Исцелённое сердце - читать онлайн книгу. Автор: Властелина Богатова cтр.№ 31

— Как проснётся поутру, скажи, что князь желает её видеть.

Малуша кивнула.

— Всё передам.

Марибор ещё раз оглядел спящую Зариславу, сжав её тонкие пальцы в своей ладони, выпустил, заставив себя покинуть порог, думая о том, что напрасно принёс её сюда. Пусть она была бы рядом хоть спящей, и он любовался бы ей, ощущая её тепло.

И тут вспыхнул в памяти разговор с волхвом. Зачем он затеял это? Чтобы лишний раз вызвать опасение? О каких препятствиях говорил волхв? Связано ли это с даром Зариславы, о котором она сама намедни поведала ему? Марибор понадеялся, что у старика хватит благоразумия больше не поднимать этот разговор. Иначе… иначе он сотрёт в прах любого, кто встанет между ним и Зариславой.

Думая об этом, он в последний миг заметил, что горят лучины в горницах у девок — уже расселились помощницы, коих выбрала Зарислава.

Марибор спустился по лестнице, слыша приглушённые шёпоты, прошёл опустевшую горницу, где стол уже был убран, и покрыта чистая скатерть. Теперь здесь пахло жизнью. И тут нутром почуял и узрел как наяву присутствие Славера, явившегося таким, каким Марибор запомнил его: статным, широкоплечим, с аспидно-тёмными волосами и колючим до леденящей ломоты взглядом. Марибора пронизало всего от видения. Разлепил, было, губы, чтобы, сказать что-то, но так и не смог. Внутри словно заслонка преградила рвущиеся наружу слова. Он не стал задерживаться и медленно поднялся в свои покои, думая о том, что нужно бы воздвигнуть в память о нём чура. Каким бы князь ни был и как бы ни относился к Марибору — он его отец, оставивший наследство, пусть и таким путём.

Наверху оказалось куда тише. Так же горели новые угли поодаль постели, тлели в светце лучины. Было тепло, густо пахло благовонными травами.

Ещё не привыкший к новому пристанищу, Марибор, осматриваясь, расстегнул петли налатника, скинул его с плеч, бросил на скамью. Пройдя к умывальной чаше, плеснул в лицо чуть подогретой воды, отёрся чистым льняным рушником. С совершенно пустой головой устало рухнул на постель, утопая в шкурах. Но только закрыл глаза, видя лишь оранжевые всполохи, перед глазами в туманной дымке возникли ясные с особым свечением глаза Зариславы.

Даже несмотря на жар от углей и золотисто мягкое освещение, теперь без неё всё виделось и чувствовалось каким-то пустым и холодным, и внутри сквозила пустота, будто из сердца изъяли что-то важное, наполняющее смыслом жизнь, будто в стене дома пробили дыру, и холод зимы неумолимо забирал остатки тепла. Что он сделал не так? Марибор чуял, что что-то упускает, чуял ещё утром, после близости с травницей. Стоило ему заострить на этом внимание, оно ускользало из границ видимости.

Он выдохнул. Это всего лишь усталость от постоянного напряжения, да и две с лишним седмицы Зарислава была всегда рядом, за это время привык, а ныне впервые за стенкой от него, в недосягаемости.

"Она ведь хотела поговорить о чём-то", — вспомнил с тяжестью Марибор. Так и не нашёл время…

"И в храм не сводил, не выполнив обещание".

Вспомнил о словах Гоенега, и приступ негодования захлестнул его. Гадал, стало быть. Стало быть, волнуется за грядущее.

Марибор всё думал об этом, ощущая, как распаляется внутри жар тревоги, о которой он успел позабыть за время пути. Он открыл глаза и некоторое время бездумно наблюдал за колышущимися тенями от лучин на потолке.

"Обручье своё так и не отдала".

Всё ещё опасается, осторожничает. А чего он хотел? Она ведь столько пережила и всё по его вине. Пусть и были вместе уже столько времени и… вчера ночью... но раны не заживают бесследно. Липоксай… Марибор даже пожалел, что прикончил степняка так быстро, нужно было заставить его сполна пожалеть о том, что он совершил.

Тень сомнения мелькнула в нём, и тут же понял, что так волновало его весь день — правильно ли он поступил, что связал узы с ней до венчания?

Марибор даже задержал дыхание, чувствуя, как стынет кровь в жилах.

Теперь ещё и Гоенег напустил тумана, а ведь всё бы шло своим чередом. И колдунья как назло задерживается, ведь условились хоть и порознь, но в один день прийти в острог.

Марибор туго втянул в себя воздух. Думы, как тяжёлые морские волны, то накатывали, накрывая его ледяным покровом, то отступали, давая малую передышку. И это суетливое море тягостно шумело в голове. Заморосил снаружи дождь, и влажный воздух хлынул из окна в помещение, приглушая свет лучин. На миг потемнело, но огонь снова занялся, ярче освещая покои. Поднялся ветер, которого днём и в помине не было. Он шевелил железо на кровлях, позвякивал цепями, скрежетал брусьями. Шелест дождя усилился, врезаясь в стены, крышу. Марибор всё думал о степняках и не находил решения, как изловить и уничтожить этих гадов, истребить до одного вымеска, вновь и вновь приходил к тому, что слишком мало людей в остроге, а рисковать и губить то мало количество воинов, что было среди селян, безрассудно. Оставалось только терпеть, пока окрепнет, пока поднимется, а к тому времени утечёт много воды, и это связывало по рукам и ногам железными оковами.

Тяжесть обрушилась на грудь стальным молотом. Поняв, наконец, что сейчас ничего не может решить, Марибор сомкнул глаза, и совсем скоро под грохот ливня его одолела дремота. Только сон его начинался беспокойно, придавливал, не давая возможности очнуться, сбросить наваждение. Обрывки образов были неясные, размытые, как лужи на дорогах. Марибор всё вглядывался в них, пытаясь уловить беспорядочный поток видений. Но постепенно они становились чётче, объёмнее, осязаемее.

Сначала ему снился Волдар. Громадный городище, возвышающийся на берегу серебристой Тавры, напомнил ему былое с его дорогами, деревеньками, дымившимися кострами капищ. Но хлынувший ветер, что поднял пыль, быстро скрыл от глаз родные просторы. Он снова видел себя ещё совсем юным, стоящим на холме, смотрящим куда-то вдаль, то на серые тяжёлые облака, то на реку, отражающую хмарь неба. Она затягивала своей глубиной, спокойствием и чернотой. Но вдруг вместо узнаваемых мест Марибору предстал глухой, напитанный туманной влагой лес, и сам он очутился на заросшей папоротником тропинке. Он, движимый неясной силой, зашагал, оглядываясь по сторонам, осознавая, что то, что увидит в конце пути, не принесёт ему ничего хорошего. Он каким-то чувством знал, что там его прошлое, холодное, как обступающие каменные тверди. Прошлое казалось ему таким же кривым и уродливым, как старые замшелые ели с чёрными, вывернутыми наизнанку корнями, что росли по верхам нагорий. Прошлое, что всегда казалось таким далёким, позабытым, сейчас ощущалось так же остро, как глубокая промозглая осень. Но Марибор не останавливался, продолжал свой путь. Запах прелой листвы окутывал всё явственней и становился до горечи отвратительным. Чем дальше княжич углублялся в лес, тем становилось холоднее, пока стылый воздух не начал пробирать до костей. Вместе с тем всё больше его душу одолевала неясная тревога.

Вглядываясь в тёмно-зелёные недра леса, слушая застывшую тишину, Марибор начал дрожать. С каждым шагом воздух становился более спёртым, застывшим. Грудь будто набили мокрой хвоей, которая колола и мешала вдыхать. Марибор мгновенно уловил в этой плотной тишине движение. Его объял страх, когда на тропе показалась длинная фигура старца. Узнавание вспыхнуло мгновенно. Творимир долго смотрел на Марибора сверху вниз пронзительным взглядом серых глаз, спросил наконец: