– Я очень боялась встречи с тобой, – призналась она. – Но когда увидела тебя, я впервые в жизни согласилась с выбором родителей. Как правило, обычно бывало наоборот. Я у них единственная дочь, и мне подчас трудно находить с ними общий язык. Насколько помню, они с самого моего детства занимались поиском для меня подходящей партии, и, говоря по чести, отец в последнее время сдался.
– Ты хочешь сказать, что к вам в дом захаживали и другие парни вроде меня?
– Не совсем. – Она покраснела от смущения и рассмеялась. – Но каждый раз, когда мы приходили к кому-нибудь на свадьбу, отец хотел, чтобы я обратила внимание на какого-нибудь родственника или знакомого жениха. – Альфредо понимающе кивнул. Тереза скрыла от него, что, как только речь заходила о том, чтобы прийти к ней в дом и познакомиться с родителями, ухажеры как сквозь землю проваливались. – Расскажи мне о себе. С твоей внешностью у тебя должно было быть много подружек на Сицилии.
Альфредо хмыкнул в ответ и сказал, что была одна, но он всегда отличался скромностью, поэтому до серьезных отношений дело не дошло. У него при этом был такой невинный вид, что Тереза решила: он не врет. Его робость придала ей уверенности, и, допивая по второй чашке кофе, они ощущали себя непринужденно друг с другом.
Он вел ее за руку к стоянке такси, и Тереза не без удовольствия заметила, что проходившие мимо девушки бросали на ее жениха заинтересованные взгляды. Альфредо не обращал на это внимания и увлеченно рассказывал ей о том, как работал дома в саду и ухаживал за плодовыми деревьями. Тереза слушала его с таким интересом, словно всю жизнь мечтала узнать, как правильно прививать и обрезать оливы.
На стоянке было пусто, и им пришлось подождать, пока появится машина. Тереза остановила ее, и Альфредо расстроился: он еще не закончил рассказ и не хотел с ней расставаться. Она потрепала его по щеке и с улыбкой сказала, что у них впереди достаточно времени, чтобы наговориться вволю, – целая жизнь. Альфредо кивнул, и его улыбка ослепила ее. Он обнял ее за талию, привлек к себе и осторожно поцеловал в губы. Его поцелуй был по-детски мягким и нерешительным; он несмело взглянул на нее, словно ища одобрения.
– Я люблю тебя и буду тебе хорошей женой, – сказала она, ласково гладя его по волосам.
День их свадьбы совпал с запланированным Лучано нападением на завод Кароллы. Робелло безукоризненно выполнил его инструкции, и в то время, когда Альфредо и Тереза стояли под венцом, крупнейшее предприятие Пола Кароллы взлетело на воздух. Чуть позже, когда Роберто Лучано провозглашал тост за здоровье и счастье молодых, в Палермо прогремел еще один взрыв, который стер с лица земли вторую лабораторию Кароллы.
Гости, собравшиеся в небольшом ресторане на Манхэттене, аплодировали Альфредо, который пригласил на танец одну из подружек невесты. Грациелла коснулась руки Терезы.
– Он очень счастлив. Это хорошо, потрясающе…
Тереза улыбнулась тому, как некстати Грациелла употребила слово «потрясающе», и ответила ей на сицилийском диалекте. Удовольствие, которое отразилось в этот момент на лице свекрови, убедило Терезу в том, что она не напрасно потратила время, изучая этот язык.
– Я хочу, чтобы вы знали: я люблю вашего сына.
– Это прекрасно. И я вижу, что он тоже тебя любит. Он, пожалуй, выпил слишком много шампанского, но его можно понять: свадьба бывает раз в жизни.
– Жаль, что его братья не смогли приехать. Мы объявили о свадьбе довольно поздно.
Грациелла кивнула, наблюдая за сыном, который кружил по залу сияющую от восторга девушку. Тереза, желая польстить ей, с улыбкой заметила:
– У вас трое сыновей, а вы при этом так молодо выглядите…
– Четверо, – перебила ее Грациелла. – У меня четверо сыновей.
– Простите. Я думала, что только Альфредо, Константино и… Фредерико.
– Четверо. Первым был Майкл.
Лучано подошел к жене и пригласил ее танцевать. Они направились в центр зала, а Тереза разыскала Альфредо.
– Могу я попросить своего мужа потанцевать со мной? – Они присоединились к танцующим парам, и Тереза спросила: – Почему ты никогда не рассказывал мне о Майкле?
– Ты узнала о нем от отца? – дрогнувшим голосом вымолвил Альфредо и побледнел. На лбу у него выступила испарина, он пошатнулся, словно теряя сознание.
– Нет, от матери. Что с тобой? Я не понимаю, ведь ты столько рассказывал мне о своих братьях, но ни разу не упомянул о Майкле.
– Майкл умер, – ответил он, до боли сжав ей руку.
Тереза украдкой огляделась, опасаясь, что кто-нибудь услышал эти слова Альфредо. Он вдруг с такой ненавистью посмотрел на отца, что она не на шутку испугалась. К счастью, никто из гостей ничего не заметил. Всеобщее внимание было приковано к Роберто и Грациелле Лучано, которые танцевали, как юные влюбленные, соприкасаясь головами и закрыв глаза.
Роберто любил ощущать Грациеллу в своих объятиях. Он обнял ее крепче и прижал к себе. Господи, как давно они не танцевали! Он пристально посмотрел в глаза жене, наслаждаясь умиротворенностью, которую они излучали, и бросил взгляд на часы. Сейчас Каролла, должно быть, уже мертв, а от его грязного бизнеса камня на камне не осталось… Наконец Майкл может упокоиться с миром. Роберто склонился и нежно поцеловал жену в губы.
Лидия ждала возвращения Кароллы в их новую квартиру с противоречивыми чувствами, зная, что он в отвратительном настроении. Накануне ночью ему сообщили, что состояние здоровья Джорджио резко ухудшилось, – похоже, у него больше не было душевных сил цепляться за жизнь. Когда Каролла навещал сына в последний раз, у него была обычная простуда, которая переросла в пневмонию. Мальчика забрали в больницу. Каролла провел много часов в реанимации рядом с Джорджио, а затем говорил с врачами. Он с изумлением узнал, что его сын принял стрихнин – небольшую дозу, которая не могла его убить, – следы яда обнаружили в крови.
Джорджио был очень слаб и отказался отвечать на вопросы отца, заявив, что поступает так, как хочет, и никто ему не указ. К счастью, этот яд в малом количестве не только не причинил ему вреда, но даже облегчил существование – он мог свободнее управлять своими конечностями. У Джорджио потрескались губы, однако он находил в себе силы криво улыбаться. Каролла понимал, что такая ситуация долго продолжаться не может, и сын, как ни был болен, тоже это почувствовал. Джорджио жалобно попросил, чтобы его не отправляли обратно домой.
Каролла упорствовал во лжи, продолжая говорить знакомым и друзьям, что его сын здоровый, прекрасный мальчик, который живет с родственниками. Он очень боялся, что Джорджио умрет, когда он будет в Америке, и тогда правда раскроется. Каролла пришел в больницу один, а перед этим специально долго катался по городу в такси. Он вернулся к Лидии, проведя несколько часов в больнице и переговорив с отцом Орланди. Каролла еще не знал о том, что учинил на его заводе Робелло, поэтому был в сносном расположении духа против всех ожиданий любовницы.