Смерть со школьной скамьи - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Сорокин cтр.№ 33

Первой из бумаг был рапорт.

«Начальнику Заводского РОВД Вьюгину С.С. Секретно.

Во время плановой встречи агент Клоп сообщил, что некто Виктор Солодов хранит дома крупную сумму денег в иностранной валюте. Матвеев».

В углу рапорта размашистая резолюция Вьюгина: «т. Зыбин А.П. Организуйте оперативные мероприятия по изобличению преступника».

Внизу рапорта виза начальника ОУР: «тт. Матвеев С.Л., Лаптев А.Н. Установить личность Солодова, приступить к оперативной разработке фигуранта».

«Теперь Витьку конец, — подумал я. — Никому он добровольно ничего не выдавал. Это мы с Матвеевым вышли на контакт с ним и провели оперативную комбинацию, во время которой он признался в незаконном хранении валюты. Да и черт с ним! После стишка про Брежнева у меня к нему какое-то чувство физического отторжения. Пускай сидит, если ему так на роду написано».

Я взял авторучку, в самом конце листа написал «Ознакомлен», поставил позавчерашнюю дату и подпись.

Следующим документом был план оперативно-разыскных мероприятий по разработке преступной деятельности гражданина Солодова В.Н.

— Серега, — сказал я, оторвавшись от бумаг. — А разве валютчики — это не по линии БХСС?

— Мой агент сообщил о преступлении, значит, валютчик мой.

Я бегло ознакомился с планом.

«п. 3. Планируемая дата проведения — 4 мая 1983 г. Под благовидным предлогом (похороны общей знакомой) инспектору Лаптеву А.Н. выйти на контакт с Солодовым. В ходе оперативного опроса выяснить, имеет ли он валюту и как намерен ей распорядиться».

Я подписал план, вернул документы Матвееву.

— Серега, а как вы узнали, что меня комитетчики повязали? Уж не Николаенко ли сообщил?

— Первым узнал Вьюгин. А из областного УВД нам только недавно позвонили, когда мы уже все разведали и план составили.

— Как только вы из общаги вышли, — добавил Елькин, — так Вьюгину кто-то позвонил и сообщил, так, мол, и так, неизвестные лица увезли вашего Андрея Лаптева на черной «Волге». Остальное было делом техники. Я метнулся к знакомым в областное УВД, узнал, за что тебя могли задержать, а Серега все документы выправил. Ну что, не пора ли нам причаститься?

— Мне завтра работать. — Игошин жестом показал, что он — пас.

— Завтра мне Вьюгин выговор объявит, — сказал Матвеев, — так что с тебя, Андрюха, причитается.

— За что тебе выговор? — не сразу понял я.

— По плану я должен был обеспечить тебе оперативное прикрытие во время похорон, но отвлекся, не уловил момент, когда ты с Солодовым на контакт вышел. Ну что, вздрогнем?

Мы подняли стаканы.

— За выговор! Дай бог, чтобы не последний! — С чувством юмора у Сереги всегда было все в порядке.

Распив бутылку, я, Елькин и Игошин на машине дежурной части поехали по домам, а Матвеев остался спать в кабинете.

Подъезжая к общежитию, я ощутил жгучее, просто всепоглощающее желание заняться любовью. Мое тело, разум, душа — все требовало половой разрядки.

«К кому можно пойти ночью и пьяным? В женскую комнату не попрешь. Хотя и Галька, и Маринка Селезнева, и даже Светка из хлебопекарного цеха наверняка бы мне не отказали. Я ведь из заключения возвращаюсь, меня пожалеть надо, помочь стресс снять. Остается Инга. Она сама сидела, должна войти в положение».

Осторожно проскользнув мимо задремавшей вахтерши, я поднялся на этаж, постучался к Инге. Она открыла заспанная, в мятой ночной рубашке. Я шагнул в темноту комнаты, сбросил на стул пиджак, притянул ее к себе и жадно стал целовать в губы. Ни слова не говоря, Инга ловко высвободилась, выскочила в коридор.

— Или ты сейчас уберешься прочь, или я буду визжать до тех пор, пока всю общагу на уши не подниму, — громко сказала она.

Я не стал ее ни в чем убеждать, вышел из комнаты и нос к носу столкнулся с практиканткой, одетой в домашний халатик, накинутый поверх ночной сорочки. Потупив глаза в пол, она обошла меня и скрылась в своей комнате.

«Дважды минус, — подумал я. — Это судьба. Если бы я приехал на пять минут позже или на пять минут раньше, практикантка бы успела подняться к себе в комнату. Проклятая синусоида снова обманула меня да еще лишила перспектив ухаживания за хорошенькой девушкой».

Позади меня что-то шлепнулось на пол. Я обернулся. Это Инга выбросила в коридор мой пиджак.

Я пожал плечами, подобрал пиджак и пошел спать.

Виктора Солодова судили осенью. Я выступал на его процессе свидетелем обвинения. По совокупности статей, за антисоветскую агитацию и пропаганду, за незаконное хранение иностранной валюты он получил шесть лет колонии строгого режима. Больше я о нем ничего не слышал.

В четверг после обеда я поочередно встретился со всеми агентами, находящимися у меня на связи. Всем им я поставил задание — найти похищенную у гражданки Мякиной четырехколесную детскую коляску синего цвета. На днище, на фанерке, авторучкой муж потерпевшей нарисовал знак американского доллара.

— Запомни, — говорил я каждому из агентов, — детская коляска — громоздкая вещь. Это не воротник с пальто и не хрустальная ваза. Коляску в сумку не спрячешь. Из общежития коляску укатили своим ходом, а значит, она где-то в нашем районе. Как я представляю, коляску украла какая-то беременная лахудра или ее друзья-подруги. Беременность у воровки первая, вот она и старается, чтобы все было «не хуже, чем у людей».

— Скорее всего, коляску для малолетки стибрили, — предположил агент Итальянец. — Если бы взрослая баба была, понты бы пулять не стала. Знаю я одну бичевскую семейку, дочка у них на сносях, вот-вот родит. Схожу, гляну, что к чему.

С Итальянцем, самым ценным своим агентом, я всегда встречался в кинотеатре «Ударник». В оговоренное время я со служебного входа заходил в кинотеатр, своим ключом открывал мастерскую художника. Если мастер был еще на работе, то я отправлял его в фойе, поболтать с билетершами. В это же время Итальянец брал билет на дневной сеанс. Как только начинался фильм, он выходил из зрительного зала в мужской туалет, немного «ошибался» дверью и попадал в мастерскую. Получив задание, Итальянец возвращался досматривать фильм. По этой схеме я больше ни с кем из агентов не встречался.

— Николаевич, — Итальянец был старше меня на двадцать лет, но обращался всегда по отчеству, — а что за кипеж такой странный с коляской? Ее что, у дочки почтенного человека умыкнули?

— Потерпевшая — обычная баба, но тут дело принципа.

— Если дело принципа, то это серьезно. Тут я постараюсь. — Итальянец протянул руку, щелкнул пальцами.

Я отсчитал ему три десятки.

— Скупо платят в вашей милиции, — сказал он, пряча деньги в карман брюк.

— Завербуйся в КГБ, у них наверняка оклады выше.