Татуировщик из Освенцима - читать онлайн книгу. Автор: Хезер Моррис cтр.№ 10

— Проси в администрации все, что тебе нужно.

Охранник отводит Лале в ту часть лагеря, которая еще застраивается. Многие здания не закончены, и жуткая тишина заставляет Лале поежиться. Один новый блок готов, и Барецки показывает Лале отдельную комнатушку, размещенную сразу у двери.

— Будешь спать здесь, — говорит Барецки.

Лале кладет чемоданчик с инструментами на пол и оглядывает маленькую изолированную комнатенку. Он уже скучает по друзьям из блока 7.

Затем из слов Барецки Лале узнает, что теперь он будет питаться рядом с административным корпусом. В должности татуировщика он будет получать дополнительный паек. Они идут на ужин, и Барецки объясняет:

— Мы хотим, чтобы наши работники набрались сил. — Он делает знак Лале занять место в очереди на ужин. — Ешь побольше.

Когда Барецки уходит, Лале наливают черпак жидкого супа и дают ломоть хлеба. Он проглатывает то и другое и собирается уйти.

— Если хочешь, можешь взять еще, — произносит жалобный голос.

Лале берет второй кусок хлеба, поглядывая на заключенных: те едят в молчании, не обмениваясь шутками, а лишь тайком переглядываясь. Он чувствует их подозрительность и страх. Засунув хлеб в рукав, Лале уходит к своему старому жилищу, в блок 7. Войдя, кивает капо, которому, похоже, сообщили, что Лале больше ему не подчиняется. В бараке Лале отвечает на приветствия соседей, тех людей, с которыми делился страхами и мечтами о другой жизни. На его прежних нарах сидит Леон, болтая ногами. Лале смотрит в лицо молодому человеку. В его широко раскрытых голубых глазах угадывается подкупающая мягкость и открытость.

— Выйди со мной на минутку.

Леон спрыгивает с нар и идет за ним. Все глаза устремлены на них двоих. Зайдя за угол барака, Лале вытаскивает из рукава черствый ломоть и предлагает Леону: тот жадно съедает хлеб. Только покончив с ним, парень благодарит Лале.

— Я знал, что ты пропустишь ужин. Теперь я получаю дополнительный паек. Буду стараться делиться с тобой и другими, когда смогу. А сейчас иди обратно. Скажи им, что я вытащил тебя, чтобы отругать. И держи голову опущенной. Увидимся утром.

— Не хочешь, чтобы они узнали про твой дополнительный паек?

— Нет. Понимаешь, я не могу помочь всем им сразу, и не надо, чтобы они начали из-за этого ссориться.

Со смешанными невыразимыми чувствами смотрит Лале, как Леон входит в его прежний барак. Следует ли бояться теперь, когда я получил привилегии? Почему мне грустно терять прежнее положение в лагере, хотя я и лучше защищен? Лале входит в тень от недостроенных зданий. Ему одиноко.

В ту ночь Лале спит, вытянувшись впервые за много месяцев. Никто не лягает его, никто не толкает. Он чувствует себя королем на роскошном ложе. И, совсем как монарх, он должен теперь настороженно относиться к проявлениям дружбы или доверия со стороны людей. Завидуют ли они мне? Хотят ли получить мою работу? Подвергаюсь ли я риску быть несправедливо обвиненным в чем-то? Лале наблюдает здесь последствия жадности и недоверия. Большинство людей считают, что чем меньше народа, тем больше еды им достанется. Еда — как деньги. С ней останешься в живых. У тебя появляется сила делать то, что требуется. Ты можешь прожить еще один день. Без еды слабеешь до такого состояния, когда уже все равно. Его новое положение усложняет выживание. Он уверен, что, проходя мимо нар с измученными людьми, услышал, как кто-то пробормотал слово «предатель».

* * *

На следующее утро Лале стоит с Леоном у административного корпуса. Приходит Барецки и хвалит их за то, что пришли рано. Лале держит свой чемоданчик, а складной стол лежит на земле рядом. Барецки велит Леону оставаться на месте, а Лале идти за ним в корпус. Лале осматривает обширную приемную. Он видит отходящие от нее коридоры с дверями в кабинеты. Позади высокой стойки — несколько рядов небольших столов, за которыми прилежно трудятся молодые девушки: подшивают в папки документы, что-то переписывают. Барецки представляет Лале эсэсовцу:

— Познакомьтесь с татуировщиком, — и напоминает ему, чтобы каждый день получал здесь расходные материалы и инструкции.

Лале просит дополнительный стол и инструменты, поскольку снаружи ждет ассистент. Просьба без лишних слов удовлетворяется. Лале с облегчением переводит дух. По крайней мере, он избавил одного человека от тяжелого труда. Он думает о Пепане и молча благодарит его. Он берет стол и засовывает в чемоданчик дополнительные расходные материалы. Лале уже собирается уйти, когда его окликает служащий:

— Постоянно носи с собой этот чемоданчик, говори, что ты из политотдела лагеря, и никто тебя не тронет. Каждый вечер приноси нам списки, но чемоданчик держи при себе.

Стоящий рядом Барецки фыркает:

— Это правда, с этим портфелем и этими словами тебе никто не страшен. Разве только я, конечно. Если напортачишь и доставишь мне неприятности, тебя не спасут ни портфель, ни разговоры.

Его рука тянется к пистолету, ложится на кобуру. Барецки резко расстегивает ее. Закрывает. Открывает. Закрывает. Он тяжело дышит.

Лале ведет себя по-умному: опускает глаза и отворачивается.

* * *

Транспорт прибывает в Освенцим-Биркенау в любое время дня и ночи. Для Лале и Леона не в диковинку работать круглые сутки. В такие дни Барецки проявляет свои самые неприятные качества. Он выкрикивает оскорбления или бьет Леона, обвиняя его в медлительности, из-за которой ему якобы не поспать. Лале быстро уясняет: от попыток вмешаться делается только хуже.

Как-то, когда они заканчивают работу ранним утром, Барецки собирается уйти, не дождавшись, когда Лале с Леоном соберут вещи. Потом он в нерешительности подходит к ним:

— Мать вашу, можете сами возвращаться в Биркенау! Я останусь спать здесь. В восемь утра вы должны быть на месте.

— А как мы узнаем время? — спрашивает Лале.

— Мне по фиг, как узнаете, просто будьте здесь. И даже не думайте сбежать. Я сам поймаю вас и пристрелю с большим удовольствием. — Он уходит нетвердой походкой.

— Что нам делать? — спрашивает Леон.

— То, что сказал этот придурок. Пошли, я подниму тебя вовремя, чтобы вернуться сюда.

— Я так устал. Нам нельзя здесь остаться?

— Нет. Если тебя не будет утром в бараке, тебя будут искать. Давай пошли.

* * *

Лале поднимается с солнцем, и они с Леоном пешком идут четыре километра до Освенцима. Появления Барецки им приходится ждать почти час. Очевидно, он не сразу лег спать, а пьянствовал. С похмелья он еще злее.

— Отправляйтесь! — рычит он.

Не видя новых заключенных, Лале неохотно спрашивает:

— Куда?

— Обратно в Биркенау. Туда привезли новую партию.

* * *

Пока все трое пешком идут четыре километра до Биркенау, Леон спотыкается и падает: его одолевает усталость и постоянное недоедание. Он с трудом поднимается. Барецки замедляет шаг, как будто дожидаясь Леона. Но когда Леон нагоняет их, Барецки выставляет ногу, и парень вновь падает. Еще несколько раз за переход Барецки делает так. Похоже, ходьба и удовольствие от этой жестокой шутки разгоняют похмелье надзирателя. Каждый раз он ждет реакции Лале, но тщетно.