Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Кир Булычев cтр.№ 83

Павлыш ввел стимулятор сердечной деятельности. Судя по показаниям приборов, состояние Клавдии было почти нормальным. Павлыш еще раз проглядел анализ крови. В крови были следы токсического воздействия. Какого — сложно определить в полевых условиях. Нужна настоящая лаборатория.

Клавдия открыла глаза.

— Салли, — удивилась она, — почему мы здесь?

Она сразу поняла, что они в катере.

— Не двигайся, тебе вредно, — велела Салли. — Все будет хорошо.

— Но что было? — Клавдия нахмурилась, стараясь вспомнить. — Был лес, да? Одуванчики. Очень красивые одуванчики. И эта обезьяна. Я ее отогнала — все это зверье так и лезет в окна… А что потом?

— Мы не знаем, — сказал Павлыш. — Мы думали, что ты помнишь. — Павлыш неожиданно для себя перешел с Клавдией на «ты».

— Я не помню. Я помню, какие страшные звери лезли в окна. И потом были кошмары…

— Скажи, какие звери? Они тебя напугали? — спросил Павлыш.

— Нет, просто противно. Все так противно. Гадкий мир. Они всегда дерутся в лесу, все дерутся… Нет, я их не боялась. А потом не помню.

— Постарайся вспомнить все по порядку. Что случилось?

— Я была в лесу.

— Ты вышла в лес?

— Я вышла в лес. Немного прошлась. Там были одуванчики… Наверное, я открыла шлем, мне хотелось на них дунуть.

— Ты сняла шлем?

— Не помню. Кажется, приподняла забрало.

— А что потом?

— Потом было гадкое настроение, плохо себя чувствовала, а в окно лезла эта обезьяна, и она дралась с другими зверьми.

— А потом?

— Она убежала, они все убежали, а мне стало совсем худо… Простите. Я вам доставила… беспокойство. Почему мы в катере?

— Мы летим к маяку. Подключиться к диагносту центра. Может быть, эвакуировать станцию?

— Тогда возвращаемся.

— Все же я хочу подключиться к диагносту — пускай тебя проверят. А вдруг потенциальная инфекция.

— Я не хочу. — Клавдия с трудом села. Она была бледна. — Я не потерплю, чтобы из-за моих… недомоганий срывалась работа экспедиции.

И Павлыш понял, что для Клавдии отступить — непростительный позор.

— Погоди, — произнес он, — ты хорошо разглядела эту… обезьяну?

— Нет, я не вглядывалась.

— Понимаешь, — объяснил Павлыш, — на этой планете не должно быть никаких обезьян… Это мог быть человек?

— Дикарь? Но если не может быть обезьян, откуда взяться дикарю?

— Я сейчас думаю о людях.

— О каких? Откуда им здесь взяться?

— О людях с «Полюса». Допустим, что кто-то смог выжить.

— Это немыслимо. Этот мир погубит любого.

— Одного погубит. А если это был не один человек? Если тут есть колония людей, которые стараются выжить, дождаться нас, людей с Земли, ждут спасения, понимаешь?

— Не верю.

— Тогда погляди.

И Павлыш прокрутил еще раз пленку с воздушным шаром.

* * *

Олег никуда не хотел идти. Ему было все равно.

Но Сергеев, когда совсем рассвело и вьюга немного стихла, заставил себя подняться. Он никогда бы не поднялся, если бы не дети. Марьяшка и Олег. Он знал, что если он не сможет подняться, то Олег с Марьяшкой никогда не найдут друг друга, не увидят, не прикоснутся. Его жизнь не имела ценности без продолжения в Марьяшке и Олеге. Сергеев смог уговорить себя поднять голову, на это усилие только его и хватило. К счастью, в резком, судорожном движении Сергеев ударился головой о снежную крышу их убежища, в этом месте довольно тонкую. Крыша рухнула, впустив ледяной воздух, Сергееву холодом обожгло лицо и плечи — и он сразу очнулся.

Он выкарабкался наружу и долго сидел на корточках, пока совсем не окоченел. Затем приказал себе выкопать из снега мешок с дровами и разжечь огонь. Когда вода согрелась, он растолкал Олега и влил в него, открывая грязными, корявыми пальцами рот, горячую воду. Олег вяло сопротивлялся, сонно бормотал, что хочет спать. Потом Сергеев растирал его, тряс, совсем устал и не заметил, как в этой возне опрокинул банку с горячей водой, которая тут же пролилась в снег, оставив на поверхности лишь дыру с оплавленным серым льдом вокруг.

Но тогда пришел в себя и Олег. Он пришел в себя настолько, что смог снова разжечь огонь, снова вскипятить воду и напоить Сергеева. Теперь роли поменялись. Сергеев, правда, не сопротивлялся и все отлично осознавал — просто у него не осталось сил.

А потом они пошли дальше, вверх, сквозь облако, в тумане, влекомые лишь несбыточной надеждой на то, что милостивое чудо выведет их именно к той котловине, где лежит «Полюс».

Часа через два они упали в снег. Им казалось, что они прошли очень много. На самом деле они одолели меньше километра. Они собрали последние дрова и снова пили горячую воду как лекарство. Они уже не говорили, оба были обморожены, пальцы на ногах и руках онемели. И все же они снова поднялись, правда, на этот раз им пришлось обняться и идти рядом, поддерживая друг друга, отчего продвижение вперед стало совсем уж малым. Но им казалось, что они идут. И они ждали, что вот-вот разойдутся облака — и над ними откроется синее небо…

* * *

Дик видел, как опустился катер. В первое мгновение им овладела радость — они все-таки вернулись!

Но тут же вспомнил, что должен им отомстить.

Он должен убить их, потому что они виноваты в смерти Казика и в том, что умирает Марьяна. Они могли их спасти. Могли все сделать. Но не захотели.

Никогда раньше Дику не приходило в голову, что можно убить человека. Людей на свете мало. Люди помогают друг другу. Без этого люди погибнут, потому что лес сильнее каждого из людей.

Но эти, из чистого купола, не могут быть людьми.

«И если вы все такие, то не нужна нам ваша Земля, ваши белые простыни и гладкие столы. Я знаю, — лихорадочно думал он, — вы вернулись, потому что забыли взять свои вещи. Вы хотите отобрать у нас все, потому что мы грязные и некрасивые, потому что вам стыдно думать, что мы с вами прилетели с одной и той же Земли. Вы нам не нужны! Уходите. Но я не отдам вам этих вещей — эти вещи останутся здесь. Мы все придем сюда, мы будем сами жить здесь. И никогда не полетим на Землю!»

Ярость к людям, которые хотят отнять у поселка станцию, как добычу, которую Дик преследовал столько дней, как добычу, ради которой погибли его друзья, заслонила в его сознании разумную, казалось бы, мысль: если люди вернулись, надо попросить их вылечить Марьяну.

Измученный, доведенный до предела душевных сил, почти обезумевший, Дик не мог рассуждать логично. Он был дикарем, порождением леса, шакалом, приподнявшимся на задних лапах над добычей… Но, в отличие от шакала, у Дика был бластер.