– Кто первый его заметил?
– Мисс Коразон.
– Что привлекло ее внимание?
– Я не знаю. Она просто посмотрела в эту вот стеклянную дверь и увидела огонь.
– Прежде всего: знаете ли вы, зачем она смотрела в окно?
– Нет.
– Что она сделала, когда увидела огонь?
– Что-то крикнула.
– Что она крикнула?
– Кажется, “Боже, что это?”. Или что-то в этом роде.
– Что сделали вы?
– Я встал из-за обеденного стола, где сидел в тот момент, тоже увидел огонь, схватил телефон и набрал девять один один.
– Вы совершали какие-либо другие звонки?
– Нет.
– Кто-либо еще в доме совершал какие-либо другие звонки?
– Я не заметил.
– Что вы делали потом?
– Я надел ботинки и побежал к амбару.
– В темноте?
– Да.
– Один?
– Вместе с сыном. Он бежал прямо за мной.
– Это человек по имени Кайл, который здесь сейчас присутствовал?
– Да, это мой… единственный сын.
– Какого цвета было пламя?
– Главным образом оранжевого. Горело быстро и шумно, очень горячо.
– Горело большей частью в одном месте или в нескольких?
– Горело почти везде.
– Не заметили ли вы, окна амбара были открыты или закрыты?
– Открыты.
– Все окна?
– Я полагаю, что да.
– Вы оставили их открытыми?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да.
– Были ли необычные запахи?
– Пахло нефтяным дистиллятом. Практически наверняка бензином.
– Вам приходилось иметь дело с горючими веществами?
– Прежде чем я начал расследовать убийства в полиции Нью-Йорка, я проходил стажировку в отделе пожарной охраны по расследованию поджогов.
Вялое лицо Крамдена едва заметно дрогнуло, словно он прокрутил в голове цепочку невысказанных мыслей.
– Я полагаю, – продолжал Гурни, – что вы и ваша собака обнаружили следы горючего вещества на внутренней стороне основания стен, а также в почве, образец которой вы взяли?
– Мы обследовали местность очень тщательно.
Гурни улыбнулся, услышав этот уклончивый ответ.
– А сейчас этот образец почвы пропускается через портативный газожидкостный хроматограф у вас в фургоне. Я прав?
В ответ на это предположение у Крамдена лишь слегка напряглась челюсть. Он немного помедлил.
– Пытались ли вы потушить пожар или проникнуть в здание до приезда пожарных?
– Нет.
– Вы не пытались вынести из здания ценные вещи?
– Нет. Пожар был слишком сильный.
– Что бы вы вынесли, если бы могли?
– Инструменты… электрический дровокол… байдарки… велосипед жены… запасную мебель.
– Выносились ли из здания какие-либо ценные вещи в течение месяца до пожара?
– Нет.
– Были ли здание и находящееся в нем имущество застрахованы?
– Да.
– Какой у вас тип страховки?
– Страховка домовладельца.
– Мне потребуется перечень содержавшегося в здании имущества, номер страховки, фамилия страхового агента и название страховой компании. Возросла ли в недавнее время страховая сумма?
– Нет. Разве что были сделаны инфляционные поправки, о которых мне неизвестно.
– Разве в этом случае вас бы не известили?
– Не знаю.
– Имеется ли у вас более чем одно страховое свидетельство на случай пожара?
– Нет.
– Были ли у вас уже случаи, связанные с утратой застрахованного имущества?
Гурни на секунду задумался.
– Да, мне выплатили по страховке от угона. Около тридцати лет назад у меня в городе угнали мотоцикл.
– Это все?
– Это все.
– Имеете ли вы какие-либо конфликты с соседями, родственниками, деловыми партнерами или иными лицами?
– Похоже, у нас есть конфликт, но раньше мы о нем не подозревали. С поджигателем, который сорвал наши таблички “Охота запрещена”.
– Когда вы установили эти таблички?
– Моя жена поставила их несколько лет назад, вскоре после того, как мы сюда переехали.
– Есть ли другие конфликты?
Гурни пришло в голову, что подпиленная ступенька и странный шепот свидетельствуют о том, что конфликт есть. С другой стороны, не было никаких доказательств, что это были нападки именно на него. Он откашлялся.
– Насколько мне известно, нет.
– Выходили ли вы из дома в течение двух часов до того, как заметили пожар?
– Да. После ужина я спустился к пруду и посидел на скамейке.
– Когда это было?
– Как только стемнело… возможно, около восьми.
– Зачем вы туда ходили?
– Как я и говорил, чтобы посидеть на скамейке. Отдохнуть. Расслабиться.
– В темноте?
– Да.
– Вы были расстроены?
– Я устал, беспокоился.
– По какому поводу?
– По личному делу.
– Связанному с деньгами?
– Скорее нет.
Крамден откинулся на спинку стула. Он напряженно разглядывал какое-то пятнышко на столе, потом потрогал его пальцем.
– Пока вы сидели и отдыхали, вы ничего не видели и не слышали?
– Я слышал… какие-то звуки в лесу за амбаром.
– Какого рода звуки?
– Как будто ветка хрустнула. Я не могу определить точнее.
– Кто-либо еще выходил из дома в течение двух часов до пожара?
– Мой сын пришел и вместе со мной посидел на скамейке. Мисс Коразон тоже выходила, я не знаю, надолго ли.
– Куда она ходила?
– Не знаю.
Следователь поднял бровь.
– Вы ее не спросили?
– Нет.
– А ваш сын? Известно ли вам, ходил ли он куда-либо еще, кроме того, что дошел до скамейки и обратно?
– Нет, только дошел до скамейки и потом вернулся в дом.
– Почему вы в этом уверены?
– Он держал в руке включенный фонарик.