Метресса фаворита. Плеть государева - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Андреева cтр.№ 118

Впрочем, так уж и невесть? Ефросинья сменила имя, но не сменила род своих занятий, не став женой Петра Петровича Толстого, она погрузилась в полную опасностей и страстей жизнь агента Тайной канцелярии и жила этой жизнью, пока в один прекрасный день её мятущаяся душа не потребовала чего-то новенького. Шпионка возжелала стать дознавателем. На это у неё были все необходимые качества и, главное, опыт, Ефросинья Фёдорова, или теперь уже Полина Федоренко, имела шанс сделаться самым лучшей следователем России, но, когда Ушаков отверг её более чем щедрое предложение, решила стать либо лучшим убийцей, либо просто богатой женщиной с документами, состоянием и кристально чистой биографией.

В середине дня в дом к Ушакову из крепости явился Тимоша Шанин, который доложил, что Кульман заканчивает сбор скелета Люсии. Собравшись, Андрей Иванович совсем было уже решился ехать, как вдруг с удивлением для себя сообразил, что с самого утра не видел ни жены, ни дочери. Это было странно, впрочем, с женой обычно он встречался по утрам, а сегодня после утомительной дороги дал себе волю поваляться на перинах, оттого и не удивился, почему Елена Леонтьевна не вышла к завтраку.

Оставив Тимошу в кабинете, Ушаков направился в комнату супруги — никого, только служанка протирала столовое серебро, стоя на коленях перед буфетом. О том, куда подевалась госпожа, девушка не знала. Явившийся на зов Андрея Ивановича камергер доложил, что засветло к их дому подкатила карета Меншикова, из которой вылез хорошо одетый мальчик, представившейся заспанному лакею Александром Загряжским. Поначалу слуги не хотели пускать его в такую рань, но мальчишка требовал, чтобы его немедленно провели в покои Александра Ивановича, так что проснувшаяся и как раз собирающаяся к заутрене Елена Леонтьевна была вынуждена принять незваного гостя. После непродолжительной беседы супруга Ушакова, его дочь и Загряжский сели в ушаковскую карету и уехали в неизвестном направлении. Карета Меншикова следовала за ними.

Не понимая, что происходит, Ушаков собрал имеющуюся в доме прислугу и допросил их по всей форме. Оказалось, что к моменту появления в доме Загряжского жена и дочь были одеты и собраны в церковь, карета также была готова и ждала их. Из-за поездки в имение Кульмана Ушаков потерял счёт дням и совершенно забыл, что сегодня воскресенье, что же касается его домочадцев, они жили по своим правилам: посещали церковь, ходили в гости... Оставалось догадаться, куда именно повёз их Загряжский?

Во время беседы с ранним визитёром, всех слуг выгнали из комнаты. Одна из комнатных девушек припомнила, что, когда уже внизу подавала барыне шубу, будто бы приехавший отрок вдруг выкрикнул: «Слово и дело!» В ответ на что Елена Леонидовна ответила, что не намерена будить уставшего супруга, а раз господин Загряжский не просто так бросается подобными словами, а готов за них ответить по всей форме, то она сопроводит его лично к Петру Андреевичу Толстому.

Обрадованный, что хоть что-то стало понятно, на самом деле он узнал единственное направление, куда отправились жена и дочь, Ушаков велел закладывать карету, в ожидании которой ел поданное слугой, не чувствуя вкуса. Всё было очень уж странно. Андрей Иванович ругал себя последними словами за то, что ещё в начале их супружеской жизни научил Елену Леонтьевну не будить его, если он сам её об этом попросит. Исключение составляли приказы от государя или срочный вызов в Канцелярию. Визит Загряжского не подпадал ни под один из вышеперечисленных пунктов. Конечно, мальчишка выкрикнул: «Слово и дело», но Елена Леонтьевна могла отреагировать на его заявление как на детскую шалость. Впрочем, шалость шалостью, а ведь повезла его к Толстому. Или не к Толстому, а во дворец Меншикова к родителям, дабы держали своё полоумное чадо при себе, пока Сашка не наломал дров.

Когда Ушаков уже садился в карету, от Толстого к нему примчался верховой, сообщивший, что Пётр Андреевич просит его срочно прибыть в крепость. Расспросив слугу, Андрей Иванович узнал, что утром к ним в дом приехала барыня с двумя детьми. Парень не слышал, как она назвалась, но по описанию Ушаков понял, что его супруга с Катей и Сашей действительно добрались до Толстого. Что же, на одну проблему меньше. Если дело, по которому Загряжский приехал к нему, выеденного яйца не стоит, опытный Пётр Андреевич просто отпустит мальчишку подобру-поздорову, что же до Елены Леонтьевны, то та, скорее всего, останется с гостившей у Петра Андреевича как раз в это время женой его сына Ивана, Прасковьей.

Велев ехать прямо в крепость, Ушаков пытался догадаться, что вынудило Сашу Загряжского потребовать судебного разбирательства. Впрочем, если Елена Леонтьевна повезла детей прямо к Толстому, а теперь Толстой просит его — Ушакова, ехать в крепость, стало быть, там-то всё и разъяснится.

У реки он приметил лодочку перевозчика. В прежние годы на этом самом месте в любое время дня и ночи дежурила лодочка Тайной канцелярии. Ею пользовались, когда по какой-то причине не желали попадать в крепость через центральный вход, где был мост. Ушаков отлично знал лодочников: отца и двух сыновей, и когда было время, разговаривал с ними. После упразднения Конторы они были вынуждены искать себе работу где-то в другом месте, теперь же лодочники робко, как побитые собаки, возвращались на службу. Ушаков велел остановиться и передал через своего возницу несколько монет старому знакомому, помахав ему при этом рукой. На самом деле работу Канцелярии возобновили только в связи с попыткой похищения цесаревича, а значит, теперь в любой момент её могли снова закрыть, стало быть, лодочникам здесь ничего не светило. С другой стороны, Ушаков с детской надеждой ждал, что каким-то невероятным образом всё обойдётся и его оставят на прежнем месте, а не пошлют в очередную Тмутаракань.

Должно быть, он опередил Петра Андреевича, Ушаков лениво кивнул проверяющему пропуска солдатику и прямой дорогой направился в морг.

На специальном возвышении посреди комнаты стоял роскошный гроб, над которым трудился, неловко переставляя ноги в кандалах, Кульман, увидев Андрея Ивановича, он простодушно улыбнулся ему.

— Как раз к вашему приходу всё и успел. Косточка к косточке, хоть проверяйте. — Он выглядел уставшим, но довольным сделанной работой. Маленький скелет казался ненастоящим, на горле имелись повреждённые ножом косточки, с которых Антон Иванович недавно снимал слепок. Оглядев свою работу, Кульман бережно укрыл кости бархатным покрывалом, скрепив его по бокам булавками, чтобы они не грохотали во время погребения.

— Теперь суд будет? — Кульман заискивающе заглядывал в глаза Ушакову.

— Как же без суда, чай, не дикари какие-нибудь. — Андрею Ивановичу сделалось неловко под пристальным взглядом этих доверчивых голубых глаз.

— Думаете, не получится хотя бы месячишко отсрочки выхлопотать, чтобы я, значится, объяснил вашим дознавателям или другим медикусам, что там и как? Записи бы в порядок привёл? — Кульман некоторое время молчал и, не дождавшись ответа, отвернулся от Ушакова, пряча слёзы.

— Имение, возможно, отойдёт казне, — неуверенно вступил в разговор Андрей Иванович, — но ежели обойдётся, есть кому наследовать?