Сахарное свечение - читать онлайн книгу. Автор: Дина Рубина cтр.№ 33

– Ты вот что… У нас бухгалтер только завтра утром приедет. У нее мать вчера оперировали. А без нее я тебе денег выдать не могу…

Миша продел вторую руку в рукав, степенно обдернул коротковатые обшлага, чтобы не показать своего потрясения: этот святой человек все же собирался платить!

– Так что тебе деваться-то некуда. И поздно уже… Новый год же, это… настает…

– А… что ж мне делать? – спросил Миша.

– Сиди здесь, жди… Вернусь, – сказал директор и действительно минут через десять спустился уже одетым, направился к выходу, молча загребая воздух рукой, чтоб Миша, мол, следовал за ним.

Так гуськом, в мрачном молчании они вышли к воротам, свернули налево и буквально через несколько десятков метров подошли к дому – типовому трехэтажному, с бугристым от снега палисадником, с зияющим провалом неосвещенного подъезда, в проеме которого металась и плясала круговерть белых хлопьев.

Миша понял, что этот мужик, в каждом взгляде которого чувствовалось презрение к шуту, актеришке, засранцу… ведет его к себе домой, за семейный стол. Видно, не может допустить, чтобы в праздник пусть и такой вот никчемный балбес остался без рюмки и огурца. И горячая волна благодарности плеснула голодному Мише куда-то в область диафрагмы, как бы ополаскивая резервуар, подготавливая его ко вкушению дивных яств.

А стол уже был накрыт… Семья ждала хозяина.

– Вот… – сказал директор жене, тоже многообъемной, полнолицей, с таким же круглым кугелем на макушке, отчего ее голова была похожа на игрушку «Ванька-встанька» – она и качала все время этим сооружением, и склоняла к плечу тяжелый шар головы. – Вот, артиста привел… накормить. Некуда девать парня…

– Витя… а где ж его покласть? – озабоченно после беглого «дрась» спросила супруга.

– В спортзале переночует, на матах, – ответил тот. – Ничего, молодой… спортивный.

Когда все уселись за стол, Миша незаметно оглядел семейство.

«Ванька-встанька» сидела рядом с мужем. Грузная старуха с лицом, изгвазданным какими-то бурыми рубцами, – теща или свекровь – сидела напротив, наблюдала за мальчишками-близнецами лет восьми, тоже толстыми, круглолицыми. По правую руку от матери сидела старшая дочь, заслоненная от Миши могучим брюхом отца…

К столу успели вовремя: минут через пять в телевизоре пробили куранты, отец семейства налил себе и Мише водки, сказал:

– Ну, с новым счастьем! – и выпил.

Жена отозвалась:

– Здоровья, здоровья, главное!

– Нина, язык ты недосолила, – встряла старуха.

– Мама, а в праздник, единственный в году, – можно мне без этого надзора?! – как-то сразу громко, с ненавистью крикнула толстая. И муж рыкнул на нее, протянув руку за соленым огурцом.

– Ты чего сидишь засватанным? – буркнул он Мише. – Давай, отоваривайся…

– Если недосолила, так я и скажу просто: недосолила, – невозмутимо отозвалась старуха. Свекруха, ненавистница, подумал Миша…

Более странной встречи Нового года у него в жизни не бывало.

Эта тяжелая, угрюмая – под стать своему хозяину – семья вела неутихающую междоусобицу по всем фронтам. Старуха оказалась вовсе не свекровью, а тещей и ухитрялась одновременно накручивать и дочь, и зятя, хотя возбудить этого носорога на военные действия, да еще с каждой новой рюмкой – для этого требовалась какая-то изощренная сила бытовой ненависти. Несколько раз хозяин наливался багровым соком и, глядя исподлобья на старуху, рычал что-нибудь вроде: «Мамаша… или вы сейчас стихнете со своей кулебякой, или я эту кулебяку вам сейчас…» – и тогда уже супруга вступалась за ядовитую бабку. Дети, видимо, были привычными к такому градусу жизни. Мальчишки уминали за обе щеки, смотрели телевизор, и лишь когда очередная звуковая волна разборок перекрывала голоса ведущих «Голубого огонька», наперебой кричали:

– Тихо, ну тихо, папа!.. Бабуль, молчи!

Часа через полтора хозяин тяжело поднялся из-за стола, налил на посошок водки себе и Мише, заставил выпить и сказал:

– Сыт-пьян? Ну, чтоб не говорил, что бросили замерзать в лесу… Пошли, отведу тебя на боковую… Утром Людмила придет, выдаст денег…

– Вы хоть подушку возьмите… – сердобольно добавила «Ванька-встанька» и качнула верхним шаром в сторону дивана. – И плед…

– Ничего, спасибо, я курткой накроюсь, – сказал Миша. – Не беспокойтесь.

Но она все же запихнула ему под мышку плед и сунула в руки думку…

– И палочка вот тут ваша. – Идиотский посох сопровождал его сегодня повсюду.

Вдруг кто-то спросил из-под локтя:

– А это вы играли д’Артаньяна?

Он обернулся.

На него яркими янтарными глазами смотрела рыженькая, конопатая, лет четырнадцати… Нет, не в этом дело… Нежная солнечная крупка осыпала всю ее кожу; волосы того же оттенка, но плотнее тоном падали на лоб, и глаза – все та же гамма светлого меда, янтаря, теплой канифоли… К тому же хрупкая фигурка, озаренная золотистыми оттенками ее природных тонов, была еще и одета в рыжие брючки и желтый свитер. Ну надо же, подумал Миша, какое светлое дитя соорудили трое этих бегемотов… Не приемная ли?

– Да-да, – сказал он, топчась в коридоре, держа в нетрезвых объятьях плед и думку – И д’Артаньяна, и Маугли… и Бумбараша…

Девочка глядела на него влюбленно и зачарованно.

– Ну пошли, – буркнул папаша, выходя на лестницу. Миша оглянулся, помахал ей – мол, извини, видишь, утаскивают меня, – еще раз отметив это сияние золотой парчи, которое от нее исходило… И вышел.

Снова они шли гуськом, но в обратном направлении и медленнее. Директор шагал основательно, грузно, подсвечивая себе фонариком и то и дело шумно и сокрушенно отрыгивая. Миша на воздухе словно бы очнулся, огляделся… ему все нравилось: хрустящий под ботинками снег, резкий щипастый воздух, рвущий ноздри, деревья в снежных окладах… А сейчас заснуть, закинуть за спину весь этот странный вечер, забыть…

Он тоже был слегка пьян…

В холодном темном спортзале директор щелкнул выключателем, сказал:

– Ну вот… Не околеешь тут? Вообще-то здание отапливается, но зал-то огромный, не хватает.

В углу у стены, точно оладьи, горкой были навалены кожаные маты. В центре зала с потолка свисал канат, неподалеку от него пасся кожаный «козел», рядом с ожидающими чего-то брусьями…

Миша бодро ответил, что все в порядке: и не там, и не так еще приходилось, – и это было правдой. Очень ему хотелось рухнуть, доспать до утра, получить бабки и покинуть гостеприимную спортивную обитель Деда Мороза…

– Так… бывай, что ли?

Миша протянул руку, забормотал, что в другой раз непременно заранее…

– Нет уж, – честно сказал директор лагеря. – В другой раз прослежу, чтоб тебя здесь не было…

Он вышел.