Оживший покойник - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Леонов cтр.№ 19

Непосредственного участия в разговоре незнакомец не принимал. Он неподвижно стоял в стороне, пока Васька и человек с заячьей губой о чем-то горячо спорили, порывисто жестикулируя и рьяно размахивая руками. В тот момент, когда Прокопий и Феона появились на хозяйственном дворе, спорщики уже не на шутку сцепились друг с другом, обрывки их перебранки доносились до ушей иноков, но понять из них причину ссоры было невозможно. «Заячья губа» схватил Ваську за грудки, оторвав пуговицу на его косоворотке. В ответ Васька довольно грубо оттолкнул своего сретника, тут же получив сокрушительный удар в челюсть. Удар был настолько мастерский, что здоровенный бугай Васька рухнул как подкошенный. Быстро придя в себя, он попытался было подняться, но недвижимый до тех пор незнакомец повалил его обратно, придавив к земле ногой, обутой в красный сафьяновый сапог. «Заячья губа», подойдя ближе к поверженному противнику, сказал ему что-то, веско и требовательно воздев к небу указательный палец.

Увидев драку, старец Прокопий не сдержал негодующего возгласа. В свою очередь, незнакомец, заметив, что на них смотрят, просто отвернулся и исчез в арочной анфиладе монастырских лабазов. «Заячья губа» еще что-то сказал слуге, вытирающему кровь с лица, и медленно удалился в противоположную сторону. А избитый Васька, низко кланяясь монахам, подобрал с земли свою поярковую шапку и, отряхнув ее от пыли, быстро побежал в подсобные помещения монастырской конюшни.

Старец, все еще кипя от возмущения, воскликнул, указывая отцу Феоне на уже опустевший двор:

– Это как же так? В святой обители, среди белого дня, кулаком по парсуне! Неслыханное кощунство!

– А мне интересно, что это за люди? – задумчиво ответил Феона. – Что они делают в монастыре?

– Вот-вот! – согласился Прокопий, покачивая седой головой. – А этот, в серой хламиде? Вроде и не схимник, а лоб куколем скрывает. Что за наряд? Нет, отец Феона, странные дела тут творятся. Воля твоя, но неуютно мне здесь. Я бы лучше домой отправился. Там благодать!

В этот момент с верхней анфилады монастырской стены донеслось одинокое пение псалмов.

– Ну вот, – перекрестился Прокопий. – Прости Господи! Еще и это…

Старец развернулся и медленно, опираясь на посох, заковылял прочь с хозяйственного двора. У него пропало всякое желание идти в этот день в баню.

– Следующий раз, – сказал он сердито, отвечая на немой вопрос отца Феоны. – Сейчас лучше в келью пойду, помолюсь.

Отец Феона согласно кивнул головой, но сам не последовал за старцем. Вместо этого он подошел к месту недавней стычки и, присев на корточки, стал внимательно разглядывать землю вокруг себя. Ничего примечательного на пыльной земле, кроме следов борьбы и свежих капель крови, казалось, не было, однако на том месте, где стоял незнакомец, Феона нашел раздавленный сапогом маленький терракотовый пузырек, который иноземные аптекари обычно использовали для хранения сильнодействующих снадобий. Монах поднял крупный осколок пузырька. Потрогал его с тыльной стороны, понюхал и застыл в неудобной позе, погрузившись в глубокие размышления.

Глеб Морозов стоял на стене монастыря и пел:

Напуганные обитатели монастыря, находившиеся во дворе, стояли, задрав головы на стену, крестясь, показывали на Морозова руками и тихо перешептывались, пока на Соборной площади не появился архиепископ Арсений Элассонский, сопровождаемый архимандритом Паисием. Увидев их, люди стали поспешно расходиться, низко кланяясь и стараясь не встречаться с архиереями глазами. В мгновение ока Соборная площадь опустела.

Архиепископ Арсений долго стоял и слушал монодию Глеба Морозова. Ни один мускул не дрогнул на его смуглом, одутловатом лице. Архиепископ умел держать себя в руках. Всю свою жизнь он был больше царедворцем, нежели духовной особой. Знал, как заводить нужные знакомства, где находить влиятельных покровителей и когда от них отрекаться, перебегая к другим. Но главное, умел чувствовать опасность, с какой бы стороны она ни исходила, иначе не смог бы он, иностранец с сомнительным прошлым, начавший свою карьеру на Руси еще при сыне Ивана Грозного, царе Федоре Иоанновиче, так долго удержаться на самых вершинах церковной иерархии. Во время смуты Арсений принимал участие почти во всех государственных переворотах. Венчал на царство Лжедмитрия Первого, на которого лично возложил шапку Мономаха. Короновал Марину Мнишек, жену царя-самозванца, а потом присутствовал при расправе над ними и избрании царем Василия Шуйского. Поговаривали, что не без его участия появился в пределах Российских и Лжедмитрий II. В 1611 году Арсений возглавил московское православное духовенство, в качестве главы которого вел переговоры с польским королем Сигизмундом III на предмет посажения на Московский стол его сына Владислава. А потом верой и правдой служил польским оккупантам, но лишь до того момента, когда осознал, что дело их проиграно, и тогда вдруг явился ему образ преподобного Сергия Радонежского, предсказавший конец российских бедствий в ближайшем времени. И в конце года Арсений со всем московским духовенством радостно встречал русское войско. А в мае 1613 года встретил он Михаила Федоровича Романова с его матерью и сопроводил их до царских гробниц, где отслужил молебен. Его же подпись поставлена была на грамоте об избрании новым царем – Михаила, в венчании которого Арсений также поучаствовал. Впрочем, с этого момента звезда Элассонского стала клониться к закату, ибо Романовы архиепископа не жаловали и сослали в почетную ссылку в Суздальскую епархию. Но ведь и не повесили на Болотной и не посадили в каменный мешок на хлеб и воду где-нибудь на Валааме или Соловках, несмотря на упорные слухи, что высокопреосвященный благоволит римскому папе и даже является тайным католиком и иезуитом.

Арсений Элассонский дослушал псалом до конца и, не оборачиваясь, произнес с раздражением:

– Надо бы тебе, Паисий, как-то прекращать этот вертеп. А то, не ровен час, все монахи разбегутся. И так уже про бесовщину судачат. Лицо святой обители очернять негоже. Историю эту все одно не скрыть от государя, но лучше, если закончится она за стенами монастыря. Это совет. Решать тебе.

Арсений развернулся всем телом и посмотрел на архимандрита тяжелым, пробирающим до костей взглядом. Паисий, все это время вынужденно стоявший за спиной архиепископа, опустил голову и с поклоном, учтиво ответил:

– Я понял, Владыко!

Оба иерарха, больше не проронив ни слова, повернули обратно. Когда подходили к архимандричьим палатам, дорогу им преградил человек с заячьей губой, ведший по двору коня под уздцы. Он упал перед архиепископом на колени и, пришепетывая из-за своего физического недостатка, грубым голосом попросил:

– Благослови, Владыко!

Элассонский вяло перекрестил склоненную голову на коленях стоявшего перед ним человека.

– Благословение Господа Бога Спаса нашего Исуса Христа на рабе Божием…

– Симеоне, – назвал мужик с заячьей губой свое имя.