Маэстра. Книга 3. Ультима - читать онлайн книгу. Автор: Л. Хилтон cтр.№ 53

– Чарли говорит, что нам стоит дать им интервью. Мне очень неудобно просить вас об этом, но как вы думаете – сможете?

– Конечно, но не надо ли нам сначала… подождать, что скажет на этот счет семья Маккензи из Штатов? Возможно, им еще даже не сообщили…

– О, до нее никому нет дела. А вот картина… Чарли считает, что так мы добавим сенсационности аукциону – трагедии, преследующие Гогена. А потом продолжим историю в одном из номеров «Санди таймс». Предложение хорошее, на самом деле.

По голосу Руперта казалось, что ему и вправду жаль… но, разумеется, не потому, что идея была жестокой по своей сути, а просто потому, что она пришла в голову не ему.

Наконец вернувшись в свою комнату, я собралась отключить телефон, когда мне пришло сообщение от да Сильвы.

Почему да Сильва так разволновался? Я вроде картину с собой в сумочке не ношу. Обняв одну из огромных мягких отельных подушек, я уткнулась в нее лицом. От нее пахло «Мицуко», а на вкус она была как морская соль с лимоном.

Пока я спала, Чарльз Иглз даром времени не терял. Проснувшись, я обнаружила на телефоне два голосовых сообщения от участливых сотрудниц «Дейли мейл» и «Ивнинг стандард», которые интересовались, в состоянии ли я поговорить с ними о пожаре, пять пропущенных звонков от Руперта и восторженное письмо от пиарщиков из «Британских картин», которые спрашивали, смогу ли я дать интервью новостному Четвертому каналу. Руперт явно стоял на ушах, потому что, позвонив ему, я обнаружила, что он уже в отеле. Спускаться я не торопилась, не спеша надела простое черное льняное платье-футляр, подобающее случаю и выражающее нужную степень уважения по отношению к покойной. Руперт жевал гренки с сыром и запивал их «Кровавой Мэри». Я попросила маленький чайник лапсанга и блюдце с нарезанным апельсином.

– Как вы, Элизабет?

– Ну как сказать… еще в шоке, конечно. Семья Маккензи, наверное, в ужасе.

– Инфаркт, – провозгласил Руперт, наливая вустерский соус на третью гренку. – Наши пиарщики только что узнали у полиции. Жуткая история, конечно, но значит, вечеринка продолжается! Это очень хорошо для аукциона! – заявил он, поднимая бокал с густой красной жидкостью.

– Наверное, вы правы, – тихо ответила я.

– Ну, если вы не рады… – Руперт поставил бокал.

– Нет, конечно рада. Просто… то, что с ней произошло, так ужасно. Знаете, когда я заходила к ней вечером, она была со мной очень мила. Извинилась за все, что наговорила. Я, конечно, ей сказала, что все в порядке, но все равно… – И тут я чуть было не всхлипнула.

– Послушайте, – положил руку мне на плечо Руперт, видимо решив, что этим жестом нужно пользоваться как можно чаще, – я знаю, что это все очень… вульгарно. Все эти интервью, статьи и так далее. Но все есть так, как есть. Мы должны идти в ногу со временем. Принимать неизбежные перемены ти-и-ипа.

На секунду мне показалось, что он сейчас подавится гренкой, но тут я поняла, что он пытается передразнивать йоркширский акцент Пандоры.

– Мы же знаем, что к чему, правда, Элизабет? И если нам приходится метать бисер перед свиньями, то мы это делаем. Адаптация или вымирание, другого не дано.

Конечно, я все прекрасно понимала. Я всегда это понимала. Именно поэтому я посоветовала Пандоре никому не рассказывать о полковнике Моррисе и молчать, как когда-то промолчала я. Если сильным мира сего выгодно подражать манерам и убеждениям слабых, то они без раздумий сделают это. Обманный маневр. Пусть свиньи думают, что они победили, и тогда ничего не надо будет менять.

Однако на этот раз Чарльз Иглз, судя по всему, просчитался. А может быть, просчиталась я. Оказалось, что Маккензи Пратт доставляет нам куда больше проблем из могилы, чем при жизни. Сначала история с пожаром вызывала исключительно сочувствие, но уже через несколько дней все таблоиды пестрели заголовками о том, что «Женщина с веером II» про́клята, что Маккензи стала ее жертвой, храбрым крестоносцем, сгоревшим в пламени, пока бессердечные богачи, увлекающиеся искусством, заливали в себя бочки «Крюг». Мало того, эти сволочи еще и были недалеки от истины. Вскоре в «Гардиан» вышла шокирующая статья о жизни Гогена. В ней его изображали эксплуататором и проходимцем, который удовлетворял охочих до пикантностей парижских буржуа, рисуя картины, полные экзотического эротизма, и взвинчивая цены на них до небес. Группа немецких интернет-активистов, чье название в переводе означало «Насилие не пройдет!», вынудили Фолькванг отозвать заявку, а вслед за ними список потенциальных клиентов Руперта начал таять на глазах. На заседании совета Руперт даже предложил выставить картину на более мелкий, не настолько публичный аукцион, и многие его поддержали. В этом был смысл: если серьезные покупатели станут отказываться от участия в аукционе из-за Гогена, то пострадают и цены на остальные лоты. Но я этого допустить не могла, потому что Разнатович столько ждать не будет. Более того, выпад Маккензи за ужином дал повод для слухов о том, что картина сомнительная. Если будет назначена повторная экспертиза, то во второй раз нам может так не повезти.

И вот, примерно через неделю после пожара, я поехала на подземке на Кингсленд-роуд и в одном из множества вьетнамских ресторанчиков заказала тарелку острого фо бо из свинины. Итальянскую кухню я обожаю, но, с другой стороны, было приятно вернуться в страну, где знают, что такое бадьян. «Дом Азербайджана» оказался видавшим виды зданием, втиснувшимся между химчисткой и местной кофейней. В окне красовался выцветший ковер, заменявший собой венецианские жалюзи, с которых не стирали пыль с тех пор, как Сталин взял Баку. Я позвонила, не особенно рассчитывая, что мне откроют, но дверь распахнулась, и на пороге появился невысокий мужчина в круглых очках и черном костюме, не менее пыльном, чем злополучные жалюзи. Я спросила, можно ли пройти в читальный зал, он удивился, но провел меня по узкому коридору, стены которого были оклеены афишами концертов и других культурных мероприятий.

– Второй этаж, – сообщил он и исчез в маленькой кухне в дальнем конце коридора.

Я стала подниматься по деревянной лестнице, заставленной коробками с флаерами, с кухни донесся сигнал микроволновки.

Искать информацию о Зульфугарлы в Интернете оказалось бесполезно. Просмотренные накануне официальные сайты представляли лакированный и прогрессивный образ Азербайджана, по крайней мере, если мерой прогресса считать дисконтные магазины «Булгари» и скидки на «ламборджини». Азербайджанский относится к тюркским языкам и совсем не похож на русский, поэтому читать я не могла, к тому же, посмотрев на индекс цензуры в этой стране, я поняла, что даже если бы и знала язык, то лежащая в открытом доступе информация мало чем помогла бы. С первого взгляда казалось, что и два пластиковых стола в местной библиотеке мало чем мне помогут, поскольку бо́льшая часть сваленных в горы книг была на азербайджанском, но небольшая секция на английском все-таки имелась. Именно там я обнаружила откопированную книгу в стиле самиздата, в прозрачной пластиковой обложке под названием «Похищение государства!». Я полностью погрузилась в чтение и не сразу заметила, когда через два часа ко мне подошел пыльный человечек.