Маэстра. Книга 3. Ультима - читать онлайн книгу. Автор: Л. Хилтон cтр.№ 72

– Я не знаю, почему ты это сделала, и знать не хочу, – начал он. – Но это было не для меня, правда ведь? Ты все делаешь для себя, Джудит, или Элизабет, или как еще ты себя теперь называешь? Потому что ты всегда хотела быть суперзвездой, правда? Вся эта история со Стабсом? Это все было из-за тебя и для тебя. Ты использовала меня тогда, как, впрочем, и всегда.

– Я вернула тебе долг, – мрачно ответила я.

– Вернула, и я всегда буду тебе благодарен. Но дело не в этом. Зачем мне впутываться во всю эту историю? Они захотят узнать, откуда у меня эти материалы, откуда я тебя знаю, а я… я просто хочу спокойной жизни. Я всегда хотел именно этого.

– А зачем же тогда ты помогал мне все это время?

– Мне было тебя немного… немного жалко, я думаю. Ты хорошая девочка, где-то в глубине души. Однако я всегда чувствовал, что в тебе нет чего-то очень важного. Ну, знаешь, когда мы с тобой познакомились, все в аукционном доме считали тебя… странной.

– Потому что мне не повезло родиться в хорошей семье? Я думала, уж ты-то меня понимаешь…

– Нет, дело не в этом. Просто не хватает чего-то важного. Люди говорили, что ты смотришь на них так, будто их не существует.

Наблюдать, все время наблюдать. Подражать, угадывать, чего от меня ожидают. Так делают все, правда? Просто я… соображаю быстрее, чем большинство людей.

– Прекрати, Дейв, – выдавила я из себя, – просто прекрати!

– Хорошо. Извини. А я вот всегда думал, что ты нормальная. И когда у тебя начались неприятности, я хотел помочь тебе. Но это… это все меня совершенно не касается. Извини.

Я встала, убрала провенансы обратно в портфель, обращаясь с бумагами так же бережно, как Дейв. Потом я наклонилась к нему, посмотрела на его доброе, честное лицо и увидела в нем жалость, которая могла бы показаться невыносимой, если бы я вообще понимала, что такое «невыносимые чувства». Но мне было просто нечего сказать. Я даже не злилась: Дейв совершенно прав. Теперь он стал для меня бесполезен. Теперь он мне не нужен. Больше нам говорить не о чем.

Я выпрямилась и пошла на Сент-Джеймс, а его молчание звенело мне вслед.

Возможно, все должно было быть именно так. Мы против них, отважные поборники истины, мы должны были победить их, поймать на горячем, всех этих снобов, сволочей и карьеристов. Тех, кто считает прекрасное бизнесом, кто думает, что масляные краски могут скрыть пятна крови. Но так не бывает. Поэтому я решила в последний раз заглянуть в «Британские картины».

С девочками на ресепшен я даже говорить не стала, просто поднялась по резной лестнице в центральном холле, по той самой лестнице, по которой когда-то ходила с такой гордостью.

– Элизабет! – заулыбался Руперт, увидев своего рекордного продавца. – Как ваши дела? Чем могу быть полезен?

– Мне нужно срочно поговорить с вами. С глазу на глаз. Заприте, пожалуйста, дверь, чтобы нас никто не побеспокоил.

– Разумеется. – Он быстро прошел мимо меня, закрыл дверь кабинета на ключ, обернулся и обнаружил, что я сижу за его столом и целюсь из «каракала» прямо в его плохо работающее сердце.

Сначала он нервно захихикал, но звук скорее напоминал выпускание газов.

– Я не шучу, Руперт! Садись! – Я подвинула к нему кресло носком своей туфли на шпильке от «Сен-Лорана».

Когда он наконец втиснулся между подлокотниками, я встала из-за стола и принялась кружить вокруг него, а потом приставила дуло пистолета к толстой шее, прямо над воротником.

– Открой портфель! Достань оттуда бумаги! Взгляни на них! Если сделаешь что-то, кроме этого, мозги будут собирать с Уайтхолла еще до того, как на звук выстрела прибежит охрана! Давай!

Наблюдая за тем, как он разглядывает работу Ли, я спросила себя: неужели это и правда фальшивка? Это же идеальный Гоген, просто созданный не Гогеном.

– Вот дерьмо…

– Следите за речью, Руперт. Однако да. Согласна. Самое настоящее дерьмо. И вы вляпались по уши.

– Что вам нужно? Денег?

Надо признать, он довольно быстро уловил суть дела. Меня даже восхищала сдержанность его голоса и то, что он не стал тратить время на попытки убедить себя, что это все неправда.

– Нет.

– А что же?

На этот вопрос существовало несколько вариантов ответа. Вариант номер один. Я ухожу со всеми бумагами, сажусь на такси до Кенсингтона и передаю всю папку в «Дейли мейл». Руперт может попрощаться со своей карьерой. Вариант два: я заставляю его отозвать картину – стыд и позор! – Разнатович убивает да Сильву. Ой, постойте-ка! Да Сильва уже мертв. Вариант номер три: пусть Гейзи повесит эту картину в жутком мавзолее собственного эго, спроектированном по его заказу, оставим все как есть, и об этом будем знать только я и Руперт. По приколу, ныне и присно и во веки веков! Вариант три казался мне довольно соблазнительным.

Но тут деланое хладнокровие покинуло Руперта, и он начала рыдать, отвратительно некрасиво, сотрясаясь всем телом.

– Это же просто картина! Это, на хрен, просто картина! – стонал он.

Вариант четыре: размазать спинной мозг Руперта по столу. По крайней мере, спинной мозг у него точно есть. Но мне нравилось играть в справедливость. Что там предложил нам Разнатович? Коллективный вариант.

– Нет. Мне не нужны деньги. Я не хочу портить тебе жизнь. Я даже убивать тебя не собираюсь. Я хочу… – медленно произнесла я, кружа вокруг его тела, а это приличная физическая нагрузка, потом снова села за стол и навела дуло «каракала» в точку между головой и сердцем. – Хочу сыграть с тобой в одну игру! Правила очень простые. Тебе нужно просто угадать мое имя. Если угадаешь, я забираю бумаги и ты меня больше никогда не увидишь, Гоген останется висеть, где висит, ты получишь повышение, а может, и рыцарство, чем черт не шутит. Если не угадаешь, что ж… ничего не поделаешь.

В этот момент на Кинг-стрит, прямо под окнами кабинета, сработала сигнализация чьей-то машины. Творите сообразно обстоятельствам – этому меня научил Караваджо. Я воспользовалась удачно возникшим шумом и выстрелила Руперту в левую ногу. Пуля произвела некоторые модификации под брогом от Эдварда Грина и вонзилась в паркет. Руперт выпал из кресла, попытался схватиться за поврежденную конечность, но не смог из-за огромного живота.

– Только без визгов! – предупредила я.

Толстые щеки Руперта стали бледными и мокрыми, как свежайшая моцарелла, он хватал ртом воздух и слегка подвывал от боли, но не кричал.

– На место! Вот так, хорошо. Готов? Я немного облегчу тебе задачу, – объявила я, застегнула шелковую блузку до самого верха, как делала это в бытность ассистенткой, и быстро завязала волосы в хвост. – Ну что, никого не напоминает?

Никогда раньше не видела, чтобы от ужаса человек истекал слюной. Слюни текли по подбородку, смешиваясь с потом на шее. Я чувствовала острый запах его страха.