Энглби - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян Фолкс cтр.№ 79

Но… ммм… он был, у него оказались собственные взгляды, убеждения, довольно твердые убеждения (смеется) практически насчет всего на свете. Я что хочу сказать, по большому счету Майк интересный человек, но общаться с ним тем не менее довольно тяжко. В смысле, чаще бывает наоборот. Человек ничего собой не представляет и ничего умного в жизни не скажет, а с ним легко и приятно.

Ну и конечно, внешний вид — первое, что бросалось в глаза. Хм… знаете, одевался он ужасно. Помню, является в гости к нам в Лондон в ковбойском галстуке и жутких рыжих штанах. В общем, ну знаете… кошмарное зрелище. Волосы у него жесткие и вьются, такие, знаете, их приходится часто подстригать, а у него не то что была длинная стрижка, как студенты тогда носили, а вообще не пойми что. Плюс очки с толстыми стеклами, как будто нарочно… Тогда все носили круглые, как у Джона Леннона, а Майк — такие толстые, типа роговые сверху, а снизу вообще без оправы. Ну а внешне он был не очень, прямо скажем, не особенно привлекательным. Такой… Маленького роста, одет кошмарно, в смысле, я вроде вспоминаю, он время от времени носил футболку с… с каким-то неудобоваримым принтом. Это к тому, что у него были свои представления насчет моды и всего такого… А еще вечно ворчал и сопел носом.

А еще он был, конечно… очень сильный физически. Широкоплечий, грудь такая мощная. Наверное, из него бы вышел отличный гребец. Ростом маловат, это да, но знаете, ммм, он производил впечатление очень накачанного парня, хотя даже не знаю, ходил ли он в спортзал.

О господи, ну что еще? Я с ним общался, потому что… чем-то он мне нравился, ну и из сочувствия, конечно. Он ведь… я понимал, что такому, наверное, нужен кто-то вроде друга. Насколько мне известно, других друзей у него не было.

Теперь про Дженнифер Аркланд. Он ммм… по-моему, он вообще познакомился с ней только потому, что ммм… сам заявился к ним на киносъемки летом в Ирландии. Он мне еще, помню, рассказывал в самом начале, кажется, это было на последнем курсе. Майк вроде сам навязался, без приглашения, а потом, ммм… стал им там помогать. Так что я знал, что он с ней там встретится, он сам ее как-то упомянул. Назвал своей знакомой. Никогда не говорил про что-то большее, и я совершенно точно ни разу не видел их вдвоем.

Про семью мне мало что известно. Знаю, что отец умер, когда он был еще мальчишкой, и что мама… работала, но кем, не могу вам сказать, не имею ни малейшего представления. Кажется, у него есть сестра, вроде бы младшая. Или младший брат? Еще я знаю… что он из совсем ммм… простой, как говорится, семьи. Причем он не делал из этого секрета, ни малейшего. И говор у него был сильный, сразу ясно, что человек из… из Рединга, если я не путаю. Но его это, между прочим, не смущало. Майк даже не пытался от этого говора избавиться, научиться говорить стильно, в отличие от многих других наших студентов и студенток.

Про школу он вроде бы даже не упоминал. Наверное, какая-нибудь простая местная. В смысле, обычная, каких большинство. Почему-то принято считать, что в Кембридж поступают только пафосные детки, которые пьют одно шампанское. На самом деле нет. Большинство студентов — как раз выпускники обычных средних школ. Трезвенники и повернуты на науке, из общежития выходят только на занятия, и сразу обратно.

Что еще? Еще он был очень умный. Но опять-таки — как посмотреть. В университете вообще-то глупых студентов немного, и не думаю, что уровень интеллекта у Майка был сильно выше, чем у остальных, или что он быстрее всех соображал. А вот память — ну просто феноменальная. В смысле, если вы, если он, если вам захочется, попробуйте погонять его по спискам и датам, так он вам скажет, какая цифра в какой строчке, — но знаете, к его чести (смеется), он никогда этим не хвастался, притом что память у Майка действительно невероятная.

Знаете, услышав про эту… историю, в которую Майк оказался замешан… я… я был потрясен. Конечно, он со странностями, я говорил уже, — но чтобы вот так… Хотя, с другой стороны, надо сказать, что в разговоре с ним часто ощущалась какая-то подспудная агрессия, в манере говорить, всегда — самая крайняя позиция, по любой ерунде, насчет музыки там… Ну и политики, насчет всего… Он все критиковал, в смысле, принимал в штыки — любую политическую идею, любые убеждения. Так что, возможно, дело в какой-то затаенной озлобленности, не имеющей выхода, она как-то влияла на то, как он видел мир.

Честно говоря, я тут подумал, может, я на самом деле совсем его не знал. Правду говорят, чужая душа потемки. Представьте, скажем, себе, вдруг выясняется, что у одного из твоих лучших друзей уже несколько лет как бурный роман, а ты об этом даже не догадывался. Так что в этом смысле удивляться не следует ничему. Люди — они как айсберги, нам видна только маленькая верхушка.

Что касается отдельных вопросов, которые… которые вы упомянули в перечне, особых пунктов. Можно ли назвать Майка человеком замкнутым, нелюдимым, неконтактным? Думаю, да. Дальше — воспринимал ли он жизнь с позиций «одиночки»? Безусловно, я ведь уже говорил, что это первое слово, которое приходит на ум, когда заходит речь о Майке. Сторонился ли он компаний? Пожалуй, да. Возможно, из-за робости, но не только, по-моему, боялся, что ему там будет скучно. Было ли у него пониженное сексуальное влечение? О его интимной жизни мне вообще ничего не известно. Какой у вас следующий вопрос? «Навыки межличностного общения», ну уж не знаю, как это понимать. Ну-у, с ними обстояло неважно, правда (смеется)… бедняга Майк, вспоминаю, как он страдал на том ужине в моем лондонском доме, в смысле, это было потешно в каком-то смысле, хотя в жестоком смысле, конечно, наблюдать, как он барахтается, пытаясь вести светскую беседу с другими гостями, но, эх, у него это не очень получалось.

Дальше. Как он воспринимал похвалы и критику. Равнодушно? Пожалуй, да. К похвалам точно относился равнодушно. Ну, например. Он очень успешно сдал первую сессию. Я тогда ему: «Старик, ты гений», и все такое, а он — ну и что, ничего особенного. То же самое, когда я стал называть его Граучо, в честь Граучо Маркса, который сказал: «Нет такого клуба, который поимел бы меня своим членом».

Теперь «неумение адекватно выразить свой гнев»… мм… тоже трудно сказать. И да и нет. Гм. Думаю, Майк был скрытный, я вроде говорил уже. Во всяком случае, я его в гневе не видел. Так что… Получается, на все шесть вопросов я ответил утвердительно. Кроме полового влечения. Тут правда ничего сказать не могу.

Что еще можно сказать о Майке? Жуткий педант. Попробуй скажи «твое кофе», обязательно поправит: «твой». И еще его какое-то слово бесило, вылетело из головы. Кажется, междоусобица. Знаете, некоторые умники так междусобойчик называют, чтобы выпендриться. Кстати, забыл, что оно на самом деле значит. Это вы у него самого спросите.

Но конечно, за такие вещи его не очень-то любили. Людей раздражает, когда их поправляют, особенно когда они сами обращаются к нему из лучших чувств, думают, может, Майк хотел бы с ними подружиться.

И все-таки он мне нравился. Почему я говорю о нем в прошлом времени, как об умершем? Просто я хочу закончить тем, что он мне правда нравился, хотя в записи это, наверное, звучит как-то прохладно. И я не отступлюсь от него, даже если подтвердится самое худшее.