Любовь по обмену - читать онлайн книгу. Автор: Елена Сокол cтр.№ 16

Вытягиваю ноги и медленно вдыхаю прохладный вечерний воздух. Опять хочется курить.

— Неловко вышло с твоим парнем.

— Да. Очень. — Она поворачивается и долго смотрит на меня, а затем обхватывает свои предплечья руками, чтобы не мерзнуть. — Где ты был сегодня, Джастин?

Ее взгляд скользит по моему лицу и останавливается на разбитой губе.

— А почему в вашей стране никто не улыбается? — Спрашиваю я вместо ответа.

Зоя

Ну, если честно, этот вопрос совсем не удивителен. Я ожидала нечто подобное еще с того момента, как Челси рассказывала мне про small-talk: мало того, что американцы улыбаются всем подряд, так у них еще действует правило короткой светской беседы. Это когда ты приходишь в магазин, парикмахерскую, стоишь в очереди в какое-то учреждение и обмениваешься ничего не значащими, бессодержательными фразами со случайными людьми.

Разговоры о пустяках, о погоде, о своей семье — неотъемлемая часть этикета в Штатах и Старом Свете. Поболтать с незнакомыми людьми или кассиром в супермаркете — это проявление вежливости и учтивости. Даже если ты торопишься, даже если нет настроения — обменяться хотя бы парой дежурных фраз приходится.

Для моей страны — это, конечно, непривычно. И это еще мягко сказано. Одно дело, когда ты знаешь продавца в магазине возле дома, и совершенно другое — когда спрашиваешь у первого встречного кассира: «Хэй, привет, как дела? Не правда ли, сегодня ужасно холодно и ветрено?» Я даже представляю выражение лица, с каким на тебя посмотрят после этой фразы. Самое щедрое, на что ты можешь рассчитывать в ответ, это сдержанное: «угу».

И дело тут не в воспитании, а в менталитете.

— Понимаешь, — начинаю я, и меня все еще потряхивает после случившегося во время разговора со Славой. — Сначала это кажется грубостью… но, думаю, русские просто более искренни в своем отношении к другим людям. Мы не унылые, мы — серьезные. Нас часто настораживает, если человек улыбается без причины. — Разглаживаю складочки на платье и замираю, когда на мое запястье вдруг садится большая бабочка. Она наряжена в идеально белое одеяние с крупными черными пятнышками, а по краям крылышек, словно кто-то пеплом присыпал — тянется красивая черная окантовка. — Мы не улыбаемся, потому что так нужно или так принято. — Говорю с придыханием. — Если россиянин тебе улыбнулся, значит, он реально хорошо к тебе относится.

Я боюсь дышать. Не хочу, чтобы она улетала. Розовый закат, пробивающийся через ветви яблони, причудливо отражается в узорах ее тонких, хрупких крыльев. Моя рука заметно дрожит. Медленно поворачиваюсь к Джастину. Одними только глазами.

Он тоже смотрит. Завороженно, удивленно затаив дыхание. Его рот приоткрыт, черные ресницы колышутся, привлекая внимание к блестящим в лучах заката пытливым зрачкам. Когда парень громко сглатывает, его кадык дергается вверх-вниз, и это вызывает у меня улыбку, потому что я, кажется, впервые вижу его таким искренним. Ни морщинки на напряженном лице, ни самоуверенной ухмылки, ни злости в ярко-синих глазах. Изумление. Чистейшее, кристально прозрачное, открытое, будто и он сам сейчас распахнут душой наружу.

— Вот так? — Вдруг спрашивает он, переводя на меня взгляд.

— Что? — Хмурюсь я, вновь уставившись на подрагивающую крыльями на моей руке бабочку.

— Я про твою улыбку. — Шепчет он. — Это я ее заслужил? Или махаон?

Встряхиваю головой, потому что кожи на моем предплечье касается что-то горячее. Это его рука. Жар рождается где-то глубоко в груди и поднимается выше, ударяя краской в лицо, в шею и даже в уши. Смотрю, как бабочка готовится взлететь, и осторожно тяну ноздрями влажный прохладный воздух.

О, Боги… Джастин так близко, что я почти ощущаю запах геля для душа, исходящий от его кожи. Кедр и бергамот — видела сегодня тюбик на полочке в ванной.

— Махаон. — Говорю одними губами, и бабочка взлетает.

И как же я позабыла это название? Однажды в детстве бабушка в деревне показывала мне ее. «Что со мной? Почему я думаю о запахе какого-то постороннего парня, когда у меня есть мой Слава? Он далеко, но думает обо мне, скучает, ждет-не дождется, когда мы снова встретимся. А тут этот грубиян, его недвусмысленные намеки, губы идеальной формы… Боже, какие губы…»

— Значит, я еще не заслужил твоей улыбки? — Говорит Джастин, выхватывая меня из водоворота опасных мыслей. Мы оба следим за тем, как бабочка, плавно двигая крыльями, улетает прочь.

Поворачиваюсь и гляжу на него через плечо:

— Ты продефилировал перед моим парнем в одних трусах!

Мне дико страшно, что Слава не примет моих объяснений во всей этой ситуации, но я все равно улыбаюсь. Невозможно смотреть в лицо Джастину и сопротивляться его мальчишескому обаянию.

Он опускает голову в ладони, смеется и взбивает пальцами еще слегка влажные после душа волосы.

— Прости, прошу, прости. Куда мне было деваться?

И мы хихикаем вместе, как школьники. Будто и не было еще десять минут назад между нами злости, шока и взаимных претензий.

Я успокаиваюсь первой. Меня опять гложет чувство вины от того что, когда смотрю на этого парня, внутри просыпается что-то неправильное, порочное, неизведанное. Непреодолимое желание поцеловать его, и это нужно душить в себе на корню. И скорее.

— Джастин, — говорю едва слышно. — Расскажи мне, что с тобой случилось сегодня? Мы же… не враги друг другу. — Вижу его замешательство и тихонько вздыхаю. — Кто сделал это с тобой?

— Что именно? — Он на глазах превращается в ежика. Укрывается своей неприступностью и холодностью, точно колючками.

Прикусываю нижнюю губу, затем говорю:

— Я о твоем лице.

Джастин не отворачивается. Он долго сканирует меня взглядом, затем улыбается, словно думает о чем-то очень приятном.

— Это я играл в футбол. — Признается он, наконец, и улыбается все шире.

Пожимает плечами, давая понять, что ничего серьезного не случилось.

Но у меня уже все внутри неприятно холодит. Почему слово «футбол» в моей жизни всегда ассоциируется только с кровью, болью и жестокостью?

— Где? — Спрашиваю. — Где ты играл?

Я ему не верю. Мне не спокойно оттого, что он мне врет. Боится сказать, что его просто избили.

— Не знаю. — Закатывает глаза и снова улыбается. — Я куда-то забрел. Большой стадион, искусственное покрытие, трибуны…

Качаю головой. Выдумщик. Мужчинам всегда тяжело признаться, что они получили «люлей», а этот еще врет так складно да мечтательно улыбается. Точно все мозги ему отбили! Иначе, не стал бы потом в одних трусах по крышам бегать.

— Скажи мне правду, Джастин. — Прошу, заглядывая ему в глаза. — Кто тебя избил?

— Они меня не били. — Отмахивается. Теперь его взгляд снова серьезен. — Я просто пришел, увидел, как какие-то парни в форме играют, попросился с ними. Ну… и они поставили меня в ворота, устроили что-то вроде проверки на прочность…