Непристойные предложения - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Тенн cтр.№ 49

Следуя за маршалом, Марден со злорадством отмечал, как вытягиваются по струнке военные при их приближении. Губы полковника Лиу сжались в кривую темную полоску; молодая девушка-лейтенант, провожавшая Мардена с вертолетной площадки, яростно сжимала и разжимала кулаки. Маршалу космических войск Рудольфо Биллингслею нравилось пользоваться высоким положением, и он не отказывал себе в удовольствии покапризничать, что, судя по всему, удавалось ему нечасто. «Голова тупая, как у боеголовки, пасть грязная, как выхлопная труба, но может точно рассчитать до последней ссадины, во что обойдется атака», – говорили о нем рядовые офицеры.

«И именно такой человек нужен Земле, той, какой она стала после восемнадцати лет юпитерианской блокады», – подумал Марден. Он лично был многим обязан этому человеку…

– Вы, наверное, не помните меня, сэр, – неуверенно начал Марден, когда они остановились у металлического кресла, подвешенного сверху на тросах. – Но мы уже встречались шестнадцать лет тому назад. На борту вашего корабля «Евфрат»…

– «Евфрат» отнюдь не корабль. Это перехватчик третьего класса. Научитесь разбираться в терминологии, если не хотите опозорить свой мундир майора, мистер! Как следует застегните молнию. Конечно, вы находились в той жалкой толпе гражданских лиц, которых я вытащил из-под носа у юпитерианцев на Марсе. Дайте-ка вспомнить: юный археолог. Кто бы тогда мог подумать, что этот инцидент приведет к настоящей войне не на жизнь, а на смерть? Ха! Вы небось тогда считали, что вас ждет счастливая жизнь? Даже и не подозревали, что проведете остаток дней в мундире, стоя по стойке смирно в ожидании приказа! Эта война сделала настоящих мужчин из многих мокрых медуз, мистер, и вы должны быть благодарны ей за это.

Марден заставил себя кивнуть, ощущая с каким-то оттенком мазохизма, как напряглась его спина, а ногти сжатых пальцев вонзились в ладонь. «Интересно, каков будет приговор трибунала за нанесение удара старшему по чину?» – мелькнуло у него в голове.

– Ну ладно, запрыгивайте! Давайте, давайте, запрыгивайте!

Марден увидел сложенные и протянутые к нему руки – маршал космических войск предлагал его подсадить! Биллингслей считал, что лучше него никто ничего сделать не может. Марден с готовностью поставил ногу на сложенные ладони и тут же взлетел вверх. Устроившись в кресле, он автоматически пристегнул страховочный ремень и поправил подголовник.

Внизу маршал застегнул зажимы вокруг его голеней.

– Вас проинструктировали? – крикнул он снизу. – Архнатта виделся с вами?

– Да. То есть да, сэр. Профессор Архнатта летел вместе со мной с Мельбурнской базы. Он обрисовал ситуацию, но, конечно, не вдавался в подробности.

– К черту подробности. Слушайте меня, майор Марден. Перед вами находится единственный юпитерианский червяк, которого нам удалось захватить живьем. Не знаю, сколько времени нам еще удастся продержать его живым – инженеры строят метановый завод в дальнем конце пещеры, чтобы ему было чем дышать, когда у него кончатся собственные запасы, а химики замораживают для него аммиак. Но прежде чем он загнется, я намерен вытряхнуть из него всю полезную информацию. И ваши мозги – единственное оружие, которое имеется в моем распоряжении. Надеюсь, оно не выйдет из строя, хотя, на мой взгляд, вы не лучше какой-нибудь второсортной воздушной эскадры в две тысячи человек, которой я пожертвовал позавчера только для того, чтобы выяснить намерения противника. Так что, мистер, советую слушаться меня и хорошенько задавать ему вопросы. А ответы выкрикивайте погромче и поотчетливее для записывающей аппаратуры. Опускайте его, полковник! Вы что, не слышите меня? Сколько еще, черт возьми, вы будете возиться?!

Тросы натянулись, и кресло заскользило вниз к раскинувшемуся огромному чудовищу. Марден почувствовал, как в животе у него что-то оборвалось, а мысли в голове съежились, пытаясь спрятаться. Через несколько секунд ему предстояло – при мысли о том, что ему предстояло, он плотно зажмурился, как в детстве, когда надеешься, что таким образом можно избежать неприятности.

Надо было послушаться своего внутреннего голоса еще там, на Мельбурнской базе, когда Марден только получил приказ и понял, что он означает. Надо было дезертировать. Одна беда: куда можно дезертировать, когда весь мир под ружьем, когда даже у каждого ребенка есть свои военные обязанности? Но что-то надо было сделать. Хоть что-то. Человек не может дважды переживать подобное.

Легко говорить Старой Боеголовке. Вся его жизнь была отдана разрушению; поэтому в такие моменты он реализовывал в себе то, во имя чего учился, работал и тренировался. На память пришла еще одна подробность из биографии маршала Биллингслея. Прелестные крылатые обитатели Венеры – григгодоны, так они назывались, – быстро изучившие человеческие языки и замучившие первых колонистов своей планеты сотнями вопросов. Их высокие пронзительные голоса очень быстро истощили терпение переселенцев, и григгодонов изгнали за пределы поселений, поскольку их непомерная любознательность превращала ночи в сплошной кошмар. Но так как они отказались выполнить приказ, а усиленно работавшие колонисты все больше и больше лишались сна, разрешение проблемы передали в руки военного представителя на Венере. Марден помнил, с каким возмущением был встречен его лаконичный отчет: «На Венере восстановлено спокойствие. Командор Р. Биллингслей», означавший, что первая обнаруженная разумная внеземная цивилизация уничтожена до последнего младенца с помощью инсектицидного распылителя.

Полгода спустя еще одна разумная и куда как более могущественная раса в Солнечной системе заявила о своем существовании внезапной атакой на редкие поселения Марса, и его поверхность усеяли человеческие трупы. Кто вспоминал о каких-то григтодонах, когда командор Рудольфо Биллингслей прорвался в оккупированную врагом столицу Южного Марса и эвакуировал несколько десятков уцелевших людей? А затем Герой Марсианской спасательной экспедиции вернулся назад и спас захваченного юпитерианцами пленника – некоего Игоря Мардена, гордого обладателя первой и, как выяснилось, последней докторской степени в области марсианской археологии.

Нет, для Старой Боеголовки эта жуткая война была больше чем реализацией собственных возможностей, чем апробированием возможностей его профессии – она являлась оправданием его существования. Если бы человечество не столкнулось с авангардом Юпитерианской империи в кольце астероидов, Биллингслею светила бы жалкая карьера полицейского офицера на разных патрульных постах, и его имя всегда бы ассоциировалось с истреблением григгодонов. И стоило бы ему появиться в любом обществе, как какая-нибудь полная дама принималась бы объяснять своему эскорту свистящим шепотом, повергая в смущение всех мужчин в военной форме, что это тот самый Венерианский Варвар. Он был бы Венерианским Варваром вместо Героя Марсианской спасательной экспедиции, Защитника Луны и Отца Спутниковой системы защиты.

Что же касается самого Мардена – ну что ж, доктор Марден вел бы спокойную и плодотворную жизнь ученого, может, не самого талантливого, но: хорошо документированная статья там, неожиданное открытие, представляющее интерес лишь для специалистов, здесь – в общем, уважаемый коллегами и занимающийся любимой работой, он снискал бы себе место в библиографическом указателе и постраничных сносках учебников следующего поколения. Но теперь места его раскопок превратились в руины, и гражданская профессия майора Игоря Мардена обладала такой же ценностью, как умение дрессировать дронтов или лечить мамонтов и мастодонтов. Теперь он был некомпетентным офицером, военная выправка которого забавляла его подчиненных и удручала начальство, во второстепенном подразделении разведки. Ему не нравились задания, которые поручались командованием; порой он даже не понимал их смысла. Его профессиональные достоинства определялись лишь двумя годами психологического ада, который он пережил в плену у юпитерианцев, да и это признавалось лишь в очень редких ситуациях, например, таких, как эта. Наглое ограниченное поколение, выросшее в атмосфере крупномасштабной межпланетной войны, испытывало к нему лишь сострадание; и закончись война завтра победой, он обнаружил бы, что за восемнадцать лет конфликта ничего не приобрел, кроме неуверенности в себе и некоторого сомнительного опыта.