Филипп Август - читать онлайн книгу. Автор: Жерар Сивери cтр.№ 38

Эта финансово-учетная реформа заявила о себе с такой настойчивостью, что выглядит первостепенной по важности. Действительно, разве король Филипп не имел острейшей необходимости в деньгах, когда боролся с Ричардом Львиное Сердце и когда начинал завоевание Нормандии? В отличие от короля Ричарда, чья расточительность была широко известна, король Франции крепко держался за свои деньги и проявлял большую бережливость. Некоторые не преминули упрекнуть его за это. Следует ли присоединиться к их мнению? Наверняка, с точки зрения Филиппа, склонность к тратам — качество рыцарское, быть может, — не пристала королю, достойному своего звания. Его демарши в финансовой сфере свидетельствуют, что он хорошо постиг некоторые условия обладания подлинной властью: владение деньгами и контроль над ними.

Результаты были убедительными. В ходе правления Филиппа Августа королевские денежные доходы удвоились. Конон, прево Лозаннской церкви, администратор и в некотором роде швейцарский финансист, узнал от королевских чиновников во время похорон Филиппа в 1223 году, что его доходы выросли с 228 000 парижских ливров в 1180 году до 438 000 в 1223 году ^[146]. Конечно, эти результаты, прежде всего 1223 года, включали в себя и другие источники поступлений, помимо домениальных. Достаточно назвать «регалии» (примерный годовой доход с мирского имущества церкви после смерти какого-нибудь епископа или аббата монастыря), рельефы или выкупы фьефов, доходы, обеспечиваемые монетными мастерскими. Однако поступления с домена преобладали даже в 1223 году благодаря большим земельным приобретениям. С 1180 года по начало XIII столетия Артуа, Амьенуа и Вермандуа, будучи присоединены к домену, увеличили его доходы примерно на 46%. С 1203 по 1221 год завоевание фьефов Плантагенетов на западе (Нормандия, Турень, Анжу, Мэн и часть Пуату) позволило увеличить доходы казны на 48% ^[147]. Король действительно был намного более богат, чем его великие вассалы. С начала XIII столетия его домен ежегодно приносил ему одному 130 000 ливров, тогда как доходы графа Фландрского или герцога Бургундского редко превышали 30 000 ливров в год. Таким образом, Филипп II имел средства для ведения собственной политики. Он мог бы оказаться в опасном положении только в том случае, если бы хозяева крупных региональных владений в его королевстве заключили между собой общий союз. Однако, к счастью для Филиппа II, этого никогда не случилось.

Между тем административно-финансовая реформа принесла и определенные неудобства. Одно из них было быстро устранено. Работа, выполненная Эмаром и его помощниками-тамплиерами, имела своим следствием бесспорное самоуправство с их стороны. Брат »мар даже дошел до того, что в случае крайней необходимости, не докладывая курии, стал с ходу принимать решения о распределении огромных сумм денег, в частности для армии, которая приступила к завоеванию Нормандии ^[148]. Королевская власть не могла долго мириться с такой серьезной опасностью. В последующие годы она оставила за Тамплем лишь хранение и учет королевской казны, прежде всего и виде составления отчетности и перевода средств. Впрочем, этот денежный резерв короля часто был следствием превышения доходов над расходами у бальи и прево. Однако первичный контроль и прежде всего ассигнование расходов осуществлялись в рамках курии. Разве, отняв в 1190 году у магнатов контроль над своими финансами, король вернет его им? Нет, ибо на смену шестерым парижским горожанам, которых король назначил в качестве контролеров в 1190—1191 годах, пришли три ежегодных собрания курии по поводу представления отчетов. Эти собрания становятся уделом специалистов, и магнаты теряют к ним интерес.

Другое неудобство нельзя было исправить немедленно. Желание королевской власти добыть деньги любой ценой порождало многочисленные злоупотребления, которые бросали густую тень на правление Филиппа Августа и на деятельность его региональных и локальных служащих — бальи, прево и сержантов. Долгое время получавшие жалованье нерегулярным образом, бальи частично компенсировали его задержки за счет взимания штрафов. Можно догадываться, насколько сильно это обстоятельство побуждало их назначать предельно большие штрафы, создавая им репутацию людей свирепых и безжалостных ^[149].

Однако король Филипп II имел нужду в деньгах в то время, как его армия претерпевала трансформацию. Видоизменяясь, доспехи становились более дорогими, прежде всего из-за железных пластин, которыми теперь усиливали кольчуги. После 1150 года вошли в употребление кольчужные чулки, тогда как кольчужные рукавицы и полностью закрытые шлемы появились после 1180 года. Известно даже, что в 1187 году граф Эно привел королю Франции в качестве подкрепления лошадей, защищенных железными пластинами. Королевская кавалерия переняла этот вид защитного снаряжения, ив 1198 году армия Ричарда Львиное Сердце захватила две сотни боевых коней, из которых примерно две трети были экипированы подобным образом ^[150].

Требовалось также много денег, чтобы починить старые оборонительные сооружения городов и крепостей или чтобы построить новые. Король Франции и его советники разработали настоящий общий план, в соответствии с которым следовало следить за состоянием крепостных стен и башен и, в случае необходимости, размещать там более внушительные гарнизоны. Решив начать строительные работы, они позволили действовать по своему усмотрению военным архитекторам, из которых тринадцать получили известность и стали называться мэтрами. В итоге Париж, Мелён, Компьень, Булонь-сюр-Мер, Амьен, Монтрей-сюр-Мер и другие города были обнесены надежными стенами, и король повсюду окаймил Нормандию сетью укрепленных городов. Например, Вернон и Жизор были защищены стенами в 1195 году, а Эврё — в 1199 году ^[151].

Король не пренебрегал своей феодальной армией и следил за тем, как в нее идет набор рыцарей. Тщательно составлявшиеся опросные списки позволяли вести их учет. К концу своего правления Филипп мог требовать выполнения воинской и походной службы от 3167 рыцарей, располагавших по меньшей мере 60 ливрами годового дохода и проживавших в самой большой части его домена: в парижской области, Вермандуа, Нормандии и т.д. К ним следует добавить 451 рыцаря из областей Жьена и Орлеана, где также числились бедные рыцари, не имевшие 60 ливров дохода. Статистика кастелянства Монлери, впрочем, показывает, что король предпочитал бедным рыцарям зажиточных крестьян, которые располагали достаточными средствами, чтобы приобрести необходимое вооружение и хорошего боевого коня.