Потрясающие приключения Кавалера и Клея - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Шейбон cтр.№ 124

Сквозь задрипанную студию Сэмми направился к себе в кабинет. Джули помялся в дверях и шагнул следом. Запрет входить в кабинет Сэма Клея – за исключением срочных поводов семейного свойства – был абсолютным и соблюдался тщательно. Работая, Сэм не пускал к себе никого, а работал он всегда. Его припадки лихорадочного сочинительства – он мог за одну ночь состряпать «Кастет» или «Дурацкое свидание» на год вперед – заслужили ему славу не только в конторе «Фараона», но и во всем замкнутом мирке нью-йоркских комиксов. Сэмми отключал интерком, снимал телефонную трубку с рычага, иногда затыкал уши ватой, парафином, кусками поролона.

Семь лет он печатал сценарии для комиксов: герои в костюмах, любовные истории, хорроры, приключения, реальные преступления, фантастика и фэнтези, вестерны, морские байки и библейские сюжеты, пара выпусков «Иллюстрированной классики» ^[12], подражания Саксу Ромеру, подражания Уолтеру Гибсону, подражания Генри Райдеру Хаггарду, подражания Рексу Стауту, повести о двух мировых и о Наполеоновских войнах, о Гражданской войне, о Пелопоннесской войне – жанр мог быть любым, кроме забавных зверюшек. Забавные зверюшки – это уже за гранью. Успех этого импорта из мира мультипликации – трехпалого, с глазами-точками, опилочными шуточками и ребяческими выходками – одна из тысячи мелочей, что разбивали сердце Сэмми Клею. Машинистом он был яростным, даже романтичным, любил крещендо, диминуэндо, густые и колючие арпеджио, накануне срока сдачи – или если его радовал поворот сюжета – печатал по девяносто слов в минуту, а с годами его мозг так тонко настроился на производство крайне традиционных, сурово формалистских миниатюрных эпосов на восемь-двенадцать полос, что Сэмми научился, особо не напрягаясь, одновременно писать, говорить, курить, слушать футбольный репортаж и поглядывать на часы. С возвращения на комиксовое поприще он успел уже две пишмашинки превратить в груды пружин и литого железа со шлаками; когда вечерами он отправлялся в постель, голова продолжала механически работать во сне, грезы нередко раскладывались на панели и прерывались сюрреалистической рекламой, а по пробуждении выяснялось, что у Сэмми хватит материала на целый номер одного из его журналов.

Сейчас он сдвинул вбок очередной ремингтон. В центре квадратной заплаты бювара – ни пепла, ни пыли – Джули Гловски увидел латунный ключик. С этим ключиком Сэмми направился к большому деревянному шкафу, который притащили из упокоившейся фотолаборатории откуда-то с нижних этажей.

– У тебя есть костюм Эскаписта? – спросил Джули.

– Ага.

– Где взял?

– У Тома Мэйфлауэра, – ответил Сэмми.

Он рылся в шкафу, пока не отыскал прямоугольную синюю коробку с кривыми буквами на штемпеле «ПРАЧЕЧНАЯ КИНГ ФЭТ ХЭНД». На боку восковым карандашом некто зачем-то написал «Бекон» с лишней «й». Сэмми встряхнул коробку, и внутри сухо застучало; лицо у Сэмми озадаченно вытянулось. Он выволок коробку, перевернул – ввинтившись в воздух, на пол спорхнула желтая карточка, со спичечную картонку размером. Сэмми нагнулся за ней и прочел, что там напечатано яркой цветной тушью. Когда поднял голову, лицо его скривилось, подбородок выпятился, но в глазах Джули отчетливо разглядел искру веселья. Сэмми протянул ему карточку. На карточке были нарисованы два затейливых ключа-вездехода, с флангов обрамлявшие следующий краткий текст:

– Это он, – сказал Джули. – Это же он, да? Был здесь. Забрал костюм.

– Ну ты подумай, – сказал Сэмми. – Я уж сколько лет их не видел.

В обед явилась полиция. К письму в «Геральд» там отнеслись серьезно, и детектив пожелал задать Сэмми пару вопросов про Джо.

Сэмми рассказал детективу, человеку по имени Либер, что в последний раз видел Джо Кавалера вечером 14 декабря 1941 года на 11-м причале, откуда Джо уходил в учебку в Ньюпорте, штат Род-Айленд, на борту пакетбота «Комета», направлявшегося в Провиденс. Ни на одно письмо Джо не ответил. Затем ближе к концу войны Этель Клейман как ближайшей родственнице пришло послание из ведомства Джеймса Форрестола, министра Военно-морских сил. В послании сообщалось, что Джо был ранен или заболел при исполнении; о природе ранения и театре военных действий говорилось невнятно. Также сообщалось, что Джо уже некоторое время выздоравливает в заливе Гуантанамо на Кубе, но сейчас увольняется по состоянию здоровья и представлен к награде. Через два дня он прибудет в Ньюпорт-Ньюс на борту «Мискатоника». Сэмми на «грейхаунде» поехал в Виргинию – встретить Джо и привезти домой. Но Джо умудрился сбежать.

– Сбежать? – переспросил детектив Либер. Был он молод – прямо на удивление молодой человек, светловолосый еврей с пухлыми руками, в сером костюме, дорогом, но ничуть не броском.

– У него был такой талант, – сказал Сэмми.

Эта утрата, исчезновение Джо, была в некотором роде подлиннее смерти. Джо был не просто мертв – и, следовательно, в определенном смысле всегда отыскиваем. Нет, их угораздило взаправду его потерять. На Кубе он взошел на борт – есть документальные свидетельства: серийные номера и подписи на бумагах санитарного транспорта. Но когда «Мискатоник» бросил якорь в Ньюпорт-Ньюс, Джо на борту уже не было. Он оставил короткое письмо; документ засекретили, но один следователь из ВМФ уверил Сэмми, что это была не предсмертная записка. Сэмми вернулся из Виргинии после бесконечной серой поездки назад по первому шоссе, а весь дом в Мидвуде трепыхался флагами. Роза к возвращению Джо испекла пирог и натянула транспарант с приветствием. Этель купила новое платье и сделала прическу, разрешив парикмахерше закрасить седину. Втроем они – Роза, Этель и Томми – сидели в гостиной под гирляндами из креповой бумаги и плакали. Потом они месяцами строили самые дикие и кровавые гипотезы о том, что случилось с Джо, и хватались за любую зацепку, любой слух. Поскольку Джо у них не отняли, они всё не могли его отпустить. С годами, однако, злость Сэмми и его шок от поступка Джо неотвратимо истощились. Мысль о потерянном кузене саднила по-прежнему, но прошло как-никак девять лет.

– Он учился в Европе на эскаполога, – объяснил Сэмми детективу Либеру. – Откуда и взялся Эскапист.

– Я его раньше читал, – сказал детектив Либер.

Он вежливо кашлянул и оглядел рисованные полосы и обрамленные обложки журналов «Фараона», что украшали кабинет. На стене у Сэмми за спиной висел увеличенный до невозможных размеров снимок одной панели из стрипа, который Роза делала для «Фронтирных комиксов», – единственного супергеройского стрипа, который она нарисовала. В кадре стояли в обнимку Одинокий Волк и Волчонок в тугих комбинезонах из оленьей кожи с бахромой и с волчьими мордами на головах. Позади них в небо тянулись ослепительные спицы аризонского рассвета. Одинокий Волк говорил: «НУ, ПАРЯ, ДЕНЕК, ПОХОЖЕ, ВЫДАСТСЯ НА СЛАВУ!» Роза сама увеличила панель и обрамила ее на прошлый день рождения Сэмми. Видны были точечки литографии – размером с пуговицы на сорочке, – и гигантизм изображения придавал ему некую сюрреалистическую значимость ^[13].