Не только Евтушенко - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Соловьев cтр.№ 119

За это на февраль мы, в общем,

глядим с приятностью, не ропщем.

Это из его поздравительного стихотворения «Позвольте, Клепикова Лена, пред Вами преклонить колена. Позвольте преклонить их снова пред Вами, Соловьев и Вова…» Чтобы мы что-то опустили, чем-то не воспользовались? Не думаю. И дело не только в том, что в прошлом нет сослагательного наклонения, что его не могут изменить даже боги, что в прошлом не могло случиться ничего, что в нем случилось. Я как раз считаю, что невозможно изменить будущее, есть некое предначертание. Судьба, если хотите. А прошлое сколько угодно! На что нам воображение, пусть и ложное по Платону? Прошлое – это не то, что случилось, а то, что мы думаем, что случилось, что мы помним из прошлого. Мы изменяем прошлое, когда думаем о нем, когда вспоминаем. Согласитесь, есть разница между гениальным семитомником воспоминаний Пруста и его curriculum vitae. Врет, как очевидец. Очевидное не очевидно.

Счастливцева и Несчастливцева помните у Островского в его чудесной пьесе «Лес»? Так вот, я из породы счастливцев. Ну, как бы это наглядно объяснить? Возьмем, к примеру, супружескую пару, прожили вместе полвека, одна и та же жизнь, одна и та же среда обитания, один дом. Общие дети, друзья, домашние звери, доходы, книги, путешествия и проч. Она счастлива, а он – нет. Или наоборот, какая разница? Один, оглядываясь назад, всем доволен, а другой проводит ревизию прошлому и находит там одно дурное. Не беру клинический случай – альцгеймер. Два разных характера: один в хронической депрессии, а другой в состоянии расслабленного идиотизма от счастья. Есть такое понятие: die harmonisch Platte, гармонический пошляк. Пусть так, я – той породы. Мне дико в этой жизни подфартило – с любимой женщиной, с друзьями, с путешествиями, с книгами, которые я прочел и написал, читаю, пишу, издаю.

Бродский – одна из самых больших удач моей жизни. Хоть старше меня всего на пару лет, но относился к нам с Леной Клепиковой в Питере как старший брат, вызывая не всегда добрые чувства наших общих знакомых. Мы купались в этой его старшебратской ласке. Зато во всем остальном – на равных. Вровень. Нам с Леной повезло – на Бродского, Довлатова, Эфроса, Слуцкого, Евтушенко, Шемякина, Юнну, Булата, Фазиля. Но и им повезло на нас – стали бы они иначе с нами знаться, да еще так близко!

Когда я сказал Бродскому, что его «Шествие» мне не очень, он ответил: «Мне – тоже». Я тогда балдел от других его стихов: «Я обнял эти плечи…», «Отказом от скорбного перечня…», «Anno Domini», «К Ликомеду, на Скирос», «Так долго вместе прожили…», «Подсвечник», «Письмо в бутылке» – да мало ли! Ося дал мне рукопись «Остановки в пустыне» и попросил помочь с составом. Несколько дней кряду я корпел над его машинописью, делал заметки на полях, потом мы с ним часами сидели и обсуждали каждое стихотворение.

Спустя какое-то время приносит мне изданную в Нью-Йорке книгу, благодарит, говорит, что я ему очень помог советами. Остаюсь один, листаю этот чудесный том, кайфую, пока до меня не доходит, что ни одним моим советом Бродский не воспользовался. Теперь-то я понимаю, в чем дело: он мне дал «Остановку в пустыне», когда книга уже ушла в Нью-Йорке в набор. Нет, это не был розыгрыш, ему не терпелось узнать, какое книга произведет на меня впечатление еще до ее выхода в свет.

В книге «Быть Сергеем Довлатовым» у нас целый отсек «Бродский и Довлатов» – там много всякого. Не говоря уже о том, что эта книга открывает авторский сериал «Фрагменты великой судьбы», следующая книга – «Бродский: апофеоз одиночества». Теперь вот – «Не только Евтушенко. Ночной дозор» и «Дорогие мои покойники. Памяти живых и мертвых». Так о чем мне жалеть? Благодаря этим книгам, мне удалось не просто сохранить прошлое – Остановись мгновенье, ты прекрасно! – но еще втянуть его в будущее, в буквы, в слова, в предложения, в абзацы, в страницы, в книги. Прошлое не умирает – оно продолжается: вот в чем прустовский секрет. Даже за физическими пределами жизни, а там – кто знает?

Три человека не попались в ловушку времени, а поймали его в свою ловушку: Эйнштейн, Бергсон, Пруст. Следую их великому примеру в меру отпущенных мне возможностей.

Что бы я посоветовал тем двум снобам? Нет, снобами мы не были. Не то слово. Очень напряженно и полноценно жили: духовно, эмоционально, чувственно, сексуально, художественно, создавая в слове вторую реальность, метафизическую, виртуальную, я знаю? Посоветовал бы нам прожить ту жизнь, которую мы прожили, оставшись верными своей судьбе.

Нью-Йорк

Юрий Андропов: Тайный ход в Кремль

В Кремле: от Андропова до Горбачева

М. С. Горбачев: путь наверх

Борис Ельцин: политические метаморфозы

Парадоксы русского фашизма

Довлатов вверх ногами

Сериал «ФРАГМЕНТЫ ВЕЛИКОЙ СУДЬБЫ»

Быть Сергеем Довлатовым. Трагедия веселого человека

Книги Елены Клепиковой

Невыносимый Набоков

Отсрочка казни

Книги Владимира Соловьева

Роман с эпиграфами

Не плачь обо мне…

Операция «Мавзолей»

Призрак, кусающий себе локти

Варианты любви

Похищение Данаи

Матрешка

Семейные тайны

Три еврея

Post mortem

Как я умер

Записки скорпиона

Два шедевра о Бродском

Мой двойник Владимир Соловьев

Осама бен Ладен. Террорист № 1

Сериал «ФРАГМЕНТЫ ВЕЛИКОЙ СУДЬБЫ»

Иосиф Бродский. Апофеоз одиночества

Не только Евтушенко. Ночной дозор. Групповой портрет на фоне России

Фильмы Владимира Соловьева

Мой сосед Сережа Довлатов

Семейная хроника отца и сына Тарковских

Парадоксы Владимира Соловьева

Будущие книги

Про это. Секс, только секс и не только секс

Сериал «ФРАГМЕНТЫ ВЕЛИКОЙ СУДЬБЫ»

ДОРОГИЕ МОИ ПОКОЙНИКИ. ПАМЯТИ ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ, Окуджава, Высоцкий, Тарковские, Шукшин, Эфрос, Слуцкий, Володин и др.

* * *

Позвонил мне однажды из Оклахомы в Нью-Йорк Женя Евтушенко:

– Вы правильно, Володя, сделали, что опубликовали письмо Бродского обо мне и свой комментарий. А сейчас что пишете?

Я раскололся.

– Нас, православных, покусываете?

– Евреев тоже. Что эллин, что иудей – едино.

Едино? Распотрошу, разоблачу, обесчещу и обессмерчу.

Владимир Соловьев

Быть Владимиром Соловьевым. Мое поколение – от Барышникова и Бродского до Довлатова и Шемякина