Абордажная доля - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Кузнецова cтр.№ 60

В черную дыру это воспитание, в самом деле! Потому что от поцелуев Глеба у меня кружилась голова и подкашивались ноги, и очень хотелось узнать, что же будет дальше, а главное, как именно это будет. В конце концов, может быть, чувственные удовольствия помогут избавиться от навязчивого ощущения нереальности происходящего? Сам-то Глеб, похоже, был в этом уверен.

Целовать меня он начал еще в авионе. Усадил к себе на колени и с жадностью припал к губам, скользнул ладонью по бедру под юбку, обжигая, лаская, заставляя забыть обо всем постороннем и сосредоточиться на ощущениях. Наверное, если бы дорога оказалась чуть дольше, и раздевать начал бы прямо в салоне, но — удержался. Хотя от стоянки до лифта нес на руках — то ли не желая отпускать, то ли стремясь сэкономить время.

В квартире я осмотреться не успела, да даже и не попыталась толком. Минуту-другую перед глазами проплыли какие-то темные и светлые пятна, а потом я оказалась на постели, вжатая в простыни крепким телом измененного. Задохнулась от нового поцелуя — чуть иного, сладкого, томного.

От одежды избавлялись, почти не прерываясь. Тянулись друг к другу, захлебываясь ощущениями, упиваясь прикосновениями и торопливым, яростным стуком сердец.

— Лисеныш, — едва слышно выдохнул Глеб между поцелуями. Синяя бездна глаз потемнела, и от взгляда в нее у меня еще сильнее закружилась голова. — Я постараюсь быть нежным, осторожным, но… Вин! Я совсем не уверен, что получится. Если вдруг что-то будет не так — говори. Не услышу — тогда хоть бей, вот как в парке.

— Ты опять решил меня припугнуть? — насмешливо спросила я, тоже почему-то шепотом.

— Да я сам себя боюсь, — ухмыльнулся он. — Знала бы ты, чего мне стоит не рвать на тебе одежду!

— Не убедил, — улыбнулась я, обеими ладонями обнимая его лицо. — Я тебе верю и точно знаю, что ты не сделаешь мне больно.

И сама потянулась к его губам для поцелуя. Больше мы не разговаривали.

Глеб Жаров (Клякса)

Легко определить, что такое жизнь и из чего она складывается. Это просто набор действий и впечатлений от пробуждения до засыпания. У каждого свой, меняющийся в зависимости от обстановки, иногда — скучный и однообразный, иногда — захватывающий, как одно сплошное игровое вирткино. Такая длинная-длинная нитка с нанизанными на нее бусинами разных размеров, цветов и форм.

А вот что такое ощущение жизни, я осознал сейчас. Впервые испытал его на «Тортуге», когда стоял на коленях и обнимал Алису после заключительного испытания, а понимать стал только теперь. Это совсем даже не возможность совершать те самые действия, нанизывая бусины на нить, как кажется на первый взгляд. Можно ходить, действовать, даже что-то чувствовать, оставаясь при этом покойником. Самая простая и грубая иллюстрация — существование смирившегося и сломленного смертника от приговора до его исполнения, когда человек вроде бы есть, а вроде бы его уже нет. Иллюстрация чуть посложнее — последние годы моей жизни.

Ты словно робот, действующий по однажды заведенной программе. Есть цель, есть поступки, приближающие к этой цели, есть даже удовольствия и место для радости, только живым ты себя не ощущаешь. Порой удается обмануть тот неведомый науке орган, который должен это чувствовать, собирая информацию от всех остальных, но получается что-то вроде фантомных болей.

А вот сейчас, в этот конкретный момент, я остро ощущал себя живым, и это было потрясающее чувство сродни внезапному прозрению, обретению утраченного слуха и исцелению от паралича одновременно. Оно сопровождалось множеством мелких деталей, но не состояло из них, а было именно отдельным чувством, мягко растекающимся по телу откуда-то из солнечного сплетения. Почти из того самого места, где кожу щекотало дыхание Алисы — ее голова лежала у меня на груди.

Я перебирал медные пряди, пропускал их между пальцами, поглаживал кожу. Понимал, что должен спросить о самочувствии, проявить заботу, в конце концов, отнести в ванную. Не просто понимал — чувствовал, что надо это сделать, и даже хотел, вот только одновременно с этим хотел просто лежать и наслаждаться ощущением жизни, и пока последнее стремление пересиливало.

Потом Алиса завозилась сама, но ограничилась тем, что заползла чуть повыше и запрокинула голову, чтобы заглянуть мне в лицо. С трудом заставив себя поднять вторую руку, убрал с девичьего лба несколько влажных растрепанных прядей и все же спросил:

— Как ты?

— Ну, я же тебя не била, — улыбнулась она. — Значит, все замечательно.

— Мне кажется, в какой-то момент я все же перестарался, — хмыкнул я.

— Было дело. — Алиса выразительно потерла бедро, на котором темные пятна складывались в читаемый отпечаток ладони.

— Извини, — вздохнул покаянно. — В следующий раз точно получится аккуратнее. Я вспомнил принцип и, кажется, уже немного пришел в себя.

— И когда же он будет? — мурлыкнула рыжая, плавным, совершенно кошачьим движением переворачиваясь на живот и приподнимаясь на локте. Нога ее легла поверх моих бедер, а кончики пальцев прочертили полосы на груди, от ключицы вниз.

Я рассмеялся, перехватил тонкую ладонь и опрокинул девушку на кровать, благо ширина матраца позволяла.

— Лисеныш, да я-то в любой момент к твоим услугам, хоть сейчас, только ты хорошо подумала? Уверена, что прекрасно себя чувствуешь и готова на подвиги? — поинтересовался серьезно, целуя открытую ладонь.

— Ну… да, наверное, ты прав, — нехотя проворчала Алиса, наморщив нос. — Но обидно же, что из-за этих дурацких особенностей физиологии столько приятных моментов приходится откладывать! Надо было тебя еще на «Ветренице» подвигнуть на свершения.

— Кто бы мог подумать, что под такой невинной наружностью скрывается столь ненасытное чудовище! — весело фыркнул я и, перекатившись через девушку, поднялся с постели.

— Ты решил спастись бегством? — полюбопытствовала Алиса.

— Напротив, я желаю, чтобы мое чудовище было бодрым и деятельным, так что пойдем-ка мы купаться, — сообщил весело и, подхватив рыжую с постели, закинул на плечо.

Сопротивляться она не стала, только подперла голову ладонью — я почувствовал острый локоть чуть пониже лопатки — и задумчиво поинтересовалась:

— Ты меня всегда так носить собираешься? Не подумай, что я категорически против, вид отсюда открывается неплохой, но так, интересуюсь для общего развития.

— Нет, я явно создал чудовище! Она меня теперь еще и за задницу хватает. — Я опять засмеялся.

— Тебе можно, а мне почему нет? И ты не ответил.

— Ну, тогда напоминаю для особо забывчивых: ты — моя законная добыча, как хочу, так и таскаю. Могу вот даже за ногу вниз головой, надо? — спросил я и сжал ее голень, делая вид, что действительно собираюсь поднять.