Казнь - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 82

Рек молча увлек ее в темноту… впрочем, темнота была везде. На ощупь, скользя ладонями по стенам, Рек забрался в отдаленный отросток коридора, в тупичок, и оставил Ирену у себя за спиной, сам же встал, перегородив проход, изготовив свой цеп…

Некоторое время они слышали, как осыпается песок и поскрипывают камушки. Как вполголоса, глухо, переговариваются люди; потом на стены лег слабый отблеск фонаря, и тут же исчез, и звякнуло раздавленное стекло.

Ругань… Видимо, огонь затоптали прежде, чем вспыхнуло разлитое масло.

Снова ругань. Приглушенный вскрик.

Скрипнул зубами справедливый Рек-Шиповник.

Вопль ужаса. Приближающийся топот…

Новый крик. Тишина. Темнота.

Вопль такой, что хоть затыкай уши. Новый звон стекла. Вопль, удаляющийся по коридорам.

– Не бойтесь, Рек, – сказала Ирена с нервным смешком.

Возможно, он обернулся. И хорошо, что она не видела его лица.

На самом деле она успокаивала не его, а себя. Она действительно ужасно боялась – не людей в черном, конечно…

Она боялась, что в установившейся под землей тишине раздастся размеренное, удовлетворенное чавканье.

* * *

– …А если они вернутся?!

– Они не вернутся, – сказал Семироль с явным сожалением.

Он сидел у стены, вытянув ногу, туго перетянутую полотняными лоскутами. Рядом лежала суковатая палка, заменявшая охромевшему адвокату костыль. Фонарь освещал его лицо, исхудавшее и заросшее бородой; еще час назад вампир-адвокат походил, вероятно, на подзаборного доходягу – но теперь отросшие волосы приобретали холеный блеск, выравнивалась кожа на лбу и на скулах.

Ирена старалась не глядеть на Река. Возможно, своим поведением она нарушает важнейшие для рыцаря этические принципы – скажем, не разговаривать с упырями иначе, нежели посредством осинового кола…

Хотя как раз на осиновые колья Семироль плевал с высокой колокольни.

– Почему они за вами охотятся, Ирена?

Она помолчала.

– Из-за моего рассказа, Ян. Рассказ называется «О раскаявшемся», а я его даже не…

Она вовремя прикусила язык. Рек молчал; Семироль и так все понял.

Фонарь горел ровно. Масла хватит еще на пару часов, а потом на троих останется одна пара глаз – Семиролевых…

– Нам надо выбираться, Ян, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. – Нам надо выбираться, Рек…

– Вы искали выход, Ирена?

– Да… И я искала Анджея.

– Поиски провалились?

– Поиски еще не закончились…

Рек с сомнением покачал головой. Не знаю, мол, что вы хотели найти, – но вот придется ли искать дальше – это Провидению видней…

Преследователи ушли и не появлялись больше. Но это вовсе не значит, что на выходе из пещеры беглецов не ждет засада… Не может быть, чтобы не ждала.

– Другого выхода здесь нет? – спросила она, желая избыть неприятное чувство безысходности.

Семироль хмыкнул:

– Устройство этой пещеры – отдельная история, Ирена… Ни один спелеолог не поверит в ее существование. Это декорация, искусственное сооружение, вроде садово-паркового грота… Здесь хорошо играть в казаки-разбойники. Вот мы и играем.

Он отломил от ближайшей стены бледное полукружье подземного гриба. Смачно, с хрустом, надкусил; Ирена поняла, что ее слегка мутит.

Рек поджал губы. С того самого момента, как вернулся насытившийся Семироль, он не произнес ни слова. Фонарь зажег, но губ не разжимал.

– Вы ведь никого не убили насмерть? – спросила Ирена в третий раз. Специально для Река.

Семироль вздохнул и закатил глаза. Рек молчал.

– Идиот, – с чувством сказал упырь-адвокат. – Какой он кретин, ваш Анджей… Ему следовало потренироваться на морских свинках, прежде чем…

– Над морскими свинками Провидение не властно, Ян. У них свои законы.

Стоячий воздух дрогнул. Плотная волна его больно ударила в барабанные перепонки – то был далекий взрыв. Затряслись стены, кое-где полетели с потолка камни и комья, боль перешла в звук – глухой удар…

Фонарь, защищенный стеклянным колпаком, дрогнул пламенем, но не погас.

– Ого, – сказал Семироль.

Рек молчал.

Тишина установилась как бы на новом уровне – где-то что-то оседало и осыпалось, но эти звуки только подчеркивали холодное, как в мертвецкой, молчание.

– Они взорвали вход, – сказал Семироль. – Вероятно, здесь успели выдумать некое подобие пороха…

Рек взял Ирену за руку.

Машинально. Желая подбодрить. Семироль заметил это жест – и бледно усмехнулся:

– Уважаемый бескорыстный рыцарь… Возьмите, пожалуйста, фонарь, и проверьте мою догадку. Думаю, у входа вас ждет ужасное зрелище земляного завала…

Рек неприятно искривил губы.

– Понимаю, – терпеливо кивнул Семироль. – Ни на секунду не считаю себя вправе отдавать вам распоряжения, но подумайте сами… Я хромой и еле передвигаюсь. А госпожу Ирену мы не будем посылать навстречу возможной опасности, правда?

Наверное, в этот момент Ирена выглядела особенно растерянной и жалкой – во всяком случае Рек, бросив на нее долгий взгляд, бесшумно поднялся, взял в одну руку фонарь, а в другую свое оружие, и двинулся вдоль галереи. Свет в его руках уходил все дальше и дальше, Рек углублялся в тоннель, как подземный поезд метро…

Огонек завернул за угол. Ирена опустила голову – что ж, в темноте, возможно, даже лучше…

– Сколько времени прошло… там, откуда мы явились? – негромко спросил Семироль.

Ирена напрягла память – но так и не смогла сообразить.

– Если считать, что эта МОДЕЛЬ находится к той МОДЕЛИ во временном отношении десять к одному… То есть в таком же отношении, как предыдущая МОДЕЛЬ к… – она хотела сказать «к реальности», но запнулась.

– …Почти четверо суток, – сухо заключил Семироль. – А если в другом, э-э-э, временном режиме?

Она не ответила.

– Понятно, – Семироль вздохнул. – А когда вы догадались, что такое Провидение? Вы ведь давно догадались, правда?

Она заговорила – поначалу ощущение было такое, будто читаешь третью лекцию кряду, причем об одном и том же. Все давно обдумано, сказано и пересказано, ловишь себя на нещадных повторах, язык ворочается с трудом…

Потом она увлеклась. Заново увидела и лес винтовых лестниц, ведущих к Толкователям, и «приют для убогих», и бумажный свиток, испорченный водой…

– …Одна заглавная буква осталась. Большая «К». Весь текст смыло… подчистую. Вот, – она через силу усмехнулась. – А вы говорили что-то про сомнительные художественные достоинства…