Одинокий путник - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Денисова cтр.№ 77

Лешек посмотрел на Невзора и тихо, сухо кашлянул, словно и вправду чуть не задохнулся. А потом заговорил, борясь с хрипотой: слова застревали в глотке и не желали выходить наружу. Он говорил долго и отстраненно и смотрел в одну точку… И когда боль перестанет быть нестерпимой, Лешек сочинит песню о его смерти.

Лицо Невзора менялось каждую секунду: ужас, страдание и ненависть неизменно сменялись странной его решимостью, и скулы его каменели, и глаза тускнели и замирали, чтобы вновь вспыхнуть нехорошим огнем. Но когда Лешек замолчал, лицо волхва опять приобрело отрешенность и неподвижность - Лешек подумал, что Невзор хочет прикрыть лицо руками, чтобы не чувствовать нестерпимого жара огромного костра, чтобы не мерить на себя чужую участь и… чтобы любой ценой избежать этой участи.

- Ты пришел ко мне, потому что тебе больше некуда идти? - спросил волхв после затянувшейся паузы.

Лешек покачал головой. И нехорошее предчувствие вновь зашевелилось в груди: он вдруг испугался Невзора. Испугался его решимости, его отстраненности.

- Я принес крусталь, - сказал он тихо и тут же пожалел о своих словах.

Глаза Невзора на секунду загорелись, и Лешек отшатнулся назад, ударившись затылком о печь: во взгляде волхва он увидел надежду, и пришла эта надежда на смену твердой решимости, словно крусталь способен был изменить сделанный волхвом выбор. Всего на одну секунду, но этого оказалось достаточно. Мысли Лешека заметались, как лошади в горящей конюшне, и одна из них, самая чудовищная и самая очевидная, ударила ниже пояса и заставила задохнуться. Лешек забыл, забыл о самом главном: кто же рассказал Дамиану о крустале? Откуда он узнал о его оборотной стороне?

Жестокость, подлость, обман - эти пороки были Лешеку понятны, он сталкивался с ними на каждом шагу. Но предательство… Это не укладывалось у него в голове.

Колдун никому не говорил об оборотной стороне крусталя. Почему-то сейчас это стало очевидным: он просто не мог никому больше об этом рассказать, он осознавал силу, которой крусталь обладает. Колдун не был легкомысленным мальчишкой, который стал бы хвастаться своей волшебной вещью на каждом углу. Он и Невзору-то рассказал об этом только потому, что доверял ему и не хотел, чтобы тайна крусталя ушла вместе с ним в могилу.

Почему Лешек раньше не подумал об этом? Почему?

Он вспомнил последний взгляд колдуна, обращенный в его сторону, и обмер: колдун не верил в предательство Невзора. И под пытками, и умирая, но спасая Лешеку жизнь, колдун думал, что это Лешек, Лешек, а не Невзор, раскрыл тайну Дамиану!

Ему не хватило сил даже на ненависть. Он хватал воздух ртом и вспоминал: наезженная дорога по Песчинке - волхв редко покидал дом, он просто не мог наездить санного пути, за последние несколько дней намело столько снега! И кони ржали в конюшне… И широкая тропа вела на высокий берег, и… Сегодня небо затянуто тучами, и крусталь бесполезен. Вот почему нет никакой надежды, вот почему всего на секунду поколебалась решимость волхва - решимость предать еще раз.

- Охто думал, что это я… - с горечью шепнул Лешек, глядя Невзору в глаза, - он думал, что я могу… что я могу его предать.

- Я стар, мальчик. Когда тебе будет столько же лет, сколько мне, ты поймешь… - глаза волхва оставались жесткими и холодными.

- Охто думал, что это я… - снова шепнул он.

- Ты поймешь ценность жизни, ценность каждой ее минуты, - продолжил Невзор. - Я тоже несу Знание, и моя смерть ничем не лучше и не хуже смерти Охто. Когда-нибудь ты поймешь, когда-нибудь ты захочешь жить настолько, что не станешь считаться ни с чем.

- Я уже не хочу жить! - закричал Лешек. - Я не хочу этой жизни, я не хочу ее такой ценой! Лучше бы я умер вместе с Охто! Я не смогу жить, я не смогу! Он думал, что это я! Он умирал и думал, что это я! Он любил меня, он простил мне даже предательство, а я его не предавал! Я любил его, я никогда бы не предал его! Я поднимусь к нему, я скажу ему, что это неправда!

Неожиданно дверь распахнулась, но Лешека это не удивило: он ждал, когда же наконец монахи выйдут из своего убежища. Бежать не имело смысла. Дамиан, пригнувшись под низкую притолоку, шагнул в дом со словами:

- Не поднимешься, а спустишься, мой мальчик. В ад. И очень скоро. И не надейся, что умрешь легко. Смерть колдуна покажется детской забавой по сравнению с твоей собственной.

И тут Лешек понял, что чувствовал Дамиан во время помутнений. Вместо страха ярость охватила Лешека, он перестал отдавать себе отчет в своих поступках, он не думал - он превратился в кровожадного зверя, которого долго дразнили сквозь прутья клетки, и теперь единственным его желанием стала жажда крови, жажда рвать глотки зубами. Безумие придало ему силы и ловкости, он издал звериный вой, прыгнул на Дамиана, словно огромный кот, и с рычанием вцепился ему в горло пальцами, стараясь зубами дотянуться до плоти. Убить! Вот единственное, чего он хотел. Убить! За Охто! Не за страх, который преследовал его всю жизнь, не за унижения, не за угрозы - за смерть колдуна, за ту легкость, с которой Дамиан перечеркнул чужую жизнь, за книгу, страницы которой пожрало пламя!

Дамиан не ожидал нападения, опрокинулся на пол и захрипел, а Лешек впился зубами в его глотку и почувствовал во рту кровь. Она опьянила его еще сильней и окончательно снесла преграды, которые отделяют человека от зверя. Трое монахов, вошедших в дом вслед за архидиаконом, кинулись тому на выручку, и выломали Лешеку руки, и разжали зубы, запрокинув ему голову назад, но он все равно продолжал бешено сопротивляться, и выдергивал руки из захватов, и рвал зубами все, до чего мог дотянуться.

- Не вздумайте его убить! - прохрипел Дамиан, поднимаясь на колени и зажимая рукой кровоточащую рану на кадыке. - Он только этого и добивается!

Лешека прижали к полу лицом, и двое монахов всем весом пытались удержать его в таком положении, и выкручивали руки, и били носом об пол, но он не чувствовал боли, и рвался, и рычал, пока наконец его не обмотали веревками с головы до ног, вытянув руки вдоль тела, и не поставили на колени, запрокинув голову назад. Дамиан, к тому времени вставший на ноги, велел отпустить его, а потом, размахнувшись, ударил Лешека ногой в живот: тот отлетел назад, в угол между печью и стеной, и, скрученный в узел, мог только корчиться на полу, силясь вздохнуть и подняться.

- Вот все, что ты можешь, - лицо Дамиана презрительно скривилось. - Укусить меня, как мелкая шавка. Ты - ничтожество, жалкая трусливая тварь, и умрешь ты жалкой трусливой тварью, извиваясь, визжа и умоляя меня о пощаде.

Он подошел к Лешеку и еще раз пнул его носком сапога, теперь в пах, и от боли у Лешека из глаз брызнули слезы. Он снова скорчился, подтягивая колени к животу и пригибая к ним голову, но Дамиан заставил его разогнуться, вытянув по пояснице плетью. Он ударил несильно, скорей играя, но и этого было достаточно, чтобы Лешек тонко вскрикнул и перевернулся на спину, тщетно стараясь защититься связанными руками.

- Жалкая, трусливая тварь, - прохрипел Дамиан еще раз, убирая плеть за пояс, - тебе никогда не стать таким, как колдун. Поехали, ребята. Стоило бы привязать его к хвосту лошади, но ведь он сдохнет, не добравшись до Выги.