Энглби - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян Фолкс cтр.№ 67

— Нравится? — Он взял зубочистку и поковырял между зубами, после чего чуть расслабился. — Есть в ней, по-моему, некий провинциальный шарм. Он свойствен женщинам ее типа, таким нонконформисткам. Секс для них не столько удовольствие, сколько путь наверх. И все же в этом есть нечто… Нечто такое, она и сама это сознает.

— Так вы ее боитесь?

— Да. Пожалуй.

— Хотя вы умнее ее.

— Ну да, но это трудно объяснить… Ей присуща некая сила…

— А кто еще у вас в партии есть толковый? Джефри Хау?

— Хау? Вот уж он точно нет. Оформить завещание моей тетушки в Суонси я бы ему еще доверил, но не более того.

И пошло-поехало: «жополиз из Винчестерского колледжа», «Енох для бедных», «бурдюк с кошерным салом». Я осмотрительно предложил Кларку выбрать вино, благодаря чему встреча продлилась два часа с четвертью. После чего он резко встал из-за стола и стремительно удалился по Боу-стрит.

Впервые явиться нам во плоти миссис Тэтчер должна была в помещении одной из провинциальных фабрик. Честно говоря, забыл, какой именно. Игольно-булавочной? Фаянсовой? По производству тормозных колодок? Во всяком случае, чего-то лязгающего.

Мне нравятся фабрики. После бумажной я их перестал бояться.

На фабрике легко дружить. А это один из самых неприятных моментов для всех живущих — сосуществовать с другими людьми.

С тем же Аланом Кларком. Лицо в глубоких морщинах, но седеющие волосы — густые, как у молодого. И костюм, хоть с виду и дорогой (хотя я в таких вещах мало разбираюсь), но… фланелевый, в тоненькую полоску, слишком костюмный. И неохота видеть его зубы и нёбо, когда он хохочет. А также волосы на пальцах, сжимающих бокал… Этого человека было слишком много, его молекулы раскинулись слишком широко.

На фабриках ты на такое обычно не реагируешь. Чтобы на тебя среагировали, к человеку нужно обратиться. Там ты и сам по себе, но и вроде в компании. Мне нравятся фабричные полы — цементные плиты с шероховатостями и щербинами, в подтеках машинного масла и лужицах воды. Нравятся чашки с коричневым от заварки нутром и грубые дешевые бумажные полотенца. Нравится, что там все просто, не прикрашено, и, если вдруг что-то уронишь или опрокинешь, не беда.

Вряд ли многим из собравшихся журналистов доводилось работать на фабрике. Им неведомы секреты чайной комнаты, туалетного перерыва и складов, где Жирдяй Тедди дважды в неделю имел (в положении стоя) миссис Бисли из подсобки. Через боковое окошко в рабочем зале можно увидеть, как она выбегает из двери склада, вся пунцовая, одергивая юбку и с деловым видом поправляя бумажки и зажим на планшете. Как будто все вокруг идиоты.

Миссис Тэтчер ожидала дюжина мужчин в темных костюмах, у каждого на лацкане красовалась гвоздика или розетка из синей ленты, а у некоторых — и то и другое. Они переговаривались, прикрывая рты ладонью; возможно, опасались запаха изо рта или давали знак собеседнику, чтобы поправил галстук. Интересно, означает ли синий цвет безоговорочного подпевалу тори, а позволить себе, скажем, пятнышко виговского желтого может только завзятый фрондер? Время от времени то один, то другой сдавленно хихикали. После чего откашливались и вытягивали в струнку губы, спины и галстуки. Даже те из ожидающих, кто постарше, время от времени делали солидные лица. Потом снова начинали хихикать и перешептываться, словно шаферы на свадьбе гомосеков.

В дверях машинного отделения показалась процессия: начальник цеха в коричневой куртке, двое юнцов в строгих костюмах в жилочку и шестидесятилетний местный депутат парламента, ответственный то ли за почтовые переводы, то ли еще за что-то, — седой, дерганый, будто не спал несколько недель, он беззвучно ступал подошвами из микропоры и что-то говорил, жестикулируя, главе своей партии.

Глава, в клетчатом шерстяном костюме, шагала нарочито «от бедра», чуть наклонив голову набок — сочетание стремительности и выдержки, порождавшее трепет и в европейских канцеляриях, и в лачугах Буэнос-Айреса.

Встав на значительном расстоянии от остальных, она поведала прессе о достоинствах местного кандидата-почтовика. Потом переключилась на Европу, экономику и необходимость снизить налоги. Когда она заговорила о лейбористах, ее голос внезапно сменил частоту: взамен нормальной модуляции пошли короткие волны, возможно нравящиеся собакам, но невыносимые для ушного нерва человеческой особи. Причем стояла она, на беду, под плакатом: «Не забудь надеть защитные наушники!»

По завершении речи сторонники демонстративно зааплодировали; журналисты, чей профессиональный кодекс требовал беспристрастности, угрюмо продолжали держать руки в карманах.

Кое-кто из местных работяг стал задавать каверзные вопросы насчет городской больницы, школ и прочего. Все ответы сводились к тому, какой у них замечательный депутат, который обязательно победит. Так и слышалось: пусть только попробует проиграть.

Позже я сумел с ней поговорить пару минут с глазу на глаз.

— А это Майкл Уотсон, — широко улыбнувшись, сказал молодой партийный функционер, подведя меня к премьеру, которая сидела, сдвинув колени, на диване в кабинете директора фабрики.

Я опустился на жесткий стул напротив дивана.

— Вы много читаете? — начал я.

Она покосилась на распорядителя. Ее шевелюра напоминала мочалку из тонкой проволоки, волосы жидковатые, зато налаченные. В их колере я с изумлением отметил оранжевый тон.

Чуть улыбнувшись, она вздохнула, вскинула голову и милостиво кивнула, точно кардинал, решивший, что пилигрим заслужил индульгенцию. В личном разговоре голос у нее оказался нежным и низким, в женщинах это очень привлекательно.

— Я люблю биографии. Недавно прочла биографию Дизраэли. Хотелось бы читать больше, но нет времени.

— Вы верите в Бога?

— У нас христианская семья. Мы ходим в церковь.

— Вы могли бы простить членов ИРА, устроивших покушение на вас в Брайтоне?

— Наша должностная обязанность — помогать полиции. Террористы должны отвечать по закону.

— Вам хотелось бы увидеть, как их повесят?

— Вам, должно быть, известно, что смертная казнь в этой стране запрещена.

— Даже для террористов?

Она ничего не ответила, только посмотрела на меня. В голубых глазах читалась жалость и угроза. Я понял, что имел в виду мистер Кларк.

— Вы закрыли шахты в Южном Йоркшире. Почему бы вам было не помочь им с работой?

— Помочь? Вы сказали — «помочь»? Что вы имеете в виду?

— Например, вложить деньги в какие-нибудь новые проекты…

— Чьи деньги?

— Ну, соответствующего министерства. Скажем, торговли и…

— Это деньги налогоплательщиков. Ваши и мои. Задача правительства — не открывать проекты, а создавать такой климат, чтобы люди сами это делали.

— Кстати о деньгах — вы обеспеченный человек? Сколько у вас денег?