Следы богов - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Хэнкок cтр.№ 87

В этом заключается удивительный культурный парадокс, адекватного объяснения которому так и не нашли представители академической науки.

Движущийся палец пишет, а написав, движется дальше

Покинув подземные камеры, которые, казалось, вибрировали в толще Третьей пирамиды подобно скрученному в клубок с многими клапанами сердцу дремлющего Левиафана, мы пробрались по узкому входному коридору и вышли наружу.

Следующей нашей целью была Вторая пирамида. Мы прошли вдоль ее западной стороны (длиной 215 метров), повернули направо и через некоторое время оказались около точки на северной стороне, где расположены главные входы (12 метров к востоку от оси север — юг). Один из них пробит прямо в скальном грунте примерно в 9 метрах от монумента; другой проделан в северной грани на высоте 15 метров. Из последнего коридор опускается под углом 25°55′. Из первого, которым мы воспользовались, чтобы проникнуть в пирамиду, другой нисходящий коридор ведет глубоко под землю, потом переходит в короткий горизонтальный участок, откуда можно попасть в подземную камеру, круто поднимается и превращается в длинный горизонтальный проход, ведущий на юг. С этим же проходом соединяется верхний коридор, который опускается от входа в северной грани пирамиды.

Достаточно высокий, чтобы стоять в полный рост, облицованный сначала гранитом, а потом отшлифованным известняком, горизонтальный проход расположен почти на уровне земли; точнее говоря, он идет сразу под нижним рядом каменной кладки. Он очень длинный, и его прямой участок длиной более 60 метров заканчивается в единственной «усыпальнице», в самом центре монумента.

Как уже упоминалось, в этой камере не было найдено ни мумии, ни надписей, в результате чего так называемая пирамида Хафры, строго говоря, является безымянной. Правда, уже в новое время искатели приключений не стеснялись оставлять на ее стенах свои имена. Среди них выделяется бывший цирковой силач Джованни Батиста Бельцони (1778–1823), который пробился в пирамиду в 1818 году. Его огромный автограф, выведенный черной краской высоко на стене камеры, свидетельствует об одной из основных черт человеческой природы — желании, чтобы о нас знали и помнили. Ясно, что это чувство не было чуждо и самому Хафре, поскольку в окружающем пирамиду комплексе Некрополя неоднократно встречаются льстивые упоминания о нем, равно как и статуи с явно приукрашенными чертами лица. Если он действительно построил пирамиду как свою гробницу, кажется невероятным, что он не увековечил свое имя и деяния хотя бы где-нибудь в ее интерьере. Я снова задумался о том, почему египтологи упорно не желают рассмотреть возможность, что заупокойный комплекс является делом рук Хафры, а пирамиду построил кто-то еще.

Но кто?

В многих отношениях именно это, а не отсутствие определительных признаков, является главной проблемой. До правления Хуфу, Хафры и Менкаура не было ни одного фараона, кто мог бы претендовать на эту роль. Считается, что Снофру, отец Хуфу и первый фараон Четвертой Династии, построил в Дашуре, в 50 километрах к югу от Гизы, две пирамиды (так называемые Изогнутая и Красная пирамиды). Атрибуция этих пирамид сама по себе выглядит загадочно, так как не вполне понятно, зачем хоронить одного фараона в двух пирамидах (разумеется, если это в самом деле гробницы). По мнению некоторых египтологов, Снофру также имеет какое-то отношение к сооружению обрушившейся пирамиды в Мейдуме (хотя ряд ученых настаивает на том, что это гробница Хуни, последнего фараона Третьей Династии). Кроме него, известными строителями древнего периода были Джосер, второй фараон Третьей Династии, которому приписывают сооружение ступенчатой пирамиды в Саккаре, и преемник Джосера, Сехемхет, чья пирамида тоже стояла в Саккаре. Именно поэтому, несмотря на отсутствие надписей, и ученые сочли очевидным, что три пирамиды в Гизе должны были быть построены Хуфу, Хафрой и Менкауром и должны были служить их гробницами.

Здесь нет необходимости снова перечислять все недостатки теории «гробниц и только гробниц». Однако следует иметь в виду, что эти недостатки относятся не только к пирамидам Гизы, но и ко всем остальным вышеперечисленным пирамидам Третьей и Четвертой Династий. Ни в одном их этих монументов не было найдено тела фараона и вообще каких-либо признаков царского погребения. Некоторые из них даже не были снабжены саркофагами — например, обрушившаяся пирамида в Мейдуме. В пирамиде Сехемхета в Саккаре (в которую впервые вошла экспедиция Египетского департамента древностей в 1954 году) саркофаг был, причем он оставался запечатанным и нетронутым с самого момента установки в «гробнице». Мародерам не удалось пробраться к нему; однако при вскрытии оказалось, что он пуст.

Что же произошло? Возможно ли, что более двадцати пяти миллионов тонн камня было потрачено на строительство пирамид в Гизе, Дашуре, Мейдуме и Саккаре, если единственная цель этого мероприятия заключалась в том, чтобы поставить пустые саркофаги в пустых усыпальницах? Если даже списать кое-что на гипотетические странности одного-двух правителей, одержимых манией величия, представляется невероятным, чтобы целая династия фараонов поощряла подобное расточительство.

Ящик Пандоры

Погребенные под пятью миллионами тонн Второй пирамиды в Гизе, мы с Сантой ступили в просторную внутреннюю камеру, которая могла быть усыпальницей, но с тем же успехом могла служить и какой-либо иной, неизвестной нам цели. Это голое и стерильное помещение, насчитывавшее 14 метров в длину с востока на запад и 5 метров в ширину с севера на юг, было снабжено мощным двускатным перекрытием высотой 6,8 метра. Блоки перекрытия, каждый из которых представляет собой массивный монолит из известняка массой 20 тонн, были уложены под утлом 53°7′28″ (который в точности равен углу наклона боковых граней пирамиды). Здесь не было «камер упокоения», как над камерой Царя в Великой пирамиде.

Я медленно осмотрел комнату, сиявшую мягким желтовато-белым светом. Вырубленные прямо в скальной породе, ее стены не были гладко отделаны, как можно было бы ожидать, а выглядели грубыми и неровными. Пол тоже был необычным и состоял из двух уровней: между его восточной и западной половиной имелась ступенька высотой около 30 сантиметров. Предполагаемый саркофаг Хафры лежал у западной стены, заглубленный в пол. При длине более 180 сантиметров, он был неглубоким и, пожалуй, слишком узким, чтобы в нем могла поместиться забинтованная и набальзамированная мумия благородного фараона; его гладкие стенки из красного гранита доходили мне до колена.

Я смотрел в его темные недра, и он казался мне дверью, распахнутой в другое измерение.

Ночью мне удалось подняться на Великую пирамиду, но, приближаясь к ней в ярком свете дня, я не испытывал восторга триумфатора. Напротив, стоя у ее основания с северной стороны, я ощущал себя жалкой букашкой — тщедушным смертным существом из плоти и крови перед лицом вселяющего трепет величия вечности. У меня было ощущение, что она стояла тут всегда, «сотворенная неким богом, который поставил ее материальное воплощение среди песков», как выразился в I веке до нашей эры греческий историк Диодор Сицилийский. Но какой бог мог сотворить ее, если не божественный царь Хуфу, чье имя связывали с ней бесчисленные поколения египтян?