Вселенский расконвой - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Разумовский cтр.№ 55

Ласково светило солнце, ветер трепал листву, мерно покачивался, думал о своем Тот, Посвященный и Мудрец. Мысли его были возвышены, сильные руки чисты, доброе сердце горячим, а лысая голова холодной. Словно горный, кристально прозрачный, хрустально звенящий ручей.

…И вот злобный Сетх стал готовить заговор. В число заговорщиков вошли царица Эфиопии Ассо и с ней еще семьдесят два сообщника, недовольных правлением Осириса. Сетх тайком измерил рост брата и по этой мерке изготовил роскошный деревянный саркофаг, украшенный золотом и каменьями. Когда саркофаг был готов, Сетх и остальные заговорщики устроили званый пир, на который пригласили и Осириса.

В разгар празднества Сетх велел принести саркофаг и поставить на обозрение пирующим, дабы гости могли полюбоваться. Все стали наперебой выражать восхищение великолепным изделием. Тогда Сетх как бы в шутку сказал: «Ложитесь по очереди в этот саркофаг! Кому он придется впору, тот и получит его в подарок». Заговорщики стали по очереди ложиться в этот саркофаг, но для одних он оказывался слишком велик, для других чересчур мал, для третьих слишком широк или слишком узок. Наконец подошла очередь Осириса. Ни о чем не подозревая, он лег на дно саркофага. В тот же миг заговорщики захлопнули крышку, обвязали саркофаг ремнями, отнесли его к реке и бросили в воду. А произошло это на двадцать восьмой год царствования Осириса, в самый первый его день…

И вот однажды Сетх отправился на ночную охоту в Дельту и там, бродя по камышам, случайно наткнулся на саркофаг. Он развязал ремни, откинул крышку и, увидев мертвого Осириса, пришел в ярость. Изрыгая проклятья, злодей выхватил меч, разрубил тело брата на четырнадцать частей и бросил их в воду. Позднее жена Осириса Исида собрала их все, кроме фаллоса: его съели рыбы – оксиринх и лепидот. С тех пор египтяне считают этих рыб священными…

Сказки Древнего Египта.

Еще много лет спустя

Шел третий день Праздника Летнего Солнцестояния, близился рассвет, ритуал перерождения Великого Осириса был в самом разгаре. Меж огромных, покрытых росписью колонн струился благовонный дым, звучали кимвалы и шушан-удуры, во внутреннем дворе Абидосского храма давали волнующую мистерию. Вначале Ра под видом Муркота по полной разбирался с Апопом [65] – кромсал его цветастое, из пальмовых волокон тело огромным тесаком. Содействовали ему в этом пантера Мавдет, волчара Упуайт [66] и резко положительный змей Михента. Затем Тот в обличье павиана пронзал копьем чудовище Магу, а помогали ему в этом Шу, Геб, Осирис и сам Птах. Действо завораживало, народ впал в экстаз, от многотысячной толпы разило пивом и потом. А еще чесноком… Да, скоро, скоро на небе появится Саху, вслед за ним с восходом Солнца взойдет Сотис, и в Египте начнется Новый год, который принесет благословенный разлив Великой реки. Со всеми вытекающими благоприятными последствиями [67] .

«Ну и жара. Ну и вонь, – Энки выругался про себя, горестно вздохнул и с бережением, чтобы массы не заметили, пошевелился на троне. – Вот, блин, жизнь. Жопа как не родная, отсидел. Так и до простатита недалеко».

Строго говоря, в бедственном положении находилось не только его седалище. Голова, увенчанная короной Хеджет [68] , гудела и была словно теллуриевая, тело в царских, с заабом [69] , одеждах взопрело, как мышь, руки в кольцах, браслетах и перстнях утомились держать эти чертовы атрибуты [70] . Такие вот голимо сакральные дела – мистерии и ханумак для трудового народа. Придумали, растакую мать, херню, ни вздохнуть, ни пернуть. Вернее, не придумали – придумал. И ведь не дьявол же, не Сатана, не Вельзевул – он, он, Ярчайший Светоч Разума, Мудрейший Среди Мудрых. Достопочтенный Тот. Вон он, паскуда, притулился в сторонке, в компании херихебов [71] и верхних жрецов, вместе с Иерофантом и Старейшиной Зала опускает эрпатов на долю малую в храм. А что ему? Приехал, пошатался, проинспектировал Сокровищницу, поездил по ушам и благополучно свалил. Конечно, благополучно, на планетоиде-то лафа, это вам не по Нилу-реке вниз на парусной тяге. Шамаш небось горючее ему без крика наливает, по самое по некуда, лишь только подмигни, а тут уже полгода как до Нинти не добраться, и спинным мозгом чувствовать, что трахает ее Энлиль. Сволочь. Гнида. Падла. Баловень судьбы. Во всем. Ведь даже тогда, при жеребьевке, ему достался Нижний Маган – Черная конкретно земля [72] , плюнь – и что-нибудь да взойдет. Что, что… Просо, пшеница, полба, ячмень, овощи, бобовые, разноцветный лен [73] . А система мощеных дорог? А обширные охотничьи угодья? А прямой – торгуй, не хочу – выход к Средиземному морю? Это не считая фантастических климатических условий, позволяющих снимать по три урожая в год [74] . Так что хрен большой и толстый в обе руки – нет на свете счастья. Справедливости тоже, блин, нету. Есть только имя, сосватанное Птахом, до жути символичное, на маганский манер. Действительно, ведь так и получается – надо усраться и не жить [75] . Да, перспективка хоть куда. Еще хорошо, что…

Однако подумать о чем-нибудь хорошем Энки не дали – подал голос Гибил, сидящий по соседству.

– Батя, бля, ну скоро там еще? Ссать хочу, не могу, сейчас под трон потечет.

Трон у него был свой, золоченый, с заабом, но похуже, чем у Энки, а голос осипший, хрипатый, сразу слышно – с перепоя, и жестокого. Хорошо еще, что говорил он с чинной, приличной интонацией, тишком, не меняя положения лобастой, декорированной короной головы. Как это и положено принцу.