Золотой ключ, или Похождения Буратины - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Харитонов cтр.№ 76

Гермиона тихонько присвистнула. Ловицкая-старшая сумела удивить: раньше дочка не припоминала за матерью склонности к широким жестам.

– Мама рекомендует «Золотой Клевер» позапрошлого урожая, у них в погребе осталось полдюжины, спроси у Иеремии. Обязательно поешь салат. Если поняла, сожги маленького.

– Я поняла, маленький, полезай в камин, – распорядилась Фру-Фру. Маленький выпучил глазёнки и с криком «ура-ура» побежал гореть.

Молли наконец заметила поняшку.

– Ох, это же ты, детка, – просипела она. – Полежи со мной. Мне так одиноко.

Фру-Фру подумала о том, что никогда не пробовала «Золотой Клевер» позапрошлого года, зато кое-чем обязана тёте Молли. Хотя, конечно, разочарованная и покинутая Гвин может начать приставать. Странно, но эта мысль не вызвала у неё неприятия. Больше того, нутро весьма недвусмысленно потянуло, напоминая о пропущенном визите к Бифи. Наверное, подумала Фру-Фру, Молли Гвин очень опытная. Мама, конечно, рассердится – а может, и нет. В конце концов, всё это останется в кругу семьи… «Ну и пусть пристаёт, я уже взрослая и готова к отношениям», – внезапно решилась она.

Гермиона легла рядом с Гвин, пошептала Ветерку на ухо – тот выслушал и полетел делать заказ – и приглашающе подняла ушки. Молли вздохнула и принялась изливать душу.

«Золотой Клевер» Гвин и Фру-Фру уже вовсю дули из одного корытца. Непривычная к такому количеству алкоголя Гермиона быстро захмелела. Когда Молли начала лизаться, она закрыла глаза, но не отстранилась.

Иеремия заглянул в Красный зал через полчаса и тут же понял, что он здесь совершенно лишний. Плотно закрыв за собой дверь, он пробормотал под нос обычную педобирскую мантру – «мир сей too old, и всё, что в мире – too old».

28 октября 312 г. от Х.

Директория. Институт Трансгенных Исследований, корпус Е.

Медико-биологический центр им. Вайнгартена, стационар, терапия (мужское отделение)

День, вечер, ночь и утро.

17 ноября 312 года от Х.

Директория. Институт Трансгенных Исследований, корпус E.

Комната 11.

Не очень поздно.

Ночью того дня, когда на Буратина напала крыса, а доктор Коллоди продал свой знаменитый белый комбинезон, бамбук простудился. Видимо, из разбитого окна надуло и вдобавок нанесло заразы. Проснулся он от режущей боли в горле и не придумал ничего лучшего, чем попить холодной водички из-под крана. Через час он уже лежал с температуркой, истекая коричневыми соплями. Горло распухло, как будто в нём застрял ком колючей ваты. При попытке проглотить ком боль почему-то отдавалась в правом ухе.

В вольере его хворь извели бы минут за десять. Если бы зашёл доктор Коллоди, он принёс бы что-нибудь, и болезнь прошла бы часа за полтора. Увы, вот именно сейчас Буратина остался один-одинёшенек: доктор мог появиться разве что вечером, да и то вряд ли. Заделать окно тоже было нечем, вылезти через него, как вылез мелкий цыпль – нереально: Буратина не смог толком даже просунуть голову. Потом он пытался криком позвать кого-нибудь на помощь, но докричался только до хрипоты.

Бурые сопли текли не переставая. Чтобы не пачкать пол, Буратина уселся перед открытым самозапиральником, в котором доходил до кондиции цыпль, и начал отсмаркиваться и отхаркиваться туда. Через пару часов раствор в автоклаве побурел, а сопли всё не кончались и не кончались.

Потом жар усилился, в горле заскребли кошки. У Буратины закружилась голова, он лёг. Начался озноб. Бамбук попытался завернуться в клеёнку, но это не помогло – его начало подтрясывать. Бамбуковые пятки постукивали о пластик, выбивая ритмичную дробь. Деревяшкин скорчился, пытаясь сохранить хоть какие-то остатки тепла, и думал о том, что если крыса сейчас вернётся, то сможет сделать с ним всё что угодно: из бойца Буратина дефолтнулся до состояния твари дрожащей, изнемогающей.

Карло явился только на следующий день и увидел сына забившимся под койку, из-под которой текло бурым с тёмными кровяными разводами: у бедолаги лопнул сосуд в носу. Извлечённый на свет божий, бамбук не смог сообщить ничего толкового – только сипел, кашлял с брызгами и бредил. Доктор покачал головой и ушёл.

Через полчаса в комнатёнке появились санитарные свинки с каталкой, которые и отволокли деревяшкина в корпус Е на шестой этаж – в больничку.

Вылечили его, собственно, в первый же день, без особого труда. Проблемы возникли при выписке. Как выяснилось, по больничной базе Буратина проходил как заготовка на общем развитии, а его свидетельство эволюэ – и, соответственно, право находиться при отце – Карло на руки так и не получил. При этом в реестре поступивших на общее Ib 635787 тоже не значился, и что с ним было делать – непонятно: разве что отправить в биореактор. В принципе, вопрос мог бы решить замглавного, но тот, к сожалению, оказался удодом – не только по основе, но и по жизни. После короткого разговора на повышенных тонах доктор Коллоди вышел от него, хлопнув дверью.

Тем временем оживший Буратина времени даром не терял. Для начала он залез в столовскую мусорку и нажрался от пуза. Желудок бамбука был способен переваривать гвозди и пивные пробки, но даже сосед по палате, меланхолично-интеллигентный ёжик, смешно посвистывающий дырочкой-фистулой в правом боку, и тот начал морщиться и коситься – так у бамбука тащило изо рта гнилью. Брезгливое неприятие ежа было Буратине похинхинно, но на вечернем обходе на запашок обратил внимание и медбрат – и вызвал лечащего врача, который тут же отправил бамбука на промывание желудка. Тот попытался было сопротивляться принуждению силой. Появились санитары-гориллы и за пару минут упаковали развоевавшееся полено. После чего отломали ему нос и засунули в жопито. Буратина понял, что выхода нет, и, понурившись, потопал в процедурную. Оттуда он вернулся светло-зелёным, как листочек кресс-салата. Застрявший в заднице обломок носа пришлось выдавливать из себя буквально по миллиметру, под ехидный присвист ежиного бока.

Утром привезли нового пациента – томного синюшного суслика в оранжевом манкини с гульфиком на пуговицах. Суслик выглядел как тушло, но пах почему-то травой. Принюхавшись, Буратина различил какие-то странные ароматы – неизвестное дерево, сырую кожу, мускус, почему-то ваниль (Буратина нюхал ваниль раза два в жизни, но запах запомнил), какие-то цветы, – а потом с удивлением поймал родную бамбуковую нотку. Полез было здоровкаться с родичем, но суслик закатил глаза и сообщил, что к общению совершенно не расположен.