Жабы и гадюки. Документально-фантастический роман о политической жизни и пути к просветлению в тридцати трёх коэнах - читать онлайн книгу. Автор: Герман Садулаев cтр.№ 2

Но мало мне было родиться в республике с таким кентаврическим именем. Меня ещё и угораздило попасть в смешанную семью. Да, я и есть этот самый волкомышь. Опытный гибрид. Причём второго уровня. Потому что гибридом первого уровня стал ещё мой отец. Он и есть самый натуральный житель Карачаево-Черкесии. Карачаево-черкес. Мой дедушка был черкесом. А бабушка – карачайкой. Хотя фамилия наша совсем не черкесская – Сагалаевы. Чорт знает, откуда у нас такая фамилия. У бабушки фамилия была Савирова. Похоже, среди карачаевцев она сама была пришлой, от древних савиров. А вот моя родная мама была совсем не с Кавказа. Она была из Молдавии. Но тоже не молдаванкой. Мама моя была из племени гагаузов. Которые произошли от печенегов.

Кем же ощущал себя я? Русским, конечно! Читая исторические труды, коими полна была отцовская библиотека, книжки про всяческих ясов, касогов и печенегов, я почему-то даже на минуту не отождествлял себя ни с касогами, ни с печенегами. А всегда только с русами. Может быть, потому, что русы были главными героями в этих книжках. На полном серьёзе я просил отца, чтобы он переименовал меня. Собственное имя мне не нравилось. Ну, в самом деле, какому ребёнку понравится, что его зовут Эрманарихом? Я хотел, чтобы меня называли Святополком.

Вряд ли я смог бы тогда даже подумать о том, что я не имею на это права. Что я ведь не то что не чистый рус, а совсем даже не русский. Да и не черкес, не карачай и даже не гагауз. Что я «дворняжка». Вряд ли я мог бы тогда понять, что это плохо. Ведь тогда всё это не имело никакого значения. Папа и мама были комсомольцами и встретились на какой-то комсомольской стройке, в студенческом стройотряде. Советский человек не то чтобы не имел нации, он мог иметь любую нацию, какую только хотел – записаться в паспорте русским или якутом, карелом или татарином. И никто никогда ни у кого не требовал справки относительно чистоты происхождения, результатов замера черепа и генетической экспертизы. После 1945-го года сама постановка вопроса о расовой или национальной чистоте считалась преступлением.

Но всё изменилось. И как-то сразу, в одночасье, вся бывшая советская страна превратилась в одну большую собачью выставку. И стали ходить по стране эксперты, и заглядывать каждому под хвост, и замерять экстерьер, и смотреть документы родителей, и выдавать сертификаты о чистоте породы, а самым чистопородным – медали.

Если бы я знал об этом заранее, я бы постарался родиться чистым гагаузом в гагаузской деревне, где гагаузы все, даже собаки, кошки и домашняя птица. И тогда бы я смог стать этнически чистым и аутентичным гагаузским писателем и вещал бы о печенегах и обязательно про геноцид, а какая-нибудь добрая европейская страна меня бы за это приютила и давала бы гранты. А я бы ходил в гагаузской рубашке, и на груди у меня была бы медаль – победитель выставки чистокровных гагаузов. И я бы читал немцам лекции о том, как тяжело сохранить свою идентичность, будучи единственным гагаузом в этой растворяющей все культуры как соляная кислота демократической Европе, и демократическая Европа, плача, кормила бы и поила меня своим берёзовым соком, а если бы на Гагаузию вдруг напала Россия, то – профит!!! – мне дали бы Нобелевскую премию.

Но я даже ни разу не был в Молдавии, у гагаузов. Мама моя умерла, когда я был ещё маленьким. Помню, что у мамы было круглое, молодое, красивое лицо. И что она красила губы ярко-красной помадой. Больше ничего про маму не помню.

Отец через три года привёл в дом мачеху. Она была старше отца. И не то чтобы зла ко мне, а, скорее, безразлична. У мачехи были свои дети от предыдущего брака. Так у меня появились сводные брат и сестра. Нет, мы не подружились.

Русский сочинитель Лев Гумилёв ошибался, называя Владимира Крестителя сводным братом Ярополка. Владимир был сыном Святослава от наложницы Малуши, а Ярополк – от жены, или от одной из жён Святослава. Значит, Ярополк и Владимир были не полнородными, но единокровными братьями. А Джучи, старший сын Чингисхана, рождённый от любимой жены Чингисхана, красавицы Бортэ, но после её пленения меркитами, приходился другим сыновьям Чингисхана от Бортэ, скорее всего, единоутробным братом. То же и младший сын Бортэ, Тулуй. А сводными братьями были Джучи с Тулуем остальным сыновьям Чингисхана, рождённым не от Бортэ. Они сгинули в пучине истории. Говорят, что чингизиды правят миром, потомки Чингисхана. Но это не так. Правят миром потомки Бортэ, жены Чингисхана, рождённые Бортэ от разных мужчин.

Сводными были и мы, я и дети моей мачехи. У нас ни отца не было общего, ни матери. Нас просто свели в одну семью. И они-то были чистые, чистопородные. Настоящие черкес и черкешенка. Они первые стали называть меня выродком. Потом уже, когда я стал взрослым и прославился, меня назвали бастардом, незаконнорожденным ублюдком, генетическим мусором и отребьем миллионы чистокровных шпицев во всём мире, но, надо отдать должное моим сводным брату и сестре, они были первыми.

Мой отец служил при местном педагогическом институте в должности преподавателя истории. Он был историком и по профессии, и по призванию. Он был серьёзным учёным. Поэтому так и не смог стать богатым или знаменитым. Когда пришло время всемирной собачьей выставки, у каждого народца появился запрос на великое прошлое. И началась битва историков. Поднимая прах, пыль и кости мертвецов, историки бросали давно погибшие армии своих предков в яростные схватки за первенство и величие. Сражались за право быть наследниками аланов и тут же скифов. Сражались за развалины каждого храма, за каждую могильную плиту с надписями, за каждую малопонятную строчку в путевых или фантастических заметках древних римлян, арабов, персов и даже армян. И, что кажется странным и удивительным, сражались за право считаться пострадавшими от геноцида, устроенного, конечно, Россией. Через десять или двадцать лет были подписаны первые мирные соглашения. Наследие аланов уступили осетинам (не без оговорок), а геноцид записали себе в актив (около 75%, контрольный пакет АО «Геноцид») черкесы.

Мой отец, профессор Казбек Сагалаев, в этих увлекательных событиях никак не участвовал. Его позиция была скучной, неинтересной. По поводу аланов он говорил, что никаких аланов нет. Раньше были, а теперь нет. Как нет древних греков, финикийцев и египтян. А первый геноцид устроил на Кавказе Тамерлан (который, кстати, и уничтожил аланов как политическую и военную силу). Но кому предъявлять требования о компенсации – непонятно. Гробница Тамерлана – в Самарканде, Самарканд в Узбекистане. Узбеки после того, как отказались от Ленина, стали считать основателем своего государства Тамерлана. Вот пусть и платят.

Черкесские историки сочли высказывание Казбека Сагалаева злой шуткой, и, вспомнив, что Сагалаев – не чистый черкес, а помесь с карачаями, решили, что профессор Сагалаев не может высказывать никаких суждений относительно геноцида черкесов, потому что сам он не является чистым черкесом и ничего знать не может. Ведь каждому чистому черкесу понятно, что геноцид черкесов совсем недавно устроила Россия, и что Россия поэтому должна возместить каждому черкесу весь ущерб, который она, Россия, нанесла его предкам. Мой отец искренне не понимал, каким образом его карачаевская мать, моя бабушка, давно уже покойная, может помешать кому бы то ни было, тем более, своему внуку, изучать исторические источники, письменные и археологические, и делать правильные научные выводы. Профессор Сагалаев говорил, что сама постановка вопроса о геноциде и возмещении неуместна. Что, если вставать в очередь за компенсациями от России, место черкесов в очереди будет далеко не первым, ведь, взять крымских татар, так они потеряли родину недавно, а возвращаться начали позже всех. А пока очередь дойдёт до черкесов, то от России и вершков не останется.