Чужая дочь - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 6

Пока Михаил говорил, Рита смотрела в окно. Потом спросила:

– Что-то я не пойму… Значит, ты меня похитил, чтобы мне не сожгли волосы перманентом и чтобы не пришлось в село по распределению ехать?

Он вопросу так удивился, что даже онемел. И слово-то какое нашла – похитил!

– Ну? – поторопила его Рита. – Чего молчишь? Говори, Говоров! Не оправдываешь фамилию! Тебя скорей можно назвать Молчунов!

– Ну, – промямлил Михаил наконец, – ты можешь что угодно думать, только я не могу допустить, чтобы моя любимая девушка…

– Любимая? – изумленно повторила Рита. – Ты меня любишь, что ли?

– А то как же? – обалдело спросил Говоров. – Ты разве сама не знаешь?

– Любишь? – настаивала она. – Так и скажи!

Говоров вспомнил букеты-конфеты и концертно-театральные билеты, которыми так и осыпал Маргариту.

Вот девчонки… Над Михаилом уже все друзья хохочут, а Рита что – без глаз?

Хотя… как же это он забыл? От кого-то слышал фразу, показавшуюся тогда ужасно смешной и нелепой: женщины, мол, любят ушами.

На самом деле это так же гениально, как про опережающий удар по противнику на неизвестном ему направлении!

Ну, тут Михаил свою фамилию оправдал… На всю катушку! И в конце концов Рита сказала, что фамилию ему надо менять на Поцелуев.

Потом призналась, что Михаил ей всегда нравился, но она считала его тюхой по сравнению с Виктором Ефремовым. Однако даже Ефремов никогда в жизни не решился бы похитить девушку! А ее похитили… как в кино…

Ну да, нравились Рите решительные парни, что тут еще скажешь!

Вспомнив это, Говоров собрался наконец проявить решительность в налаживании супружеских отношений и тронул жену за плечо.

Она не шелохнулась.

Поцеловал пестренькую баечку халатика, обтягивавшего это худенькое плечо…

Но тут Маргарита так дернулась, что Говорову досталось по носу.

– Рита, ну хватит норов показывать! – воскликнул Говоров. – У меня с сорок четвертого не было никого, клянусь!

Маргарита тихо заплакала, уткнувшись в подушку.

Говоров ждал.

Вот женщины! Непременно надо из мужчины душу вынуть!

Нет, не все такие… не все… или та была одна-единственная?

Зажмурился, чтобы не вспоминать.

Нет ее больше. Что проку мучиться?

Он вернулся домой. К жене.

В это мгновение Маргарита села, повернулась к нему.

Говоров настороженно ждал.

Сейчас обнимет?..

– Так я и поверила! – непримиримо выплюнула Маргарита. – Ты год в Германии был! Тебе там что, фрау пресными показались?

– Перестань так со мной разговаривать! – не выдержал Говоров.

Ну, она будто только этого и ждала. Всхлипнула, стиснула руки на груди.

Говоров сам не мог понять, какое чувство сильнее: то ли злость на жену, то ли жалость к ней. И так хотелось ласки, женской ласки, любви…

А Маргарита покосилась на приотворенную дверь спальни и вдруг ляпнула – с такой ненавистью, что Говоров даже вздрогнул:

– Не могу ее видеть. Не могу! Забирай и отвози в детдом обратно.

Ее трясло от злости.

Говоров стиснул край пододеяльника:

– Чтоб этого слова – детдом – я больше не слышал, ясно?

Маргарита косилась, как на врага народа, и молчала.

Ничего! Надо сразу поставить все на свои места!

Потянулся к планшету, лежавшему на тумбочке возле кровати, открыл, подал Маргарите листок гербовой бумаги:

– У нас теперь с тобой двое детей: Константин и Лилия Говоровы!

Маргарита спросила, глядя на документ с опаской:

– Что это?

Кулаком отерла слезы, шмыгнула носом, начала читать.

«Так, – подумал Говоров, – теперь бы в какой-нибудь окопчик прыгнуть, пока не отбомбятся…»

– Метрика, – насмешливо произнесла Маргарита. – Говорова Лилия Михайловна!

Ох, сколько яду умеют женщины в самые простые слова подпустить!..

– Отец – ну, это понятно. Мать… – Она запнулась: – Маргарита Говорова?

Повернулась к мужу, уставилась, все еще не веря, что такое возможно, что он не только девчонку какую-то, нагулянную невесть с кем, привез, но и записал в метрику свою жену – жену! – как ее мать!

– Ты как это сделал? – выдавила с трудом. – Ты как посмел эту… на меня записать?!

Говоров перевел дыхание.

– Она не «эта». Она наша дочь, и ее зовут Лиля!

У Маргариты даже слезы высохли от возмущения. Сморщилась так, словно ей было не тридцать лет, а девяносто!

– А ты меня спросил?! Спросил, прежде чем такое ярмо на шею вешать?! Как с ней жить? Она же немая! Ненормальная!

Говорову казалось, что каждое слово жены – игла, которую она втыкает ему в сердце.

Хотя, наверное, со своей точки зрения она права…

Да какого черта! Нет никакой точки зрения и никакой другой правды! Лиля – его дочь! Это все, что у него осталось на память о Тасе и их любви!

И девочка останется с ним, а Маргарита от злости пусть хоть узлом завяжется!

Он выхватил метрику у жены:

– Я не спрашиваю, а принимаю решение! И тебе придется смириться. Ясно?!

Сунул метрику в планшеты, лег, отвернулся от Маргариты.

Получил любовь и ласку, фронтовик? Ну и спи бревном!

Маргарита грубо, толкая мужа, перелезла через него, соскочила с кровати, схватила подушку, бросилась к двери, но замерла.

Говоров угрюмо молчал, зажмурившись.

– Ты все испортил! – прорыдала Маргарита. – Ты нашу жизнь поломал! Я тебя так ждала…

Последние слова прозвучали до того жалобно, нежно, что Говоров открыл глаза.

Маргарита плакала, прижимая к себе подушку.

«Вот дурочка, – подумал Говоров покаянно. – Ну зачем так… подошла бы… обняла, поплакала… Все же можно уладить мужу и жене! Наверное, мне первому надо. Ладно, сейчас встану!»

Не успел.

– Забыть никогда не смогу! – процедила Маргарита с ненавистью. – И простить никогда не смогу!

И ушла на диван.

А Говоров надел гимнастерку, сунул ноги в старые, довоенные, суконные тапки и, гремя своим медально-орденским иконостасом, пошел в кухню.

Успокоиться.

* * *

Сосед-доктор жарил картошку на своем примусе. Видно, только что из госпиталя вернулся.

Даже при свете тусклой лампочки было видно, что он белый от усталости.