Мысли, которые нас выбирают. Почему одних захватывает безумие, а других вдохновение - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Кесслер cтр.№ 32

Этот цикл сужения фокуса внимания такой злокачественный, что психиатры часто удивляются, как пациенты вообще выздоравливают. Что позволяет нам разбить цикл?

В психозе можно разобраться, если рассматривать его через призму захвата, предполагает Хоффман. Исследования показывают, что многие из нас – возможно, 70 процентов популяции – слышат голоса, непосредственно перед тем, как заснуть. (Те же самые исследования продемонстрировали, что длительное лишение сна делает нас особенно подверженными подобным вещам.) Что отличает эти «нормальные» моменты от всепоглощающего бреда и галлюцинаций шизофреников? Для людей, склонных к психозу, объяснил Хоффман, голоса, которые они слышат перед сном, обладают непреодолимым авторитетом; это яркий, или салиентный, стимул. В конце концов, если пациент, страдающий от психоза, не захвачен своими галлюцинациями, то галлюцинации, скорее всего, прекратятся: «Это единственный, самый важный показатель того, что пациент на пути к выздоровлению» ^[15].

По словам Хоффмана, биполярное расстройство – это «пристрастие к определенному состоянию аффекта, очень захватывающему и мотивирующему». «Пациентов с биполярным расстройством захватывает ощущение собственной уникальности, а затем те или иные доказательства этого представления о самом себе», – продолжает Хоффман. Маниакальная фаза биполярного расстройства характеризуется повышенной восприимчивостью ко всем сигналам, которые подкрепляют чувство исключительной собственной ценности. В то же самое время пациенты с биполярными расстройствами игнорируют любое значимое доказательство, которое могло бы поставить под сомнение такое представление о самом себе. Подобное избирательное внимание может привести к тому, что пациент поверит в некий редкий дар, которым он обладает: абсолютно новаторский взгляд на происхождение человечества или особенно тесную связь с Богом. Когда маниакальные убеждения укрепляются – внезапная уверенность Роберта Лоуэлла в то, что ему поручена божественная миссия, например, – любые предположения, которые могут нарушить это убеждение, игнорируются или отбрасываются.

Неудивительно, что основное фармакологическое лечение и психоза, и биполярного расстройства – так называемые нейролептики второго поколения. Приглушая нашу поглощенность определенными салиентными стимулами, эти препараты позволяют пациентам восстановить некоторую меру контроля над собственным вниманием. К сожалению, все нейролептики вызывают серьезные побочные эффекты. Пациенты замечают, что препараты приглушают все их реакции, превращая эмоциональный ландшафт в плоскую равнину, а дни делая безынтересными и пресными.

При депрессии процесс развивается почти таким же образом, хотя и в обратную сторону. Мы становимся сверхчувствительными к самым различным сигналам из окружающего мира: «Я разочаровал отца. Я ужасный неудачник. Никто никогда не полюбит меня; я всегда буду одинок». В ином случае мы можем проецировать свою интерпретацию сигналов вовне, на бессердечный, несправедливый мир: «Почему со мной всегда случается только плохое?» Чтобы успокоить это всепоглощающее чувство ненависти к самому себе, люди в состоянии депрессии регулярно обращаются к наркотикам и алкоголю или переедают, что только усугубляет их ощущение никчемности.

Когда мы обсуждали эти патологические состояния, доктор Хоффман снова и снова возвращался к основному парадоксу. Никто из нас не защищен от захвата; всем нам нужно найти смысл в беспорядочном потоке стимулов, которые бомбардируют нас ежесекундно. И вместе с тем для большинства из нас эта незащищенность компенсируется способностью перенаправлять наше внимание. Хоффман утверждает, что эта уравновешивающая сила выталкивает многих страдальцев из кроличьей норы. В конце концов, он видит это на примере своих собственных пациентов.

Но битва продолжается. На самом деле, как признает доктор Хоффман, тяга мозга к поиску салиентных стимулов, вероятно, имеет такую же силу, как стремление к удовольствию или вознаграждению. «Салиентные стимулы, – сказал Хоффман, – разыскиваются при участии жизненного опыта, или же через чувства, или такое внутреннее состояние, как верования, представления или воспоминания. Психическое расстройство возникает в том случае, когда мозг застревает на исключительно ярком переживании, а все другие, повседневные, исключает».

* * *

Мы видели, как работает захват у здоровых людей, не страдающих от какого-либо психического заболевания, а также у тех, кого поразила психическая болезнь. Процесс захвата не является ни простым синонимом психопатологии, ни движущей силой психического заболевания. Напротив, это обыкновенный механизм, посредством которого мы можем лучше понять все многообразие форм страданий разума, от повседневных до экстремальных.

Это основополагающее сходство между, казалось бы, не связанными переживаниями, должно заставить нас пересмотреть современные представления о психическом расстройстве. Последние тридцать пять лет психиатрия основывает диагностические категории на симптомах пациентов. Со временем название, связанное с тем или иным набором симптомов, превращается в причину страданий пациента. По этой причине такие этикетки – например, «биполярное расстройство» и «депрессия» – часто принимаются в качестве объяснений, а не описаний. К сожалению, подобная путаница отвлекает внимание от важнейшей связи между психологическим страданием и функцией мозга ^[16].

И тем не менее обнаруживается все больше доказательств общего механизма, который скрывается за внешне несходными психическими состояниями. Например, различные формы психиатрического лечения – в том числе лекарственные средства и физиотерапия – доказали свою эффективность для целого ряда расстройств. И тревожное, и депрессивное расстройства одинаково хорошо поддаются лечению с использованием трех классов психотропных препаратов; на самом деле такие антидепрессанты, как золофт ^[17] и прозак ^[18], применяются для основных депрессивных заболеваний, панических атак, посттравматического стресса, предменструального дисфорического расстройства и социальной фобии. Для всех этих расстройств характерно, что салиентные стимулы активируют ключевую нервную схему. Исследования постоянно подтверждают, что антидепрессанты действуют за счет уменьшения эмоциональной реактивности на такие провокационные стимулы – по сути, эти препараты помогают ослабить возбуждение, вызванное захватом.