Смерть со школьной скамьи - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Сорокин cтр.№ 71

— О том, о том! Мне, как пастору в церкви, все можно рассказывать.

— У Маслова, чтобы ты знал, были сильные связи в Москве. Его родной брат был другом министра МВД Щелокова, лично знал дочь Брежнева Галину. Пока Леонид Ильич был у власти, Володя Маслов мог ничего не бояться. Это нас всех и подвело. Задумал Маслов построить областной дом отдыха на берегу озера Иссык-Куль. Вначале хотел возвести санаторий в Сочи, но там все побережье уже расписано на сто лет вперед, вот он и обратил внимание на Киргизию. Природа там — закачаешься! Горы, воздух такой густой, что его ножом резать можно. Фрукты свежие чуть ли не круглый год, а стоят сущие копейки. Словом, там райское место. К тому же уединенное. Это не «Изумрудный лес», это качественно другой отдых.

— В «Изумрудном лесу» вы отплясывали день-два, а на берегу Иссык-Куля можно было с любовницей три недели отдыхать. Я тему понял.

— Маслов и я съездили в Киргизию, осмотрели предлагаемое место и заключили с одной московской организацией договор на строительство. За пять лет там построили только остов здания, а денег израсходовали в три раза больше, чем предполагала первоначальная смета. Все, сволочи, разворовали! Сколько мы на них заявлений в прокуратуру подавали — ничего не помогло! Да и черт бы с ним, списали бы мы все издержки, и было бы все шито-крыто, да Брежнев помер! Андропов как стал Генеральным секретарем, так первым делом вашего министра выгнал и начал всех его друзей-приятелей шерстить. Брат Маслова ушел на пенсию, но у самого Володи позиции еще сильные были. Наш обком партии за него горой стоял, и в Москве связи остались. Пока он был у власти, мне бояться было нечего.

— А «Изумрудный лес»? Я же говорил вам, Валентина Павловна, что за создание нелегальной организации вас никто по головке не погладит.

— Про какую организацию ты говоришь? У нас что, членские билеты были? Собирались люди на вечеринку, веселились, кто как мог. В чем тут крамола? Не с теми женами отплясывали? Так это не преступление. Деньги мы с них собирали? А что, я должна была их за свой счет кормить-поить? Ты когда с дружками на водку скидываешься, то это не преступление? А почему у нас должно быть наоборот? Икра и балычок денег стоят. Никакой бухгалтерии мы не вели, так что со стороны БХСС к нам не подкопаешься.

— Тетрадь с записями не в счет?

— Записи в тетрадке, без показаний участников мероприятий — это бред сивой кобылы, каракули психбольного на подоконнике. Нет показаний — нет доказательств.

— Понятно. Без фотографии записи ценности не имеют, а фотографию я уничтожил.

— Про «Изумрудный лес» я даже не беспокоюсь, тем более что все мероприятия мы там уже давно свернули. А вот за дом отдыха на Иссык-Куле с меня спросят. Решение о финансировании принимали три человека — два умерли, осталась я.

— Как-то быстро события завертелись. Не успели Маслова похоронить, как уже за его окружение взялись.

— Они еще полгода назад к Маслову заместителем бывшего чекиста поставили. Он все рыл, рыл, да подходящего момента не было. Теперь наступил. Теперь головы полетят. Моя должна быть первой.

— Почему этим делом КГБ занимается? Хищения, приписки — это же милицейская статья, наша подследственность.

— Комитетчики под обком партии яму копают, облсофпроф — это только начало. Андропов, как говорят, решил всю брежневскую гвардию под корень извести и везде своих людей расставить. Большая политика! В ней все средства хороши.

— В целом обстановка понятна. Куда вы теперь?

— К знакомым в Ташкент. Там хорошо прятаться — от любого мента можно трешкой откупиться. У них, в Средней Азии, советская власть — понятие условное. Как правили баи да беки, так все и осталось, только теперь местные царьки с партбилетами в кармане ходят.

— Теперь давайте пройдемся по лицам.

— Андрюша, ты таким тоном со мной разговариваешь, как будто допрашиваешь меня!

— Валентина Павловна, давайте отбросим условности! При чем здесь мой тон? Я хочу до конца разобраться в сложившейся вокруг ситуации. Вокруг меня происходят некие события, и я хочу быть готовым к любому повороту пьесы. Начнем с Николаенко. Какого черта он так психанул, когда увидел доллары? Вы ему что, долю обещали?

— Половину, если успеет их первым найти.

— То-то у него был вид обворованного человека.

— У тебя в начале нашего разговора такой же вид был. Ты же хотел мне высказать претензии за квартиру, так ведь? А высказывать-то, Андрюша, нечего! У тебя ничего не украли — у тебя просто ничего не было. В материальном плане ты не пострадал, имущества своего не лишился.

— Я опозорился перед всеми знакомыми! Вчера я был перспективным женихом, а сегодня остался на бобах. Вчера мне все девушки улыбки дарили, а сегодня как узнают правду, так станут избегать меня.

— Нужны ли такие девушки, которые только из-за квартиры с тобой хотят дело иметь! Я с моим первым мужем до рождения дочери в коммуналке ютилась и была счастлива. Какие твои годы, заработаешь еще на квартиру. Встретишь девушку, которая с тобой на край света пойдет, и поймешь, что не в квартире счастье.

— Меня одного из очереди выкинули или всех, кто был связан с Масловым?

— Маслов сам не принимал решение о предоставлении жилья, у него и полномочий-то таких не было. Володя позвонил в горисполком, попросил помочь хорошему человеку, молодому специалисту… Теперь твою очередь отдадут другому «хорошему человеку, молодому специалисту». В горисполкоме своих блатных хватает.

— С квартирой — проехали. Вернемся к Николаенко. Он что, действительно не боится, что его участие в вечеринках в «Изумрудном лесу» вылезет наружу? У нас консервативная организация, скакать в голом виде не приветствуется.

— Кто на него донесет, ты, что ли? А чем докажешь? Перестань вспоминать «Изумрудный лес»! В конце концов, тебя-то там не было.

— Поговорим о Валерике. Насколько он опасен?

— Веришь, пока он пил, его жена ничего слышать о нем не хотела. А как только он приподнялся, так она стала звать его назад, мол, бросай эту старуху и возвращайся домой, к детям. Андрюша, это она меня старухой обзывает! Самой пятый десяток лет, двое детей, живот ниже колен висит — а меня помоями поливает. Хрен с ней! Ушел к ней Валерик, значит, так было надо. Лучше уж одной остаться, чем с ненадежным другом.

— Он дал показания о нашем разговоре.

— Валерик ничего существенного рассказать не может. Об Иссык-Куле он ничего не знает, а на «Изумрудный лес» мне плевать.

— Он что-нибудь знает о ваших планах?

— Ничего. Ты знаешь, как мы расстались? Он оставил мне записку: «Прости, что так получилось. Я возвращаюсь к Маше». Он к Маше, а я недолго думая сгреблась — и сюда. Почти все вещи пришлось оставить. Квартиру, квартиру я бросаю! Машину. Два вклада в Сбербанке. Господи, на что жить на чужбине?

— Кто любовник у Дарьи Вьюгиной?