Империя. Путешествие по Римской империи вслед за монетой - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Анджела cтр.№ 83

Короче говоря, для столицы империи явно требовался порт побольше. И император Клавдий затеял строительство гигантского порта к северу от Остии, порта Клавдия. Были сооружены два арочных мола, которые с двух сторон «обнимали» море, образуя гавань площадью 64 гектара. Гавань вмещала целых двести кораблей.

Но, вероятно, самым впечатляющим сооружением стал маяк. Инженеры привели сюда огромный корабль, на котором Калигула перевез из Египта монументальный обелиск, стоящий ныне на площади Святого Петра. Эти корабли были «авианосцами» того времени, их строили специально для транспортировки особого груза и использовали лишь единожды. Это был древнеримский эквивалент «Сатурна-5», ракеты, доставившей человека на Луну. Сейчас экземпляр ракеты выставлен в Хьюстоне на всеобщее обозрение, и то же самое случилось в римскую эпоху с одним из этих кораблей. Его вытащили на берег в Путеолах (современный Поццуоли) и оставили стоять как памятник римскому судостроению.

В Остии же римские инженеры вывели мегакорабль Калигулы в море и затопили его, заполнив бетоном. Таким образом был создан искусственный остров, на котором и возвели портовый маяк, формой своей напоминавший знаменитый Александрийский.

Сегодня береговая линия выдвинулась в море на четыре километра по сравнению с римской эпохой. Порт Клавдия был поглощен сушей и теперь является частью территории аэропорта Фьюмичино. Кое-какие остатки портовой структуры можно до сих пор увидеть в окрестных полях, среди дорог, стоянок и зданий. Имеется также небольшой музей, где хранятся найденные здесь обломки кораблей.

Остров-маяк располагался на месте перекрестка, где каждый день проезжают сотни водителей, не подозревающих о том, какое смелое инженерное сооружение похоронено под асфальтом. Неподалеку начинается одна из взлетно-посадочных полос аэропорта.

Порт Клавдия оказался полной неудачей, бури топили корабли в гавани, она постоянно заполнялась песком, требуя невероятных расходов на чистку. В итоге Траян построил новый порт. И он был настоящим шедевром.

Создавал его великий архитектор, Микеланджело античности, — Аполлодор Дамасский. Строительство велось двенадцать лет, но в итоге римляне получили уникальное для того времени сооружение: новую гавань, соединенную со старой, но уведенную вглубь материка, она имела форму правильного шестиугольника, с пристанями общей протяженностью 2000 метров.

Сооружение площадью 32 гектара, которое и сегодня с высоты птичьего полета поражает своим совершенством и красотой. Порт не только полностью отвечал потребностям города, но и имел смелую новаторскую форму. Мы можем сравнить его со стеклянной пирамидой над входом в Лувр.

Специально прорытый канал соединил Тибр с морем, вдоль пристаней выросли новые склады.

Как раз сейчас наш письмоносец проходит мимо этих громадных зданий. Они правильной линией обрамляют причалы шестиугольного порта.

И это тоже своего рода шедевры: чтобы избежать порчи зерна в мешках, полы во многих камерах (cellae) приподняты столбиками (suspensurae) на две пяди над землей, тем самым создается циркуляция воздуха и защита от влажности (и животных). Кроме того, двери в складских помещениях небольшие, стены толстые, двери хорошо пригнаны, света мало и воздух сухой.

Здесь хранятся стратегические запасы Рима — без них город не выживет. Зерно поступает в сезон сбора урожая — корабли из Египта входят в порт, и на буксире — scapha, небольшой весельной лодке, — их доставляют к пристани, разгружают и отправляются обратно. Непрерывный поток останавливается только с закрытием судоходного сезона. Ни один корабль не выходит в море зимой, то есть с октября по март. Навигация просто прерывается. Поэтому после того, как созданы необходимые запасы, город уходит в «спячку», примерно как медведь, живущий тем жиром, который накопил во время теплых месяцев. Действительно, в зимние месяцы из Остии в Рим регулярно отправляются мешки с зерном, с тем чтобы хлеба всегда было достаточно на столах у его жителей, во избежание бунтов, голода или же спекуляции на ценах.

Следовательно, по Тибру в течение всего года движется против течения нескончаемый поток «фур», груженных мешками с зерном. Это пузатые судна, называемые naves caudicariae (от caudex, что значит «бревно»). Судна эти тяжелые и маломаневренные, их используют в основном как баржи, которые тянут с берега быки или люди. Расстояние не так уж велико, примерно 25–27 километров, но на путь против течения уходит два дня.

Наш раб прибыл на причал. Он не верит своим глазам. До самого горизонта в море стоят десятки кораблей, ожидающих очереди на вход в порт и разгрузку. У многих сложены паруса, отчего хорошо просматриваются формы судов, изящные, с выпуклыми боками. Словно мы с вами присутствуем на античной высадке в Нормандии.

Юноша наблюдает за кипящей на пристанях работой: что только не выгружают с кораблей! Он проходит мимо «армии» амфор, туго обвязанных канатами гор тюков с неведомо каким товаром. Вот с корабля вереницей сходят saccarii, по-нашему грузчики, с мешками зерна на плечах, и доски сходней, наброшенные на корму, ритмично прогибаются под их ногами.

В другом месте грузчики при помощи специальных подъемных кранов, которые римляне называют ciconiae, собирают переложенные соломой стопки чаш из керамики терра сигиллата — такой посуды много в музеях, красные чаши с рельефным штампованным орнаментом. Они составляют непременный «парадный сервиз» каждой зажиточной семьи. Когда-то эта керамика была гордостью Италии, точнее, области Аретия. Теперь ее изготавливают в Южной Галлии. Примерно так сейчас происходит с нашими продуктами, которые копируют в Китае и предлагают затем по более низкой цене.

Среди всей этой суеты выделяется фигурка мальчугана лет двенадцати, веснушчатого и рыжеволосого, — он преспокойно сидит на причале, свесив ноги, и удит рыбу. Его улов — уже две кефали. Теперь же он ловит осьминогов, используя для этого примерно такие же крючки-якорьки, какие в ходу и в наше время.

Наш посыльный останавливается. С одного из кораблей выгружают на берег гигантских, никогда им прежде невиданных птиц. Это страусы. Один из рабов идет по шатким мосткам, прижимая птицу к груди. Они похожи на пару танцоров, репетирующую балетное па. Вот страус встрепенулся, выгнул длиннющую шею и больно клюнул носильщика в голову. Он пытается вырваться, но тот еще крепче сжимает его в своих объятиях, и они оба падают наземь. Птица бьет крыльями, подымая клубы пыли. На помощь упавшему носильщику бегут другие рабы и хватают птицу. Однако тут же вмешивается какой-то человек и жестоко колотит палкой нерадивого раба: страус — редкий товар, а раб его грозил «попортить». Весь в кровавых ссадинах, носильщик, хромая, отводит страуса к стоящему поодаль на повозке ящику.

Наш посыльный в изумлении разглядывает сходящих с борта этого корабля животных. Нам бы он напомнил Ноев ковчег. И корабль с таким грузом прибыл не один: с двух соседних тоже выгружают живой товар. Итак, перед его глазами проходят по порядку: газели и антилопы (с деревянными брусочками, надетыми на кончики рогов во избежание ранений или повреждений), затем слон в цепях. Его особенно сложно доставить на берег: в разные стороны натянуто много цепей и стоят наготове служители. Здесь же и procurator ad elephantos, императорский чиновник, отвечающий за высадку этих животных, он и руководит операцией. Вот он рядом с владельцем слона, отпущенником, несказанно разбогатевшим на этой торговле.