Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Кир Булычев cтр.№ 14

— Красивая, — сказала Марьяна.

— Я буду ходить с ней на охоту, — решил Дик. — Вайткусу она не нужна. Он все равно болеет.

Томас поднес флягу к носу и понюхал.

— Черт возьми! — воскликнул он. — С ума можно сойти.

— Что случилось? — спросил Олег. Ему хотелось подержать флягу.

— Ребята, да это же коньяк! Вы понимаете, это коньяк!

Коза отошла в сторону и удивленно заблеяла, подзывая к себе.

Олег подошел к ней. В углублении за каменной россыпью лежали грудой металлические банки — такого сокровища видеть ему не приходилось.

— Томас! — позвал он. — Посмотрите, что вы еще забыли!

— Не забыли, — сказал Томас. — Понимаешь, мы тогда поверили, что выйдем к лесу, и в последний раз поели. Это консервные банки, понимаешь? Это ненужные консервные банки.

— Ненужные?

— Тогда они казались нам ненужными. — Томас снова поднес к носу флягу и принюхался. — Я сойду с ума. Это мне снится.

— Значит, правда, — сказал Дик, — что вы здесь шли. Я иногда думал, что поселок был всегда.

— Знаешь, я сам так иногда думаю, — улыбнулся Томас.

Он отпил немного из фляги. Один глоток, и зажмурился.

— Буду жить, — произнес он. Закашлялся, но не перестал улыбаться.

Марьяна собирала консервные банки и складывала их в мешок. Коза часто вздыхала, охала, ей банки не нравились. Они были чужими.

— Да не надо их тащить, — засмеялся Томас. — Не надо! Это же пустые банки. Если нужно, ты возьмешь их тысячу. Понимаешь?

— Не знаю, — трезво возразила Марьяна. — А если не найдем ничего, они там тоже пригодятся. Не с пустыми руками вернемся. Из этих банок отец много всего сделает.

— Тогда заберешь на обратном пути, — предложил Олег. Ему хотелось попробовать коньяк, который так обрадовал Томаса.

— А если их возьмут? — спросила Марьяна.

— Кто возьмет? — спросил Томас. — За шестнадцать лет никто не взял. Козлам банки не нужны.

Но Марьяна собрала все банки, даже дырявые.

Дик сказал:

— Дай попробовать, Томас. Из фляги.

— Тебе не понравится, — предупредил Томас. — Детям и дикарям коньяк противопоказан.

Но протянул флягу Дику.

«Надо было попросить, — огорчился Олег. — Я всегда только думаю о чем-то, а Дик уже это берет».

— Только осторожно, — велел Томас, — один маленький глоток.

— Не бойся, — ответил Дик. — Если тебе можно, мне тем более. Я сильнее тебя.

Томас ничего не ответил. Олегу показалось, что он улыбается.

Дик запрокинул флягу и сделал большой глоток. Видно, этот коньяк был очень горьким, потому что он выронил флягу и жутко закашлялся, схватившись за горло. Томас еле успел подхватить флягу.

— Я же говорил, — произнес он укоризненно, но без сочувствия.

Марьяна бросилась к покрасневшему, несчастному Дику.

— Все горит… — смог наконец выговорить Дик.

— Вы зачем? — рассердилась Марьяна на Томаса.

Она стала копаться в своем мешке. Олег знал — искала снадобье от ожога.

— Сейчас пройдет, — заверил Томас. — Ты же дикарь, Дик. Ты должен был незнакомую жидкость принимать, как яд, сначала языком…

Дик отмахнулся.

— Я поверил… Понимаешь, поверил! Ты же пил!

Дик был унижен. Унижений он не выносил.

— Вот, — сказала Марьяна, — пожуй траву. Это помогает.

— Не надо, — отказался Дик.

— Все прошло, — отозвался Томас. — Ему теперь уже теплее.

— Нет, — возразил Дик. Но солгал.

— Есть еще желание обжечься? — спросил Томас. — Как, мои смелые единоплеменники? Кстати, индейцы называли это огненной водой.

— А потом спивались и отдавали за бесценок землю белым колонистам, — вспомнил Олег урок истории.

— Вот именно. Только те напитки были пониже качеством.

Томас повесил флягу через плечо. Дик поглядел на нее с тоской. Он бы с удовольствием вылил оттуда проклятый коньяк и налил воды.

Они расселись на камнях передохнуть. Марьяна раздала всем по горсти сушеных грибов и по ломтику вяленого мяса. Козе тоже дала грибов. Дик поглядел неодобрительно, но ничего не сказал. Коза деликатно хрупала грибами, поглядывала на Марьяну, дадут ли еще. Козе в этих местах было трудно добывать пищу, она была голодна.

— И вся ваша еда была в этих банках? — спросил Олег.

— Не только, — сказал Томас. — Еда была в ящиках, коробках, контейнерах, бутылках, тюбиках, пузырьках, мешках и много в чем еще. Еды было, скажу вам, друзья, много. И еще там были сигареты, которые мне часто снятся.

И вдруг Олег понял, что находка фляги, консервных банок, следов подействовала не только на него или Дика. Больше всех изменился Томас. Словно до этого момента он и сам не очень верил в то, что когда-то был за перевалом, где едят из блестящих банок и во флягах бывает коньяк. И этот чужой, но желанный для Олега, чужой и, в общем, ненужный для Дика мир отдалил Томаса.

— Пошли, — сказал Томас, поднимаясь. — Теперь я почти поверил, что мы дойдем, хоть самая трудная часть пути впереди.

Они пошли дальше. Марьяна держалась ближе к Дику, она беспокоилась, не плохо ли ему. У Марьяны есть это качество — всех жалеть. Иногда Олега оно трогало, а сейчас злило. Ведь видно же, что Дик здоров, только глаза блестят и говорит громче, чем обычно.

— Это дверь, — произнес Томас, который шел рядом с Олегом. — Дверь, за которой начинаются мои воспоминания. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— До этого я мог только представлять, — продолжал Томас. — И я совсем забыл об этом привале. Твоя мать несла тебя на руках. Она совсем выбилась из сил, но никому тебя не отдавала. И ты молчал. Дик орал, понимаешь, как положено голодному и несчастному младенцу. А ты молчал. Эгли все крутилась возле твоей матери, они же были еще совсем девчонками, лет по двадцать пять, не больше, а раньше дружили. У нее ничего не осталось в жизни, только ты.

Томас вдруг закашлялся, его согнуло пополам. Он уперся ладонью о каменную стену, и Олег заметил, какие желтые и тонкие у Томаса пальцы. Дик с Марьяной ушли вперед и скрылись за поворотом.

— Давайте я понесу мешок, — предложил Олег.

— Нет, сейчас пройдет. Сейчас пройдет… — Томас виновато улыбнулся. — Казалось бы, я должен руководить вами, подавать пример подросткам. А тащусь еле-еле… Знаешь, мне показалось, что, если я глотну коньяку, все пройдет. Это наивно…

— А вы выпейте еще, — сказал Олег.

— Не надо. У меня температура. Добраться бы до перевала. Мне бы в больницу — покой и процедуры, а не восхождение и подвиги.