если ты, скажем, меняешь рыбу на крупу, потом следи, чтобы эта крупа плесенью не покрылась, чтобы жучки там не завелись или черви — в общем, меняй на что-то другое. Монеты же от долгого лежания не портятся. Их можно, если что, и в землю зарыть. Еще я узнал странное — должник может вместо оплаты золотом или товаром подписать кусок пергамента, в котором четко сказано, к какому сроку и сколько он обязуется заплатить, и что полагается сделать с ним в случае неуплаты. Самое удивительное, что к этому относятся без смеха, принимая лоскут с записью долга с тем же почтением, с каким принимали бы чистое золото. Если должник не платит в срок, этот самый пергамент несут в суд, и судья принимает его как важнейшее доказательство вины, после чего выносит приговор. Интересно, так же свято они станут блюсти клятву, если прописать ее на пергаменте?

После Милана своего представителя для переговоров прислал город Венеция, роль посла исполнил сын дожа, приятный молодой человек, который буквально с порога предложил заключить договор, согласно которому я как будущий император принимаю и признаю границы владения Венеции, а за это они признают меня своим господином. Венецианты просили позволения свободного передвижения их подданных по всей территории Италии, за что предлагали ежегодную выплату 50 фунтов золота, 50 мешков перца и сверх того по куску роскошной материи. Разумеется, я тут же принял это предложение, доказывающее, что богатая Венеция восприняла меня не как формального царька, который будет вечно сидеть в своей Германии, и не станет совать нос в итальянские проблемы, нет, Венеция была готова принять меня как реального императора.

Что же до Павии, здесь мы могли жить сколько пожелаем, пользуясь радушием и гостеприимством городских властей. Что же до железного венца, его я мог получить не раньше, чем покараю их извечного врага — город Тортону. Только победив Тортону, я смогу увенчать себя короной лангобардов. Именно такое задание приготовили мне старейшины города. И я не собирался их разочаровывать. Тем более что и Виттельсбах, по всей видимости, прикипел к своей очаровательной супруге, которая, несмотря на все его просьбы, продолжала носить длинную бороду, на которую теперь она надевала мое кольцо.

— Смотри, Отто, привыкнешь целоваться с бородатой красавицей, придется обзаводиться выводком задастых пажей! — беззлобно шутил Эберхард.

— Пажи как раз безбородые, а вот здоровые бородатые дядьки вроде тебя, — хохотал Виттельсбах. — Словом, коли действительно удастся пристраститься, первым делом загляну в твой шатер.

— Чур меня, чур! — недовольно фыркает котяра. — После таких угроз, пожалуй, придется спать в обнимку с мечом.

В обнимку с мечом спали мы все.

Я начал продвигаться со своим войском по стране, принимая присягу не пожелавших явиться на рейхстаг городов и осаждая строптивцев. При этом, если осажденный город просил пощады, мы безропотно принимали его капитуляцию вместе с запоздалой клятвой верности, если же вопреки здравому смыслу они продолжали упрямиться, да еще и убивали захваченных в боях заложников, такие города подлежали уничтожению. Так, зимой 1155 года, перейдя реку По, близ Турина, мы разрушили города Кьери и Асти, после чего двинулись на мятежную Тортону, на которую жаловались жители верной нам Павии. К слову, воевать зимой в Италии и делать то же в Германии суть не одно и то же. Если зимой в Италии в основном идут проливные дожди, так что в низинах, и на местах с глинистой почвой можно реально захлебнуться в грязи, на родине, можно сначала отморозить себе все ценное, поломать лошадям ноги на льду, а в довершение всего потонуть в местных болотах, которые, несмотря на холод, частенько не замерзают зимой. Собственно, потому в Германии и не принято воевать зимою.

Впрочем, не следует думать, будто немецкие дикари просто налетали на очередной безобидный итальянский город и уничтожили его. Сначала мы приглашали правителя города для дачи объяснений. И только если никто не являлся, город подвергался опале и дальше приходилось подкатывать к его стенам осадные башни, баллисты, катапульты и бить ворота тараном.

Тортона располагалась в горах, как бы занимая два яруса, верхняя, укрепленная, часть города возвышалась на утесе, защищенная со всех сторон, кроме моря, каменными башнями, и если с нижним городом удалось справиться достаточно быстро, это заслуга Генриха Льва и его рыцарей, с верхней пришлось повозиться.

Без перебоя по много часов подряд катапульты обрушивали на город камни, но это не помогало. Прекрасно укрепленная крепость, казалось, надменно взирала на собравшихся под ее стенами воинов. Оставалось последнее средство — взять Тортону измором.

Каждую ночь осажденные предпринимали попытки добраться до расположенного в нижней части города колодца. Водоносов стерегли латники, облачение которых сияло в свете луны и звезд, с головой выдавая и горе-охранников и охраняемых. На расстоянии их действия прикрывались лучниками. По упорству, с которым они продолжали свои вылазки, было понятно, воды в верхней части города нет. Приказав не убивать на месте пойманных тортонцев, я ежедневно через герольдов обращался к защитникам города, угрожая покончить с пленниками. В ответ на мое предложение тортонцы отвечали камнями, перебрасываемыми через стены их катапультой, а также, судя по всему, многие пользовались пращей, как это делал библейский Давид. Очень хороший знак, если защитники города оставили в стороне свои луки и арбалеты и взялись за камни, следовательно, у них закончились стрелы. Пришлось приниматься за воспитательные меры. И дождавшись, когда они сбросят вниз все собранные камни, мы повесили сразу десять человек таким образом, чтобы расправа была прекрасно видна сидящему за стенами гарнизону. Так мы развлекались с неделю, надеясь, что сердца жителей города не выдержат страшного зрелища гибели своих родственников и они откроют ворота, дабы вызволить оставшихся, но этого не произошло, так что мы были вынуждены пойти на крайнюю меру — отравили колодец.

С этого дня в Тортоне начались массовые отравления. Мы же откровенно скучали под стенами непокоренной пока крепости, придумывая себе всевозможные занятия, дабы покончить со скукой.

Однажды, выйдя из своего шатра, я стал свидетелем настоящего подвига, один из конюхов, тоже, наверное, от скуки, умудрился вскарабкаться по скале к крепости, прорубая для себя ступени топориком и защищая себя от стрел громадным щитом. Таким образом он достиг бруствера и даже зарубил подлетевшего к нему часового, после чего тем же манером вернулся в лагерь!