Пасынки Апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Соловьев cтр.№ 21

Отпустив неподвижного противника, я толкнулся от него ногами и пошел наверх.

Еще метр. Еще…

Была в этой ситуации еще одна заковыка. Моя учительница Таня Белей предпочитала фридайв по технологии йогов и была права — организм сигнализирует беду удушьем всего один раз и второго не будет. Когда же закончится кислород, не знает никто — сознание просто отключится, оставляя неосторожного пловца в глубине навечно, что меня все-таки никак не устраивало…

Неимоверно тяжело плавать вслепую (особенно выбираться на поверхность).

Я греб, ждал и надеялся, с опаской прислушиваясь к себе: вот он долгожданный воздух…, Еще немного. Еще…

А его все не было.

И тут:

— Чвах, — выскочил я поплавком из воды и наконец-то решился открыть глаза.

Пирс. Лесенка, по которой выбирался еще несколько минут назад незадачливый китайский десантник.

Сообразил, что продолжаю не дышать и аккуратно втянул в себя первую порцию раскаленного портового воздуха. Сразу закружилась голова, и немного потемнело в глазах.

Выждал паузу и решил забрать-таки с причала винтовку.

Рванул тело из воды, обтекая-капая словно лейка и только потом глянул наверх.

Оказалось там меня ждали.

Походило, что наша схватка не осталась без внимания, и с пирса мне сейчас белозубо улыбался пулеметчик моего левого фланга.

Хорошо улыбался. Искренне.

Я показал ему свободной рукой, мол, все о’кей, а он осклабился еще шире и помаячил «давай наверх».

— Ю свиминг фо минитс, — протянул он мосластую руку, и легко выдернул меня на бетонку, объясняя на пальцах, мол, и не ждал меня уже…

Винтовка, с которой я так неплохо повоевал, лежала у его ног и я, выудив из-за пазухи прицел, стал мостить его на штатное место.

Неожиданно в плотную тишину ворвался звук работающего двигателя.

— Гоу, — поднялся новый товарищ, и неожиданно появилась надувная лодка, где на носу сидел не кто-нибудь, а Карина собственной персоной.

— Победа! — крикнула она мне, — В эфире паника. Русский спецназ и все такое. Нужно валить пока они не опомнились…

* * *

— Что нам оставалось делать? — морщился на закатное солнце в иллюминаторе Рубан.

Вся абордажная команда независимо ранен — не ранен была рассредоточена сейчас по каютам и локализована. Сыворотка ярости, свое предназначение выполнила, но «отрыжка» оказалась существенной. Большинство абордажников не желало прекращать войны, и парни еле-еле позволили себя утихомирить.

Скорее всего, цирк с «манекенами» из отстойника дядюшки Чжао вполне мог повториться. Однако авторитет моего долговязого пулеметчика с левого фланга оказался непререкаем.

Когда мы поднялись на борт абордажники «зализывали» раны и почти уже очистили палубу, попросту швыряя мертвых и раненых бойцов противника за борт.

Рубан попытался остановить меня с мостика властным окликом, когда я решил прекратить было эдакую расправу. Однако милосердие у наших невольных партнеров оказалось не в моде. Боец, за которого я вступился, все-таки обреченно улетел за борт, а двое абордажников с гримасами ярости неожиданно направились ко мне.

Остановил их лишь властный оклик Джинна. Да, да, именно Джина, а не Джона, или Джима — настоящий Джинн — персонаж восточных сказок. Вот такое боевое прозвище оказалось у старшего офицера из этой отмороженной команды.

Пока мы грузились в лодку Карина бегло общалась с ним на английском, а долговязый с трудом объяснил ей как правильно к нему обращаться, почти пересказав ей сказку об Алладине.

— Они бывшие легионеры, Миха, — кричала мне сквозь шум лодочного мотора Карина, — Отмечали здесь юбилей своего товарища, когда вы с Сержем цивилизацию крекнули.

Ситуация прояснилась без долгих расспросов. Возможно, они еще сидели за праздничным толом, когда вдруг стал рушиться мир. Однако недаром за битого двух небитых дают. Парни сумели выжить, сохранить свободу маневра и даже вооружиться.

Именно они пытались штурмовать днем раньше топливозаправочный комплекс, и засекли, как мы с Кариной наблюдали за тем неудачным экспериментом с крана. Кое-что оставалось пока неясным, но те ответы я предпочел получать от Сереги с Рубаном.

— Ну, так что нам оставалось? — уперся в меня тяжелым взглядом Саня, — Тем более они фактически своим появлением нас из-под вертолетного обстрела вывели…

Крыть было нечем, но я никак не мог успокоиться от того что фактически мы с Кариной сыграли в чужую игру со множеством неизвестных.

— Да хоть письмо-то мог нормальное написать? — продолжал я высказывать обиды, но звучал уже намного спокойней.

— Письмо тоже не я писал, — с плохо скрываемой досадой цедил Саня, — У Джинна в команде есть один, русский, вернее хохол, или белорус судя по говору — он и сочинял. Мы же фактически в заложниках вашего поведения оказались…

Хлопнула дверь и в каюту вошли Карина, Сергей и маленький китаец с белой сумкой.

— Судовой врач, — моргнул мне Серега, — Обход заканчивает.

Судя по царапинам на щеке, и надорванному воротнику халате эскулапу на импровизированном обходе досталось. Настороженный взгляд его раскосых глаз остановился на Рубане и он что-то мелко-мелко заговорил по-китайски.

— Переживает, что ты не привязан, — пояснила Карина, — Жалуется, мол, другие даже на фиксации его достать умудрились…

— Скажи, этот к препарату адаптирован, — попросил Серега, — Они же теперь с Михой как настоящие братья, — моргнул он мне.

Я ничего не понимал. Саня добродушно рассмеялся его словам, и как ни странно его поведение успокоило азиата в белом халате.

Без тени колебаний он подошел к Рубану, ткнул пальцем в грудь и что-то чирикнул.

— Просит ранение показать, — перевела Карина.

Я тем временем пытался освоить слова Сергея.

«Адаптирован? Братья? Неужели среди шприцев с сывороткой ярости было нечто, что успели-таки вывернуть из моей крови лабораторные крысы Чжао?»

Неожиданно в памяти всплыла картинка, как здоровяк стреляет на палубе из пистолета в Рубана, и я с интересом полез через плечо врача, а тот уже удивлялся.

Цвикая что-то по-китайски, он осторожно и с недоверием трогал розовую кожу под Саниной ключицей.

— Говорит: не может быть, — перевела Карина, — Такая регенерация… Невозможно!

Врач тем временем осмотрел выходное отверстие пули, объявил, что Саня здоров и может покинуть каюту. После ушел, оставив нас, наконец-то, вместе.

Как ни странно, ни у кого не возникло желания обниматься, по-киношному тыкая друг друга в плечо, или рыдать друг у друга на груди — мы просто уселись, кто, где мог и заговорили.