От тьмы – к свету. Введение в эволюционное науковедение - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Даниленко cтр.№ 64

Как видим, классификация Ибн-Сины в целом отличается от классификации Р. Бэкона большей строгостью. Тем не менее, английский учёный впервые в средневековой Европе попытался по-своему подойти к проблеме классификации наук, во многом отойдя от Аристотеля, М. Капеллы и Ибн-Сины.

Научная картина мира в эпоху Возрождения начинает активно освобождаться от религии. В это время появляется целая плеяда блестяще образованных людей – Лоренцо Валла, Пиковля Мирандола, Леонардо да Винчи, Николай Коперник, Парацельс, Джордано Бруно и много других. Они имели, как правило, энциклопедические познания.

Так, Леонардо был не только гениальным художником, но и, по выражению В. В. Соколова, «пионером современного естествознания» (Соколов В. В. Европейская философия XV–XVII веков. М., 1984. С. 134). Он сделал изобретения в области военного дела (включая идею танка), ткацкого производства, воздухоплавания, гидротехники и т. д. В эпоху Возрождения, вместе с тем, не было серьёзных попыток в области классификации наук. Можно сказать, что своими открытиями эта эпоха подготовила почву для развития данной области науковедения в Новое время.

Попытку «великого восстановления наук» в начале XVII в. предпринял знаменитый английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626). «Общей матерью всех наук» он назвал тот раздел метафизики, который Аристотель называл «первой философией». Эта наука предшествует другим, частным, наукам, поскольку имеет дело с категориями, не закрепленными за теми или иными отдельными предметами.

У Ф. Бэкона, таким образом, стал вырисовываться подлинный объект философской онтологии. Он охватывает общие или наиболее общие признаки всех явлений. Правда, у английского учёного этот предмет ещё не обозначен с достаточной отчетливостью. С одной стороны, он интерпретирует философию как общую науку («общую мать всех наук»), а с другой, включает её в состав частных наук, основывающихся на разуме.

Бэконовская классификация наук базируется на трёх способностях души – памяти, воображении и разуме. «Создавая общую систему всех знаний, – писал в связи с этим Б. М. Кедров, – Ф. Бэкон положил в основу классификации наук ясно выраженный субъективный принцип, что было обусловлено общим, весьма низким ещё уровнем развития науки – как естествознания, так и философии на рубеже XVI–XVII веков. Разделение всех наук на классы и их более дробные подразделения Бэкон проводил не в соответствии с характером изучаемого ими предмета, то есть не на объективной основе, а в соответствии с различными свойствами и сторонами человеческой психики, или «души»: памятью разумом и воображением» (Кедров Б. М. Классификация наук. Т. 1. М., 1961. С. 63).

Отсюда не следует, добавлю я от себя, что Ф. Бэкон полностью игнорировал объективные свойства предметов исследования в описании задач тех или иных наук.

Поскольку с воображением Ф. Бэкон связывал поэзию, собственно научная классификация у него основана на использовании учёным памяти и разума (рассудка). Память позволяет ему изучать историю, а рассудок – Бога, природу и человека. Отсюда следуют соответственные науки: история, теология, философия природы и антропология. Вместе с «первой философией» они составляют основу бэконовской классификации наук.

Каждая из указанных базовых наук имеет внутреннюю дисциплинарную структуру. Так, история подразделяется на историю природы и историю общества, т. е. «естественную» и «гражданскую». Философия природы в свою очередь делится на теоретическую и практическую.

Весьма разветвлённую структуру у Ф. Бэкона имеет антропология. Прежде всего, он делил её на «философию человека» и «гражданскую философию». Под последней он имеет в виду политологию. В состав первого раздела антропологии он включал психологию, этику и логику. Последнюю науку он интерпретировал весьма оригинально.

Логика – в том виде, как она понималась другими, – Ф. Бэкона не устраивала. В своём «Новом органоне» (1620) он писал: «Логика, которой теперь пользуются, скорее служит укреплению и сохранению ошибок имеющих своё основание в общепринятых понятиях, чем отысканию истины. Поэтому она более вредна, чем полезна» (Антология мировой философии. М., 1969–1972. Т. 2. С. 194).

В другой книге – «О достоинстве и приумножении наук» (1623) – учёный добавлял: «Часть философии человека, которая посвящена логике, не очень-то нравится большинству умов, и в ней не видят ничего, кроме шипов, запутанных сетей и силков утончённого умозрения» (Бэкон Ф. Сочинения в 2-х томах. М., 1971. Т. 1. С. 292).

Ф. Бэкон пошёл по пути приближения логики к жизни. Вот почему он включил её в антропологию. Чтобы возродить её как науку жизненно полезную, он предложил своё понимание её задач. Он стал связывать их с изучением четырёх «идолов», мешающих человеку делать истинные суждения (рода, пещеры, площади и театра), а также с изучением знаков вообще и языковых знаков, которые изучаются наукой о знаках (семиотикой), грамматикой и риторикой, и с исследованием методов познания, отдавая предпочтение индуктивному методу.

Достоинство научной классификации Ф. Бэкона связано в первую очередь с тем, что о «первой философии» её автор говорил как об «общей матери всех наук». Кроме того, его заслуга состоит в том, что он выделил науку о человеке, в которой следует видеть предтечу культурологии. Правда, субъективные основания, лежащие в основе его классификации потянули за собой целый рад неясностей.

Так, термин философия у Ф. Бэкона употребляется в целом весьма расплывчато: этим представлением все науки делятся на естественные и гуманитарные. Первые изучают природу, другие – человека. Вопросы же, связанные с классификацией этих наук, в послебэконовской философии вплоть до XIX в. специально не ставились.

Развитие дисциплинарной структуры частных наук происходило по существу стихийно и во многом независимо от философии. Известны, например, открытия, которые были сделаны в XVIII в. в области биологии и физики. Эти науки активно расширяли свои предметные области. Так, Ш. Бонне исследовал регенерацию у червей, А. Пейссоннель обнаружил растительную природу кораллов, А. Трамбле открыл удивительную способность у полипов: если их разрезать на части, то каждая из этих частей становится самостоятельным существом и т. д.

Расширение предметных областей у частных наук приводило их ко всё увеличивающейся дифференциации науки. Отсюда не следует, что в это время не действовала и противоположная тенденция – тенденция к интеграции науки. Она представлена в самом выдающемся философском труде XVIII века – «Идеи к философии истории человечества» Иоганна Гердера. Научная картина мира, изображённая в ней, – итог, к которому пришла наука во второй половине XVIII века.

Процессы дифференциации научных знаний в XIX в. всё больше и больше набирают силу. Люди, энциклопедически образованные, становятся уже в этот период величайшей редкостью. Тем более ценными в подобных условиях становятся попытки учёных систематизировать науку. Без попыток такого рода научное сознание становится разорванным. Оно утрачивает способность видеть картину мира. Наука в этом случае теряет свое высшее назначение, состоящее в системном моделировании мира в целом.