Дорога из трупов - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Казаков cтр.№ 4

В лапищах Рыггантропова листок пергамента казался несчастной бабочкой, что потеряла не только лапки и усики, а еще и форму крыльев.

– Ну, чего там написано? – спросил Арс.

– Сссс? – поддержал его Тили-Тили.

– Ы… хххы. – Двоечник некоторое время посопел, готовясь к сражению с буквами. – Э… н а п р а в л е н и е… н а… п р а к т и к у… В натуре, и что это все значит? Есть направление направо, налево, на запад… И еще – на практику?

– Дай сюда, – сказал Арс и забрал листок.

Направление в конверте они получили вчера из рук самого заведующего кафедрой. Тот отдал его почему-то Рыггантропову и велел вскрыть конверт не раньше утра следующего дня. Пришлось вставать в жуткую рань и встречаться около входа в университет, чтобы ни в коем случае не опоздать.

Всем студентам известно, что первый день практики самый важный, а иногда – еще и единственный.

Вообще главная особенность любой практики в каждом из миров состоит в том, что она никому не нужна. Ни студентам, ни преподавателям, ни тем бедолагам, которым в руки попадают дармовые работники. Но ее всегда проводят, и это заставляет задуматься о некоем заговоре высших сил…

Может быть, Практика приведет нас к Просветлению, позволит постичь Мировую Гармонию и научиться терпеливо относиться к соседям? Если это так, то эффект появится не ранее чем через пятьсот лет и пару жизней.

– Направление на практику. – Арс быстренько пробежал листок глазами. – Ага, вот. Улица Шести Струн, дом один. Я знаю, где это. Пошли.

И они зашагали прочь от университета в сторону левой окраины Ква-Ква.

Величайший город Лоскутного мира, если можно так выразиться, потягивался и продирал глаза.

На улицах было довольно пустынно, ночные жители с них убрались, а дневные еще не появились. Скрипели телеги, тянувшиеся к рынку на площади Изопилия, трубы извергали пахнувший завтраком дым.

Почти добравшись до цели, студенты немного поплутали – сначала свернули на улицу Одной Струны и только потом выбрались к музею.

Огромный, точно авианосец, он напоминал каменный гроб, который бросили на землю с большой высоты. А потом оставили так валяться, обрастать мхом и покрываться трещинами.

– О, – сказал Рыггантропов, – теперь я понял, почему он называется музеем Натуральной истории.

– Почему?

– Потому что это, в натуре, история.

Да, музей сам по себе являлся историей. Судя по виду, он наверняка помнил битвы Предначальных Времен и был уже стар, когда около реки Ква-Ква построили городок. Время обломало об него зубы, после чего обзавелось вставными, вернулось и опять не добилось успеха.

Здание располагалось за хлипким заборчиком, а заросли боярышника вокруг его могучей туши изображали парк.

– Верно, – поскреб затылок Арс. – Вон там ворота, а тропинка от них ведет, похоже, к входу.

Тропинка привела к крыльцу, такому широкому, словно по нему должны были боком подниматься удавы. На крыльце обнаружилась спрятавшаяся между толстенными колоннами дверь.

Когда Арс толкнул ее, из внутренностей здания повеяло могильным холодом, а хриплый голос, наводивший на мысли о тяжких болезнях горла, мрачно поинтересовался:

– Хто такие?

– Вот, – сказал Арс, показывая направление и пытаясь разглядеть, кто прячется в музейном мраке. – Мы… эти… студенты… прибыли на практику.

– Это вам к главному хранителю, – сообщил тот же голос. – Сейчас я его позову.

И дверь захлопнулась.

– Типа, – сказал Рыггантропов задумчиво.

– Шшшш, – настороженно добавил Тили-Тили.

Вскоре дверь открылась снова, и на крыльцо вышел некто лысый, сгорбленный, в длинном темном халате и еще более длинной бороде, кончик которой болтался у тапочек с помпонами.

Арс ощутил, что глаза его собираются выбраться из черепа и хорошо прогуляться.

– Бурылик мурпляк хрыльк, – сказала фигура. – Ну, так и будем стоять? Давайте ваши буль-документы.

– Чего? – спросил Рыггантропов.

– Буль-документы? – слабым голосом уточнил Арс.

– Дарульк мпляк да. Вы что, никогда эльфов не видели?

Перед ними и в самом деле стоял настоящий эльф.

Только лысый, морщинистый и бородатый.

Всем известно, что эльфы не стареют. Хотя от кого это известно? От тех же эльфов, которые настолько гордятся имиджем собственного народа, что вполне могут врать. А еще прятать стариков от посторонних глаз где-нибудь в глубине своих Лоскутов, куда чужакам хода нет.

Но то, что эльфы живут долго, много дольше всех остальных рас, – известный факт. Чтобы состариться, уроженцу Высокого леса или Солнечных полян нужен не один век и не два.

Похоже, старший хранитель возрастом превосходил многие экспонаты музея.

Или просто возник вместе с ним.

– В-видели. В-вот в-вам. – Арс сумел справиться с собой и протянул направление на практику.

Эльф почмокал, производя те самые чудные сочетания звуков, и недовольно изрек:

– Прлюк ральп понятно. Навязали нам этих практикантов, словно музей демонами набит. Хлюп.

– Так мы вам не нужны?

– Зарлип мульк почему? – Эльф посмотрел на Топыряка подозрительно. – Рабочих рук не хватает. Лульк. Приставим к делу на полный срок, не сомневайтесь. Меня можно называть Простодрэль.

– Я – Арс, а это – Рыггантропов и Тили-Тили.

– Дарлюк плюх ну и имена. Идите за мной.

За дверью они окунулись в темноту, столь глубокую и пахнущую пылью, словно она вылезла из шкафа со старой одеждой.

Что-то шевельнулось во мраке, и Арс разглядел человекоподобную фигуру.

– Харульт пальк не бойтесь, – сообщил Простодрэль. – Это Пасюк, наш привратник. Он зомби. Очень удобно. Никогда не спит, по нужде с поста не отлучается, а подкупить его хрульп невозможно.

– Это верно, – свистящим голосом подтвердил привратник.

– А чего его, типа, к работе не приставить? – спросил Рыггантропов.

– Нульк цалюк должен же кто-то у дверей стоять? А руки у Пасюка то и дело отваливаются. Не рабочие они бульк какие-то.

За новой дверью начались залы с экспонатами, огромные, словно внутренности левиафана. Окна, узкие и высокие, были закрыты темными шторами. Мягко поблескивали стекла витрин.

Музей строил архитектор, считавший, что колонны – это главное и что чем их больше, тем лучше. Массивные и толстые, украшенные резьбой, они уходили вверх, в полумрак, где благополучно подпирали потолок.

Доносились шорохи, намекавшие, что тут существует жизнь, пусть не очень яркая и заметная, но живая.