Мессалина - читать онлайн книгу. Автор: Рафаэлло Джованьоли cтр.№ 9

Собеседник широко улыбнулся:

- Пожалуй, столько же, сколько уцелело после разгрома римлян в Каннах ^[73].

У Палатинского дворца, отстроенного Тиберием на месте старого дома императора Августа, Гай Цезарь Калигула расстался с отцами города, которые по очереди поцеловали его протянутую руку, в последний раз обменялся приветствиями со следовавшей за ним толпой плебеев и вошел в роскошный атрий ^[74] с колоннами из тибуртинского мрамора ^[75], греческими статуями и мозаичным полом.

Оттуда он направился в еще более великолепный таблий ^[76], по обе стороны которого шли двадцать четыре колонны из белоснежного чиполлино ^[77], а в глубине высился пожелтевший от времени цоколь, украшенный дорогими картинами и мраморными изваяниями всех представителей императорского рода. Расставленные по отдельным нишам, они изображали Юлия Цезаря, Августа, Октавию, Ливию, Марцелла, Антония Великого, Нерона, Клавдия Друза, Тиберия, Агриппину, Луция Цезаря и Германика. Была здесь и статуя Гая Цезаря.

Посредине таблия возвышались четыре золотых канделябра работы искусных греческих ювелиров, символизировавших четыре числа, которым римляне придавали особое значение: один, три, шесть и девять.

Вокруг них были расставлены софа, кресла и подставки для ног из слоновой кости; на полу лежали ковры, подаренные Антиохом из Тира ^[78].

Миновав двух безмолвных и неподвижных стражников, стоявших у входа в таблий, Калигула прошел внутрь и, сбросив на пол черную тогу, громко крикнул:

- Да провалится к Эребу ^[79] этот траурный наряд вместе с душой покойного Тиберия! Принесите застольное платье! И холодного фалернского вина с медом!

С этими словами он растянулся на софе, положив голову на подлокотник. На звук его голоса из спальни, примыкавшей к таблию, беззвучно вышла женщина, еще молодая и красивая.

Ей исполнилось тридцать два года, она была невысокого роста и довольно полного телосложения.

Густая копна ярко-каштановых волос наполовину скрывала ее плечи.

Бледное лицо женщины, не обладавшее греческим совершенством, было все же привлекательно благодаря гармоничности черт.

Ее миндалевидные глаза со зрачками цвета морской волны манили глубиной и живостью взгляда. Маленький нос был слегка вздернут над влажными чувственными губами.

Она была одета в безукоризненно белое застольное платье, украшенное розами. Легкий наряд женщины едва прикрывал ее алебастровую грудь и гладкие, полные руки.

Это была Энния Невия, жена Невия Сартория Макрона, два года назад ставшая любовницей Калигулы.

Энния задержалась, увидев слугу, который нес императору халцедоновый кубок на золотом подносе. Калигула отпил из кубка и, возвратив его слуге, вздохнул с облегчением:

- Вот так-то лучше!

Слуга поклонился и вышел. Тогда Энния на цыпочках подкралась к спинке софы, на которой лежал новый властелин Рима, и, наклонившись, приложилась губами к его лбу.

- Ах! Это ты, Невия? - воскликнул Калигула. Он повернулся, обхватил женщину за талию и усадил рядом с собой.

- Я, любимый! - нежно ответила она, поглаживая его по щеке. - И я уже готова к обеду, потому что знаю, как ты проголодался.

- Ты так заботлива, - сказал Калигула, целуя ее, - и так красива.

- Как бы я хотела всегда казаться тебе такою! - произнесла Энния и, неожиданно погрустнев, добавила: - Увы! Теперь, когда ты стал императором, у меня появилось много соперниц. Думаю, они уже начали осаждать тебя.

- Ну, Энния, не мучай меня своей ревностью.

- Ты молод и легкомыслен, - продолжала женщина, не дав прервать себя. - А сегодня ты стал всесилен, как никто в мире!

- Что ж! - помрачнев, медленно произнес Калигула. - Да, я всесилен, как Зевс! ^[80] И даже больше! - Потому что я здесь, на земле, а он так далеко!

Энния Невия помолчала, а потом прошептала сквозь слезы, которых, казалось, не замечала:

- О да! А как ты говорил там, на Капри. О нашей любви.

- Но я и сейчас тебя люблю! Только не плачь, не мучай меня, - произнес Калигула, черты лица которого постепенно разгладились, а голос зазвучал мягче.

- О, Гай! - всхлипнула Энния, - ты знаешь, как я тебя люблю. Я это говорю не потому, что ты стал так велик: мне страшно потерять твою прежнюю любовь. Как я хочу, чтобы Тиберий был еще жив, а ты оставался бы тем же бедным сыном Германика: покинутым и забытым всеми, но моим… только моим!

- Опять за свое! - воскликнул император, снова выходя из себя, - кто же тебя лишает моей любви?

- Да все, все! Мало ли в Риме дерзких и богатых женщин - от Домиции Лепиды до ее дочери Валерии Мессалины, от Поппеи Сабины до Лоллии Паолины, от Элии Петины до Юнии Кальвины, наконец, от грязной Пираллиды до гадкой Лициции ^[81], - которые только и думают, как бы тебе приглянуться! У них одно на уме - занять мое место в твоем сердце!

- А кто из них сможет приказать моему сердцу? - спросил Калигула таким мрачным тоном, какой Невии был еще не известен.

Она хотела что-то сказать, но вдруг осеклась и повернулась к Калигуле, который хмуро смотрел на нее.