У зла нет власти - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 51

Чего только не придумает человек, лишённый волшебства, чтобы его заветные желания исполнялись. Ритка, моя приятельница, на Новый год писала желание на бумажке, сжигала её и быстро ела пепел. И потом ждала с замиранием сердца, когда случится чудо…

На ладони у меня лежала «монетка желаний». В доме всхлипывала Эдна; драгоценное время текло сквозь меня, как сквозь пальцы, а я всё никак не могла поверить в своё поражение.

И это всё?!

Я из кожи лезла, чтобы разгадать тайну записки — но эта тайна ни на шаг не приблизила меня к Оберону. Я ходила между мирами. Я управлялась со Швеёй. Я чуть было не застряла на изнанке, готовая повторить судьбу несчастной королевы; у меня мурашки забегали по спине, когда я подумала, каково ей пришлось: отвратительная серая пелена, которая закрывает мир. Всё уродливое вырастает в тысячу раз и бросается в глаза… И где был Оберон, когда его жена так мучилась?

Я шла по следу. Я готова была сразиться с самым могучим волшебником. Но не с Эдной же, подлой, несчастной и беспомощной! Вот она, её треугольная монетка, лежит у меня на ладони, и Швея указывает на неё как на крупный узел, продолжение красной нити… Ну, пойду я искать этих фокусников, узнаю, кто подбросил Эдне монетку. Кто использовал её исступлённое, единственное в жизни желание — забыть Оберона?!

А в это время, скорее всего, Саранча уже штурмует Чёрный Замок. Сколько продержится Максимилиан? И что мне делать?

Я положила монетку вместе с цепочкой в тот самый нагрудный карман, где уже лежали два письма. Эдна монотонно всхлипывала в доме. Я подумала — и вошла.

— Эдна, прости за платье. Это не я. Это меч.

Она не поднимала головы, скулила, как побитая собака.

— Ты помнишь фокусников? Тех, что раздавали монетки? Можешь кого-то узнать? Как получилось, что именно эта досталась тебе?

— Я не знаю… Ничего не знаю. Оставь меня.

— Скажи правду хоть раз в жизни: зачем ты поменяла ребёнка?

Она подняла голову. Лицо её, красное, опухшее, потеряло последние следы красоты.

— Те, кто крадёт младенцев, знают своё дело: король никогда не полюбил бы подменыша. Не испытал бы к нему настоящей отцовской привязанности. Я не хотела ни с кем делить его любовь.

— Ну ты и сволочь, — тихо сказала я.

— Да, — она подняла подбородок. — Я сволочь. Издевайся надо мной. Плюй в меня! Оскорбляй! Рви последнее платье! Убей меня и забросай дерьмом могилу! Не стесняйся! Я ведь сволочь!

Чтобы не ударить её, я ушла.

Я брела по улицам города, и люди расступались, провожая меня взглядами.

Я думала о том, что Оберон в самом деле не полюбил Александра как сына. Александр чувствовал это. Может быть, он вырос эгоистом потому, что всю жизнь, не зная правды, ощущал себя подменышем. А может, он чувствовал себя подменышем потому, что эгоист? Кто теперь докопается до правды?

И ещё я думала о королеве. Которая заблудилась на изнанке, и теперь на её надгробии лежит каменная Швея.

И ещё я думала о себе. Что придётся опять идти на изнанку, распутывать красную нитку, а пелена перед глазами будет незаметно уплотняться, и, может быть, во второй раз мне не удастся вырваться из этой пелены. И что нищий, которого я видела в таверне вот в этом самом городе, уже много лет живёт во власти изнанки. И люди, которых я знаю, живут в её власти, погружаясь всё глубже. Они называют это «депрессией», или «разлитием желчи», или ещё находят какие-то слова, но суть-то одинакова: они видят мир с изнанки и верят, что лицевой стороны у жизни вовсе нет.

И ещё я думала, что за штука эта любовь, о которой все так много говорят, особенно на день святого Валентина. И что за человек Эдна, если в её исполнении даже любовь оказывается орудием пытки.

Очнулась я в предместье — около дома ваятеля.

* * *

Девочка Улейка сидела в углу двора, надув губы. Уши у неё были подозрительно красные — похоже, их недавно кто-то трепал.

— Да, — буркнула она в ответ на мой вопрос. — Их разбрасывают фокусники на ярмарках. Да, желание только одно. Нет, на них ничего нельзя купить. Да, желания исполняются! — Привычная болтовня, похоже, развеяла её плохое настроение. — Я загадала шоколад, а получила сахар на палочке, но лучше, чем ничего. А длинная Пифа на прошлой неделе загадала жениха, и вот — уже свадьбу назначили!

Треугольную монетку я не дала ей в руки — сама не знаю почему. Улейка разглядывала её, лежащую у меня на ладони.

— Нет, таких не видела. Вот так красивая! Подари, а? Или хочешь, поменяемся на что-нибудь?

Тут из дома вышел её отец, и Улейка, опять надувшись, отступила на задний двор, за поленницы, в крапиву.

Ваятель тщательно вытирал руки чистой тряпицей:

— Что же, маг дороги? Ты видела ведьму?

— Да.

— Она созналась?

— Не совсем. Она… Скажите — а фокусники в городе свои? Где их можно найти?

— Обыкновенно-то свои, — он бросил тряпицу сушиться на плетень у палисадника. — Сын скобаря, сын бондаря да девица одна приблудная — сколотили труппу, собирают с народа денежки за всякие шуточки, фокусы, неприличные трюки… А как ярмарок нет, работают подмастерьями у отцов, да. Девица в корчме прислуживает.

Он помолчал, раздумывая. Я надеялась, что он ещё что-то скажет, — и надежда моя сбылась.

— А в позапрошлый раз приезжали чужие. Наших погнали, вроде даже глаз подбили бондареву сыну. Трюки у них никчемушные… зато монеток раскидали много.

— Кто такие?

— Я откуда знаю? У меня сделка была на ярмарке с одним купцом, насчёт поставок мрамора. Вот и увидел их, век бы не видать. Два мужичка, рожи чисто разбойничьи, и с ними бабища толстенная, как шар.

— Бабища?!

— Вот такая сдобная толстуха, — ваятель развёл большими руками. — Я к ней присматривался… Знаешь, я лица схватываю в момент, работа такая. А тут… Будто туман. Не запоминается лицо, и всё. Отведёшь взгляд, и мерещится какая-то ерунда, глаза как дырки, рот как трещина. А снова посмотришь — вроде ничего себе тётка, обыкновенное лицо.

— И она-то разбрасывала монетки желаний, — сказала я шёпотом.

— Да… Народ расщедрился, настоящими монетами платил за эту ерунду. Улейка одну подобрала…

Он ещё что-то говорил, но я не слышала. Королева Тумана, она же Туманная Бабища. Извечный враг Оберона. Враг Королевства. Мой личный враг.

«У меня есть Королевство, — сказал когда-то Оберон. — А у неё — только туман над пропастью, только студень неоткрытого мира… Она там живёт. Всегда».

Как же это было давно! В день, когда я получила свой посох. Королевство только-только тронулось в путь, мы готовились вступить на неоткрытые земли, населённые чудовищами. Я была тогда глупой маленькой девочкой, но Оберон разговаривал со мной как с равной.