Капкан для Тайфуна - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Алексеев cтр.№ 72

Как говорит товарищ Ракутин, техника, которой будет вооружена ваша армия, гораздо эффективней даже той, что имеется в 20-й Армии Ершакова. Но и задачи будут стоять перед вами наиважнейшие.

Эта техника поможет нам сократить время войны и уменьшить потери советского народа. И это ответственное дело партия возлагает на вас. Как теперь у вас с настроением?

– Спасибо, товарищ Сталин, за доверие! Шестнадцатая армия и я лично вас не подведем!

– Мы знаем это! Поэтому и доверяем вам. До свидания, товарищ Рокоссовский.

Генерал передал замолчавшую трубку Цанаве и перевел дух. Не часто получается беседовать с Вождем.

– Ну, вопросы еще есть? – Цанава, так и не присевший во время разговора, положил трубку на аппарат и занял свое кресло.

– Вот интересная у нас тут компания собралась!

– В смысле?

– В прямом! Генерал Ракутин – должен был погибнуть при отступлении в район Семлева. Теперь военный атташе, а по сути на данный момент посол СССР в России. По крайней мере, пока Москва не назначила… в Москву посла. Коллизия – Москва в Москву!

Ершаков – погиб в плену в 1942 году, попав в плен как раз тут под Вязьмой. Теперь командарм самой мощной армии в РККА. Несмотря на то что армия состоит из четырех дивизий.

Генерал Рокоссовский – по факту сбежал из Вязьмы, не выполнив приказ. В мемуарах описал этот момент, сославшись на слова коменданта города генерала Никитина «В Вязьме войск нет, и защищать ее нечем».

– Товарищ комиссар!

– Подожди! Произносил ли эти слова Никитин, или вы, Константин Константинович, вложили эту фразу в его уста в своих мемуарах – неизвестно. На момент выхода мемуаров Никитин уже умер. Факт остается фактом – приказ был не выполнен. И от трибунала вас спас Жуков. Тем самым дал вам шанс и сохранил для страны маршала под номером четыре в рейтинге лучших военачальников Красной Армии.

А кроме вас троих есть еще Лукин, командарм-19, формирующий под Москвой новую армию. В той истории попавший в плен и давший волю своему языку на допросах. И генерал Вишневский, аналогично Лукину, формирующий армию, погибший при прорыве под Богородицким. Это всего лишь немногое, что изменилось на фоне событий на всем фронте. И в начале всего этого было несколько человек из 2016 года и старшина во главе команды выздоравливающих, который сохранил трезвый ум и не расстрелял этих странных людей. Кто они все в масштабах мировой бойни? Пыль! Песок на жерновах истории! Но песок, который сломал эти жернова!

Так что гордись, Константин Константинович, что ты и твоя армия устроили этот капкан. Они сами шли сюда, но ты сделал так, что собрал под Вязьму всю ударную мощь. Просто не все еще это об этом знают, и еще меньше тех, кто понял это. А насчет упоминания неприятного для тебя случая – это чтобы ты помнил! И сделал выводы. Ты же их сделал – в той жизни! Поэтому и стал маршалом.

Давай допьем, что ли, коньяк? Сегодня такой день – сегодня можно!

2 ноября 1941 г.

Особый район

Степан Гришин вышел из модуля командира дивизии. Был легкий морозец, безветренно, и солнце уже клонилось к закату. Вдохнув морозный воздух полной грудью, Степан даже захмелел. Или это от табачного дыма, который висел ватным одеялом под потолком модуля комдива? Его вызвали в штаб по двум причинам. Их роты в Сергеево сменила пехота бывшей 16-й, а ныне 20-й Армии. Рота Гришина прибыла в расположение полка для пополнения и отдыха. И тут пришел приказ о присвоении Гришину внеочередного воинского звания «капитан» и награждении орденом Красной Звезды. Обычно и присвоение, и награждение осуществлялось в батальоне, максимум в штабе полка. Но полковник Красноштанов – бывший комдив 244-й стрелковой дивизии, ставший командиром формируемой дивизии НКВД, решил заодно с награждением и присвоением звания познакомиться с отличившимся командиром роты. После награждения комдив расспросил Гришина о его жизни с 22 июня. В ходе разговора выяснилось, что сам комдив тоже пограничник. В душе Гришин этому обрадовался. Не то чтобы он недолюбливал начальников-армейцев, но свой есть свой! Пограничники всегда дорожили своей общностью независимо от званий и должностей!

Но вот это все закончилось, и Гришин с легким сердцем направился в расположение роты, когда краем глаза заметил на дороге, идущей к порталу, женскую фигуру. Заметил, наверно, потому, что на женщине было пальто светло-бежевого цвета, крайне непривычного на фоне расцветок военной формы. Это так определило его сознание. Но с этим не согласилось сердце. Оно внезапно замерло, а потом застучало, резво погнав кровь по венам. Степан, уже отвернувшийся, внимательно вгляделся в то, что вызвало такую реакцию. Женщина была еще далеко, напрямую метров триста, не меньше. А по дороге, по которой она шла – еще дальше. Лица ее было не разглядеть, но сердце почему-то настойчиво твердило, что он ее знает! Сознание отказывалось верить, приводя множество аргументов в пользу того, что этого не могло быть! Но сердце настойчиво стучало, и стук этот доходил уже до головы. Это Вера! Его Вера!

– Не может быть! – прошептал Степан, старательно щурясь и всматриваясь в фигурку далекой женщины.

А ноги уже свернули с дорожки, шедшей в сторону расположения роты, и несли его по дороге навстречу той, к которой был прикован его взор. Он с трудом удерживал себя, чтобы не побежать. И все же, когда расстояние между ними сократилось настолько, что он уже мог разглядеть лицо – сознание сдалось. Она была одета в незнакомое и, наверное, модное, короткое пальто, красивую шапку, сапоги и юбку чуть ниже колен. Но это была Вера! Вера! Его Вера!

Он побежал. Она, наоборот, остановилась. На ее лице было написано удивление и немного испуг. Однако удивление стало сменяться узнаванием, потом неверием в то, что это возможно, и, наконец, радостью. Но бежать она не могла, обессиленно стояла, уронив сумку на снег, смотрела на бегущего к ней Степана, и по лицу ее текли слезы.

– М-да… Любовь – страшная сила! Ты заметил, подполковник, что этот… наверно, лейтенант чуть не снес тебя, даже не заметив?

– Воистину страшная… Так я увернулся! Обратил внимание, как умело? Раз! И убрал корпус!

– О! Настоящий тореадор! По ходу, сегодня я подниму тост за лучшего знакомого тореадора.

– Да! Наверняка дойдем и до тореадоров! Только вот лейтенанта жалко! Да и Веру тоже. Им эти тосты – до одного места. Именно до того, о котором они и будут думать. Так что умерь свои желания.

– Прежде чем перейти к желаниям, в том числе и моим, нам необходимо заняться организационными вопросами. Вопрос первый! Нужно организовать лейтенанту увольнительную, или как оно тут называется. Факт, минимум на сутки. Второе. Я думаю, не будет возражений, что мероприятие будет организовано на моей территории?

– Почему? У меня, если ты заметил, дом побольше твоего.

– Заметил, но в данном случае этот аргумент не является решающим. Потому как и у меня четыре спальни и два санузла. Кровати не скрипят. Так что неудобств не предвидится. Хотя… если привлекать Гладкого и Дегтярева, а им сообщить придется… Мы все принимали участие в судьбе Веры, и принцип ответственности за тех, кого мы приручили, распространяется и на них тоже. К тому же не факт, что наших погон хватит на организацию побывки лейтенанта. Но есть еще один решающий аргумент, который бьет все возражения сразу.