От тьмы – к свету. Введение в эволюционное науковедение - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Даниленко cтр.№ 18

«Ноосфера – последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории – состояние наших дней… Вероятно, в этих лесах эволюционным путём появился человек около 15–20 млн. лет тому назад. Сейчас мы переживаем новое геологическое эволюционное изменение биосферы. Мы входим в ноосферу. Мы вступаем в неё в новый стихийный геологический процесс – в грозное время, в эпоху разрушительной мировой войны. Но важен для нас факт, что идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы, отвечают ноосфере. Можно смотреть поэтому на наше будущее уверенно. Оно в наших руках. Мы его не выпустим» (там же. С. 510).

Своим детям В. И. Вернадский писал: «Если я доживу, я бы хотел более подробно обработать главу моей большой книги: “О ноосфере”… Для меня ясно, что ноосфера есть планетарное явление, и исторический процесс, взятый в планетном масштабе, есть тоже геологическое явление» (http://work. smun. spb. ru/?q=node/379).

Поясняя сущность понятия ноосферы, намеченного В. И. Вернадским, С. Р. Микулинский писал: «Сфера разума, или ноосфера, – это такое состояние, такой этап в развитии нашей планеты, на котором научное познание, а не стихийные силы и тёмные страсти будут направлять развитие, на котором человечество научится строить свою жизнь, опираясь на истинное знание. При этом В. И. Вернадский никогда не отрывал понятие разума, науки от понятий “труд”, “производство”. Наука, по В. И. Вернадскому, – это продукт и компонент общества, она существует и развивается с ним в процессе практической преобразующей деятельности людей» (Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста. М., 1988. С. 484).

Оптимизм В. И. Вернадского в отношении к будущему держался на его вере в преобразующую силу науки. Он был сциентистом, хотя и понимал, что без государственной поддержки наука не в состоянии спасти мир. Специальную главу в работе «Научная мысль как планетное явление» он отвёл «Положению науки в современном государственном строе». Вот что мы читаем в её начале: «Наука не отвечает в своём современном социальном и государственном месте в жизни человечества тому значению, которое она имеет в ней уже сейчас, реально. Это сказывается и на положении людей науки в обществе, в котором они живут, и в их влиянии на государственные мероприятия человечества, в их участии в государственной власти, а, главным образом, в оценке господствующими группами и сознательными гражданами – “общественным мнением” страны – реальной силы науки и особого значения в жизни её утверждений и достижений» (Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста. М., 1988. С. 90).

Чтобы пробить брешь в человеческом невежестве, В. И. Вернадский подчёркивал «непреложность и обязательность правильно выведенных научных истин для всякой человеческой личности, для всякой философии и для всякой религии», считая, что подобные особенности в первую очередь отличают науку от других областей культуры. Он писал: «Не только такой общеобязательности и бесспорности утверждений нет во всех других духовных построениях человечества – в философии, в религии, в художественном творчестве, в социально бытовой среде здравого смысла и в вековой традиции. Но больше того, мы не имеем никакой возможности решить, насколько верны и правильны утверждения самых основных религиозных и философских представлений о человеке и об его реальном мире. Не говоря уже о поэтических и социальных пониманиях, в которых произвольность и индивидуальность утверждений не возбуждает никакого сомнения во всем их многовековом выявлении» (там же. С. 100).

Отправляясь от приведённых высказываний о роли науки в культурогенезе, В. И. Вернадский приходил к сциентизму: «Такое положение науки в социальной структуре человечества ставит науку, научную мысль и работу совершенно в особое положение и определяет её особое значение в среде проявления разума – ноосфере… ибо она является главным, основным источником народного богатства, основой силы государства. Борьба с ней – болезненное явление в государственном строе» (там же. С. 102–103). В наше время эти слова звучат ещё более актуально, чем тогда, когда они писались.

Сциентизм В. И. Вернадский понимал как власть науки в жизни. В письме И. И. Петрункевичу он объяснял её следующим образом: «Прикладной характер научной работы меня привлекает. Я вижу в нём великое будущее. Я уверен, что этим путём наука получит ту власть в жизни, которая сейчас необходима» («Я верю в силу свободной мысли.». Письма В. И. Вернадского И. И. Петрункевичу // Новый мир, 1989, № 12. С. 206).

Нам досталось время, когда инволюционные процессы в культуре всё больше и больше набирают силу. Всё больше и больше у нас распространяется, в частности, лженаука. Но всё проходит. Пройдёт и тот лженаучный шабаш, который разыгрывается на просторах нашего отечества. Мы обязаны вернуть нашу страну на путь созидания. На этот путь в своё время её направили большевики.

Вот как оценивал В. И. Вернадский усилия большевистской власти, направленные на развитие науки в России после революции: «Научная работа в России не погибла, а наоборот, развивается… Научная работа в России спасена и живёт большой жизнью благодаря сознательному волевому акту» (Письма B. И. Вернадского И. И. Петрункевичу // Новый мир, 1989, № 12. C. 206).

Ещё в 1922 г. В. И. Вернадский организовал Радиевый институт, руководителем которого он был по 1938 г. Его надежды на развитие научной работы в России, высказанные им в процитированном письме И. И. Петрункевичу из Парижа в 1923 г., оправдались вполне: при его участии были организованы в дальнейшем Институт минералогии и геохимии, Институт географии, Керамический и Оптический институты, Институт истории науки и техники, Совет по изучению производительных сил России, Метеоритный комитет, Комиссии по изучению вечной мерзлоты, по минеральным водам, по изотопам, по проблемам урана, по использованию и охране подземных вод, по определению геологического возраста пород, по тяжёлой воде, по истории знаний и др.

Несмотря на то, что первое издание книги Г. Фоллмера «Evolutionäre Erkenntnistheorie. Angeborene Erkenntnisstrukturen im Kontext von Biologie, Psychologie, Linguistik, Philosophie und Wissenschaftstheorie» (Эволюционная теория познания. Врождённые познавательные структуры в контексте биологии, психологии, лингвистики, философии и теории науки) появилось ещё в 1975 г., её актуальность не только не снижается, но, напротив, повышается. Об этом свидетельствуют её многократные переиздания. Я буду пользоваться в этой статье переводом на русский язык её доработанного пятого издания (1990).

Развитие эволюционной теории познания (гносеологии, эпистемологии, когнитологии) обычно связывают с применением эволюционных идей Герберта Спенсера и Чарлза Дарвина к изучению когногенеза – эволюции познания у животных и людей. Её разработку связывают с именами Конрада Лоренца (1903–1989), Карла Поппера (1902–1994), Дональда Кэмпбелла (1916–1996), Стивена Тулмина (1922–1994), Эдварда Уилсона (род. в 1929), Умберто Матураны (род. в 1928), Майкла Рьюза (род в 1940), Герхарда Шурца (род. в 1956) и др.