Когнитивная психология - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Солсо cтр.№ 118

Значение трансформационной грамматики заключается в том, что при анализе языка надо исходить из синтаксического уровня, а не из фонологического или морфологического. Не то чтобы фонологический и морфологический аспекты высказывания были не важны — нет, они важны, — но если в лингвистическом исследовании ограничиваться только ими, то нам не удастся объяснить все разнообразие быстро порождаемых и легко понимаемых языковых форм. В качестве примера грамматически верного, но семантически абсурдного высказывания Хомский приводит следующее: «Бесцветные зеленые идеи бешено спят». Грамматические правила образования предложений весьма немногочисленны (в конце концов что-то делает что-то по отношению к чему-то), но количество сочетаний смысловых компонентов бесконечно. И даже приведенное высказывание при наличии хорошего воображения можно счесть не только грамматически верным, но и имеющим смысл.

К наиболее спорным аспектам теории Хомского относится его утверждение о том, что существенные компоненты языка являются врожденными, а не приобретенными, как полагал Б. Ф. Скиннер. Так, подкрепление — основной элемент поведенческого подхода Скиннера — может определять только морфологические аспекты развития языка (ребенок научается говорить «яблоко», когда его требование яблока подтверждается получением этого объекта ^[75])-

Возвращаясь к основному моменту позиции Хомского, зададим вопрос: как ребенок генерирует грамматически правильное предложение, которого он никогда не слышал? Сам Хомский объясняет это врожденной склонностью к языку, основанной на глубинной структуре. Он не считает, что врожденной является некоторая конкретная система грамматики, но существует некая врожденная схема обработки информации и формирования абстрактных структур языка. Это может быть связано с биологическим развитием ребенка.

Здесь важно подвести итог некоторым моментам нашего обсуждения структурной лингвистики. В наиболее общем виде мозг человека можно представить как очень сложную систему хранения и обработки информации. Применительно к языку это означает, что значительная часть языковых знаний хранится в абстрактном виде (так же, как знания об алгебре), но в памяти хранятся и конкретные смысловые единицы — слова. Лингвисты — особенно те, кто поддерживают идею трансформационной грамматики, — предложили описание абстрактных свойств языка и математических законов, по которым происходит хранение и генерация языка. Мало кто сомневается в абстрактной сущности языка, однако сама форма абстракции все еще остается до конца не выясненной.

Еще один взгляд (не обязательно противоположный предыдущему) предполагает, что язык тесно связан с физическим созреванием и оба эти фактора влияют друг на друга. Обе изложенные позиции являются детальной и ценной парадигмой для построения когнитивной теории языка.

Хомский делал акцент на лингвистических универсалиях, пытаясь выявить лингвистические операции, которые являются общими для всех человеческих языков и, как мы убедились, в значительной степени опираются на глубинные структуры языка и трансформации. Однако на семантическом и фонетическом уровнях языки различаются. Именно для этих внешних характеристик языка особенно существенна гипотеза лингвистической относительности.

Идея о том, что язык человека влияет на его восприятие и представление о реальности, имеет долгую и временами бурную историю. Современную ее версию обычно связывают с именем Бенджамина Ли Уорфа (Whorf, 1956), который детально описал эту гипотезу в своей работе и по имени которого она была названа («гипотеза Уорфа»), хотя основы этой гипотезы принадлежат Сэпиру, преподавателю Уорфа (подробности см.: Sapir, 1912; Mandelbaum, 1958; Fishman, 1960). Уорф пришел к выводу, что люди, говорящие на различных языках, по-разному представляют себе объект, обозначаемый словом, и что сама по себе сущность языка служит основанием для различия во взглядах на реальность. Уорф изучал языки американских индейцев и обнаружил, что точный перевод с одного языка на другой просто невозможен. Так, в одном из языков он обнаружил отсутствие четкого различия между существительными и глаголами; в другом языке настоящее, прошлое и будущее время выражались неоднозначно; а еще в одном языке не существовало различия между серым и коричневым цветами. Однако в английском языке есть слова для всех этих различий, хотя люди, говорящие по-английски, и не имеют какого-то особенного физиологического аппарата (например, позволяющего именно им различать серый и коричневый цвета).

Некоторые лингвисты изучали, как язык (конкретно лексический состав) влияет на представление о реальности, на примере названий цветов. Известно, что зрительные органы человека могут воспринимать широкий диапазон цветов, но их идентификация зависит от наименования различных цветов. Много лет назад Глизон (Gleason, 1966) обнаружил, что в английском языке цветовой спектр делится на фиолетовый, голубой, зеленый, желтый, оранжевый и красный цвета плюс множество промежуточных оттенков, в языках шона (на котором говорят в некоторых регионах Родезии) и басса (языке Либерии) выделяется меньше цветов, а их разделение проходит в других точках (см. рис. 11.1).

Рис. 11.1. Главные части видимого спектра в трех языках. Адаптировано из: Brown, 1965

В этой связи особенно интересно то, что у всех нормальных людей зрительная система устроена одинаково (то есть у них одинаковая физиологическая способность к видению цвета и различению оттенков). Поэтому можно предположить, что различия в мысленной обработке рассматриваемого цвета объясняются различиями языковых кодов. Как показывают некоторые исследования, это предположение имеет определенные основания; например, когда цвет не соответствует категориям цветов, обозначенным названиями (то есть попадает «между» цветами), он, вероятнее всего, запомнится как тот цвет, к которому он расположен ближе. Аналогично у эскимосов есть множество названий для снега (вьюжный снег, дрейфующий снег, снег для постройки иглу и т. д.), позволяющих им «видеть», то есть различать, больше видов снега, чем это могут жители зон умеренного климата; а у народа хануос, живущего на Филиппинских островах, есть 92 названия для различных сортов и состояний риса. Гипотеза Уорфа предполагает, что физическая реальность переводится — в соответствии с некоторой внутренней репрезентацией реальности — в восприятие, согласующееся с устойчивыми когнитивными структурами. Структурирование информации мозгом связано с конкретными языковыми кодами, развившимися у каждого человека. Эти коды различаются, как различаются языки. Взгляды Уорфа встретили серьезную критику со стороны сравнительной лингвистики. Например, Берлин и Кай (Berlin & Kay, 1969) изучили названия цветов почти в сотне языков и пришли к выводу, что определенные основные цвета одинаковы во всех языках.